Поэтому не обижайтесь, но в структуре будущего университета должна быть служба, аналогичная жандармской, которая не допускала бы к секретным знаниям лиц, не внушающих доверия, и предотвращать утечку на сторону особо ценной информации. Поверьте, стоит вам начать работу, и тут же, как мухи на мед, налетит множество непраздно любопытных субъектов. А ценой утечки всего лишь одного секрета могут оказаться тысячи русских жизней. Мы знаем, о чем говорим.

После этих слов адмирала Ларионова Менделеев поморщился, но тем не менее вынужден был признать его правоту. На этом официальная часть была закончена, но мы, попросив принести чаю, еще больше часа беседовали просто так, за жизнь…

31 (19) июля 1877 года, утро.

Пролив Босфор, Константинополь

Старший лейтенант Игорь Николаевич Синицын

Наш «Североморск» идет домой. Теперь этот старинный город, лежащий меж двух частей света, стал нашим новым домом. Именно здесь остались те, кто верят в нас и ждут. Пусть совсем немногие пока обзавелись дамами сердца, но за время стоянки их количество должно вырасти. Все, от командира до молодого матроса-срочника, уверены, что XXI век остался в прошлом. Пора перестать тосковать о нем и начинать врастать в здешнюю жизнь. А это значит — жениться, обзавестись домом, семьей, детьми. Но при этом не забывать про службу, чтоб никто и никогда больше не мог диктовать миру свою волю, исходя из своих, сугубо меркантильных интересов.

Еще ночью, ориентируясь по огням маяков и данным корабельной ГАС, мы прошли Дарданеллы и Мраморное море. И вот теперь в первых лучах восходящего солнца перед нами появился Константинополь. Восточные города просыпаются рано, и на набережных уже полно празднично одетого народа. Напротив Долмабахче, где сейчас разместился штаб адмирала Ларионова и резиденция руководства Югороссии, стоит на якоре винтовой корвет Русского императорского флота «Аскольд», зашедший в Константинополь для устранения повреждений, полученных в морском бою с британской эскадрой у Пирея. С его борта, салютуя нашему Андреевскому флагу, палит пушка. В ответ Алексей Викторович приказывает выстрелить из нашей салютной 45-миллиметровки. Бе рег приветствует нас холостым выстрелом из трофейной турецкой пушки, мы опять отвечаем. И вот уже можно вставать на якоря. «Североморск» на месте.

По-настоящему мы не отдыхали на берегу с того самого момента, как покинули свою базу в городе, одноименном названию нашего корабля, в таком далеком теперь XXI веке. Не считать же те два дня, что мы простояли в Золотом Роге, между разгромом турецкого флота в Черном море и выходом в Атлантику для каперских операций. Ну, и еще один день в Одессе.

Также нельзя считать за полноценный отдых короткие увольнительные в Картахене, Кадисе, Виго, Лиссабоне, куда наша эскадра заходила с призами и для пополнения продовольствия. После уничтожения британского Средиземноморского флота в Саламинском проливе и захвата нами Суэцкого канала пиренейские государства быстренько вспомнили все обиды, нанесенные им англичанами со времен Дрейка, Великой Армады и Моргана, и от осторожного подобострастия быстро перешли к откровенной враждебности. Британский гарнизон в Гибралтаре еще сидит, но ни одного корабля в базе нет. С суши он блокирован испанцами, а с моря нашей эскадрой. Сидеть им там осталось ровно до тех пор, пока последний солдат не сгрызет последний сухарь, а за ним свой кожаный ремень и башмаки. Все попытки снабдить «Скалу» подкреплением, продовольствием и снаряжением обычно заканчивались потоплением судов-блокадопрорывателей.

На Мальте картина была аналогичная. Блокада с моря, с которой легко справляются несколько наших «пароходов активной обороны», и никакой надежды у англичан. Гарнизон, насчитывающий всего шесть тысяч солдат-сипаев, ненадежен. Как сообщили нам перебежчики-мальтийцы, покинувшие остров под покровом ночи, там растет напряжение между нижними чинами — индийцами, и офицерами — сагибами. Еще чуть-чуть, и солдаты взбунтуются и выкинут белый флаг.

