Бишоп сначала решительно сказал нет. Одно дело индейцы, другое — император самой могущественной на сей момент державы. Но тут Шмидт намекнул ему, что знает его настоящее имя и осведомлен про некую историю в Джорджии, присовокупив, что девочки эти были племянницами человека, который сейчас, после Реконструкции, занимает не последнее место в иерархии штата. И добавил, что, конечно же, он не собирается делиться этой информацией с американскими коллегами, и что за выполнение работы готов предложить поистине астрономическую сумму в фунтах стерлингов, то есть, конечно, в австрийских гульденах. Четверть этой суммы, равно как и средства на дорогу в Софию, болгарскую столицу, им предоставят немедленно.

Русский император вскоре должен торжественно въехать в Софию, и именно тогда можно будет совершить этот подвиг во имя свободы народов Австро-Венгрии. Более того, в Бухаресте их встретит Саид Мехмет-оглы, болгарский турок, который поможет с организацией покушения и последующего отхода через Сербию в Будапешт, откуда можно будет вернуться в Вену.

И вот они на вокзале, при посадке в вагон первого класса. Полученные деньги уже переведены в банк в Нью-Йорке — Бишоп не доверял «Шмидту» и вытребовал половину вместо четверти обещанной суммы. Он не удивился, когда его собеседник вытащил из портфеля аккредитив на «Винер Кредит» именно на эту сумму. А своя команда ему доверяет. И правильно делает — он их еще ни разу не обманывал. Бишоп не сомневался, что в Австро-Венгрии их потом тихо уберут, поэтому он планировал вместо Будапешта рвануть через Адриатику в Италию, и дальше из Неаполя в Нью-Йорк. Для этого и купил справочник Томаса Кука обо всех железных дорогах и пароходных линиях Европы.

Но первый шаг — вот этот поезд в Бухарест.

26 (14) июля 1877 года, утро.

Болгария, окрестности Софии

Освобождение Болгарии можно теперь уже считать свершившимся фактом. Сегодня на рассвете русские войска с трех сторон вступили в Софию. Комендант Софии бежал после того, как стало понятно, что с востока, севера и юга вверенный его попечению город обойден русскими войсками. Причем с востока и севера, прорвав турецкие позиции на Арабаконаке и тесня растрепанные таборы Шакира-паши, на Софию движется элитный русский Гвардейский корпус.

Можно, конечно, бросить против них последние свежие, остающиеся в Софии двадцать пять таборов и попытаться задержать лавину русских еще на несколько суток в предгорьях. Но зачем?

С юга по открытым дорогам к Софии движутся непобедимые шайтан-аскеры в своих железных боевых повозках. А за их спиной пылит по дорогам русская регулярная кавалерия. Они уже полностью уничтожили войско Сулейман-паши. Гарнизон Пловдива бежал, только завидев на горизонте пыль, поднятую повозками шайтан-аскеров. Еще день-два, и они полностью отрежут софийскому гарнизону все дороги к отступлению. И вообще, куда отступать бедному турку — русские повсюду. Открыта только дорога на запад, в сторону Албании, и туда толпами бегут проживающие в Софии черкесы и турки. Они справедливо считают, что после прихода русских войск их болгарские соседи посчитаются с ними за все время притеснений и унижений.

Сводный конно-механизированный отряд остановился на ночевку у села Нови-Хан. До Софии было уже рукой подать.

Рано утром полковник Бережной в бинокль обозрел подступы к городу. Рядом с ним тем же самым занимался генерал-майор Леонов. Зрелище было страшное. Город горел. Вслед за отступающей турецкой армией в бега бросилась часть мусульманского населения. Уходя из города, они поджигали свои дома. Весь горизонт затянуло дымом.

Было видно, что дорога на Скопье забита беженцами, обозами, остатками беспорядочно отступающих войск. Выделенные в отдельный отряд два эскадрона астраханских драгун, усиленные тремя бэтээрами и одной батареей Нонн-С, на параллельной дороге сбили турецкий заслон у Ташкесена (в наше время Саранцы) и зашли во фланг и тыл главной турецкой позиции. Гаубицы отряда приступили к бомбардировке турецких редутов у села Потоп.

Когда же смолкли гаубицы, к турецким позициям под развернутыми знаменами и с барабанным боем двинулся Преображенский полк. Но турки этого уже не видели, ибо на затылке глаз нет, а они в это время бежали без оглядки. Следом за преображенцами походными колоннами к Софии двинулась вся 1-я гвардейская дивизия: Семеновский, Измайловский, Егерский полки.