Британские корабли из Средиземноморья выметены начисто. Франция же предупреждена, что одно их враждебное нам движение — и немцам будут развязаны руки. Кто за них сейчас заступится? Канцлера Горчакова, носившегося как дурак с писаной торбой с идеей «европейского концерта», уже нет. Чуть что, и прусские гренадеры браво промаршируют по уже знакомому пути к Парижу. И Бисмарк теперь не ограничится Эльзасом и Лотарингией.

Наш командир сказал, что нынешний французский президент Мак-Магон, между прочим «герой осады Севастополя», обливается холодным потом, наблюдая, как Железный канцлер шушукается с нашими и российскими дипломатами в Константинополе. О дальних рейдах наших бомбовозов все уже достаточно хорошо наслышаны. Мак-Магон, наверное, боится, что однажды мы навестим его резиденцию в Елисейском дворце. Знает кошка, чье мясо съела, вот и нервничает. Не полезли бы тогда французы под Севастополь, типа мстить за Бородино — может быть, и спали бы сейчас спокойно.

Но мне сейчас надо думать не о высокой политике. На берегу меня наверняка ждет Оленька, а в моей каюте разложены в аккуратные коробочки — приготовленные ей в подарок безделушки. Кое-что — это результат наших лихих каперских набегов на британские коммуникации. Рэкетиры из Туманного Альбиона, даже несмотря на опасность напороться на наши крейсера, продолжали грабить несметные богатства Индии.

Все, наверное, помнят про золотые и серебряные галеоны, отправлявшиеся из Нового Света в Испанию. Но грабеж британцами своих колоний, если и не сопровождался такой резней и беспределом, как походы конкистадоров, по количеству трофеев мало чем от них отличался. Просто джентльмены не любили афишировать свои преступления. Откуда-то в британской казне появлялись новые драгоценные камни, а в Британском музее — новые произведения искусства, законные владельцы которых и до наших дней не могут ни в одном международном суде доказать свои права на имущество.

Вот и нам удалось перехватить один быстроходный клипер, перевозивший награбленное в Индии по трансафриканскому маршруту. Пароходам из эскадра Макарова нечего было и тягаться с ним в скорости.

Но вот от вертолета с вооруженными до зубов морскими пехотинцами на его борту даже быстроходный клипер не смог уйти. После сброшенной прямо перед его форштевнем глубинной бомбы и пары предупредительных очередей из пулемета клипер спустил паруса и лег в дрейф. Потом подоспели катера, а за ними «Североморск», и, в самом конце, Макаров со своими архаровцами.

Добыча была сказочной. Слитки золота, серебра, шкатулки с жемчугом, драгоценными камнями и готовыми ювелирными изделиями. Три четверти всей добычи было перегружено на «Североморск», а остальное распределено между кораблями макаровской эскадры. Таковы были условия договора, заключенного правительством Югороссии и каперами.

Ну, и поскольку нам уже было пора возвращаться домой, командование решило премировать нас ценными подарками. Две с лишним сотни драгоценных безделушек, примерно одинаковой стоимости, получили условные номера лотов. Все, от командира до простого матроса и морпеха, тянули, как на экзамене, билет, а затем получали из рук корабельного финансиста пару серег, кольцо с камнем или жемчужное колье — кому как повезет.

Хотя, если сказать честно, в нашем прошлом такие вот безделушки с брюликами могли позволить себе не иначе как дочки олигархов или содержанки миллионеров — безголосые поп-звезды. Мне для подарка Оленьке достались парочка миленьких золотых сережек с голубыми камушками и нитка жемчуга. Два предмета, потому что непосредственные участники захвата, прыгавшие в подвесных системах на палубу клипера, получили право вытянуть по два билета. Так что мне есть чем порадовать моего чертенка.

В первую очередь к борту «Североморска» подошли два больших катера, на которых прибыла специальная команда по осмотру и учету нашего драгоценного груза. Обратным рейсом на берег отправились первые отпускники, в том числе и я. Весь наш взвод был отпущен на берег, а в противодиверсионный наряд заступили бойцы из состава гарнизона базы.