Русская армия решительно спускалась с прохлады Балканских гор к Софии, навстречу жаркому мареву долины и дыму пожарищ. Внизу, в долине, по параллельной дороге пылили бэтээры, за которыми на рысях шли драгунские эскадроны. Туркам как бы напоминали, что стоит чуть-чуть замешкаться — и пенять потом они смогут только на себя.

Хотя они и так уже были не жильцы на этом свете. Потому что тот, кто бежит с поля боя, тоже вряд ли уцелеет. Только стоит русской гвардейской пехоте спуститься в долину как из-за их спин на оперативный простор вырвется 2-я Гвардейская кавалерийская дивизия. Если посмотреть на поле боя с высоты птичьего полета, то можно будет увидеть следующее.

Беспорядочные толпы бегущих с поля боя аскеров, ровные колонны русской гвардейской пехоты, поблескивающие штыками вздетых на плечо винтовок. Вслед за ними на рысях пылят ощетинившиеся пиками колонны гвардейской кавалерии. Стоит им выйти на равнину, и они развернутся страшным веером поперек дорог и полей, и не будет тогда спасения бегущим без оглядки туркам.

Наследник престола цесаревич Александр Александрович двигался на Софию в первых рядах, вместе с преображенцами. Русская гвардейская пехота осваивала новый прием совершения ускоренных маршей, который командующий ими наследник привез из Константинополя. Сто шагов бегом, не ломая строя, сто шагов быстрым шагом, чтобы перевести дух. Физически крепким, хорошо кормленным гвардейцам наука сия давалась — пусть и не легко, пусть и через пот и тяжелое дыхание сквозь стиснутые зубы. Ротные и батальонные командиры по обычаю того времени двигались в одном строю с солдатами, и только полковники величественно восседали на лошадях.

Были слышны команды:

— Братцы, бегом марш!

И через некоторое время:

— Шагом марш. Раз, два!

И иногда:

— Пошевеливайся, братцы, а то турка сбежит!

Сбежать у турок явно не получалась. К тому моменту, как основная часть волны отступающих дойдет до Софии, вдоль пути их отступления успеет развернуться механизированный отряд югороссов и два полка русской регулярной кавалерии. А сзади буквально наступает на пятки Гвардейский корпус в полном составе.

Теперь, двигаясь на массивном коне среди упрямо сжавших зубы русских гвардейцев, Александр Александрович поверил в слова полковника Бережного о том, что правильно обученная и натренированная пехота по скорости передвижения на поле боя ничем не уступит кавалерии.

Не добежав до Софии, отступающие турки свернули на дорогу, ведущую в Скопье. Время от времени среди толпы солдат в синих мундирах и красных фесках вставал разрыв фугасного снаряда, поторапливающего турок продолжать свой марафонский забег до самой Албании.

Дело в том, что в северные предместья болгарской столицы в это время уже входил осетинский конный дивизион под командованием князя Алексея Церетелева, а в городе жители сбивали замки с брошенных турецких складов и спешно вооружались. В Софии располагались крупнейшие в Болгарии склады оружия и военного снаряжения. Зато теперь у великого князя Болгарии Сержа Лейхтенбергского не будет болеть голова о том, чем вооружать новую болгарскую армию.

Из числа бежавших с перевалов турецких аскеров спастись не удалось никому. У южных окраин Софии они попали под перекрестный пушечно-пулеметный огонь подошедшего и развернувшегося в боевой порядок механизированного отряда югороссов, что затормозило их бегство, проредило ряды и отняло последние остатки мужества. Потом в конном строю на неуправляемое человеческое стадо обрушились гвардейские кавалерийские полки: лейб-гвардии Конногренадерский, лейб-гвардии Уланский, лейб-гвардии Драгунский, лейб-гвардии Казачий — и вырубили всех турецких аскеров под корень. Руки у людей в красных фесках были в крови не то что по локоть, а и по самое плечо. После освобождения Константинополя и особенно после форсирования русской армией Дуная турецкие аскеры как будто сорвались с цепи, вымещая бессильную злобу на мирном населении. В первые же дни продвижения по Болгарии, когда стало ясно, что развернут настоящий геноцид, по русской армии была отдана негласная команда — пленных не брать!