Мне хотелось ответить ведьме весело и остроумно, но ничего подходящего в голову не приходило. А потом пришло сообщение от шефа с лаконичным «труп, «Райский уголок». Я стиснула зубы – еще одна вероломно отнятая жизнь. Кто на этот раз? Преуспевающий менеджер или красивая молодая администраторша?

Аналогичное распоряжение получила и Елена, вероятно уже сотню раз проклявшая согласие стать у нас консультантом. Она не в таком строгом подчинении как я, но приезжать на вызовы немедленно было желательно. Работать на йорт почти тоже, что заключить сделку с дьяволом. Только проценты меньше.

«Райский уголок» оказался благоустроенным пансионатом с огромным бассейном, рестораном, полем для гольфа и идеально вышколенным персоналом – уровень комфорта, который еще не скоро будет мне по карману. К пансионату примыкал гектар ухоженных насаждений с живописными гротами, ручейками и беседками. Труп посреди этой красоты смотрелся как тухлая рыба на праздничном столе.

Пока я пыталась пройти на территорию «Райского уголка», управляющий истерично заламывал руки, твердя о потери репутации и необдуманном решении хозяина вложить деньги в заведение расположенное на этой стороне реки. Охрана медлила, демонстрируя неуместную самоуверенность: я бы на их месте тряслась от страха как осиновый листок. В конце концов, у них объекте убили человека. Видимо мой старенький автомобиль не внушал доверия и категорически опровергал образ уверенного, успешного оперативника больше соответствуя имиджу мелкой сошки. Почему-то моя машина на всех производит одинаковое впечатление. Снобы.

Когда истерика управляющего поутихла – никогда не понимала эту излишнюю человеческую эмоциональность, – он внял моим доводам, и трижды осмотрев удостоверение, распорядился нас пропустить и даже проводить на место преступления. Сопровождающие я подозреваю, должны были оградить отдыхающих от случайной встречи с нами.

– Где носит эту ведьму, когда она так нужна? – ярился один из полицейских. – Еще полчаса и я опоздаю на свадьбу лучшего друга! За что этим бездельницам платят?

Елена вышла из машины, и полицейский заткнулся, оборвав гневную тираду на полуслове. Полы не застегнутого пальто трепетали крыльями гигантской птицы, пока ведьма чертила руны на пронизывающем до костей ветру. Узкий ритуальный клинок звенел от силы, жухлая листва вокруг покрылась изморосью. Тишина и холод, будто дыхание Нифльхейма снизошло на нас.

Когда ведьма закончит место убийства перестанет существовать. Случайный отдыхающий увидит лишь мирный парк, услышит шелест падающей листвы, инстинкт подскажет ему обойти эту благодать стороной. По широкой дуге. И никогда сюда не возвращаться. Все для спокойствия незаинтересованных лиц.

Возле трупа кружил прихвостень Анастаса, приветственно заоравший что-то насчет «лучшей задницы города». Имени я не помнила, а вот туфли казались знакомыми. Крокодиловой кожи на лапы сорок пятого размера пошло как на две дамские сумочки средней вместительности. Мне его привычка совать нос в чужие дела не нравилась, но я не могла ему запретить. Анастасу удалось добиться его присутствия, вроде как для независимого контроля происходящего.

Я проигнорировала его, сразу направившись туда, где труп нашел патрулировавший территорию охранник – в красивую беседку, увитую диким виноградом и плющом. Покойницу уже успели сфотографировать и запротоколировали время смерти, позу и предполагаемую причину смерти.

Мертвая рыжеволосая женщина в приметном пальто из красной кожи лежала, раскинув руки в попытке обнять весь мир. На узких алых губах змеилась улыбка, длинные ресницы бросали тень на бледные щеки – веснушки на них смотрелись как грязь. Голенища высоких итальянских сапожек покрыты грязью, каблуки сбиты и поцарапаны. В волосах потерявших укладку из-за сырости застряла веточка. Откуда я знаю про укладку? Вряд ли женщина в дорогом пальто будет ходить с растрепанными волосами.

Может хоть с этой повезет – уж очень приметная особа, кто-то должен был запомнить ее.

Я заметила маленькую царапину на правом рукаве.

Подошел тощий парень-криминалист в черном пыльнике, шмыгая носом и растирая замерзшие руки. Он вступил в должность в день, когда нашли первую жертву. Вот уж повезло, так повезло. Представляю, как радовался его предшественник, отправившийся в отставку. Помимо основной работы бедняга занимался еще и судмедэкспертизой – кто-то всерьез решил сэкономить на специалистах.

– Рассказывайте, – попросила я, примерно зная, что придется услышать.

– Выпита досуха между двумя и тремя часами ночи. Наружных повреждений и следов насилия нет.

– Правда?

– На рукаве царапина, – он скривился. – Там остатки ржавчины, могла за гвоздь зацепиться.

– Женщина в сапогах за тысячу баксов не будет ходить где-то, где торчат ржавые гвозди.

– Сюда ее точно не ангелы принесли.

– Хочешь сказать она на одиннадцатом маршруте приехала?

– Учитывая, во что превратилась ее обувь, я бы не удивился.

– Тогда наш убийца еще и садист, если заставляет жертв топать на место гибели на своих двоих. Вы все-таки возьмите пробы с забора и посмотрите, в каком месте через него удобнее всего перелезть. А завтра я хочу знать о ней все, что может рассказать тело.

– Не обязательно повторять это каждый раз, – проворчал парень, и я подумала, что чересчур усердствую в новом для себя качестве полноправного оперативника.

Перед тем как парни затолкали труп в катафалк, я посмотрела на женщину в последний раз. Красивая, хорошо одетая и главное – ухоженная. «Поужинать» такой приятно. Это не скромный перекус в госпитале для безнадежно больных, когда голод борется с жалостью и отвращением.

Убийца настоящий перфекционист – среди шести покойников ни одного старого, больного или бедного. Уверенный средний класс, хорошая работа, безупречное окружение. И ни одной схожей черты. Абсолютно разные молодые мужчины и женщины, родственники которых не замечали ничего странного. Люди не пересекались и даже не бывали в одних и тех же местах.

Шесть трупов за две недели. Убийца, если он действует один, должен светиться от полученной силы. Одной человеческой ауры хватит на год ежедневного хождения под солнцем и мелкого колдовства. Если же переступить через мораль и завладеть душой, то срок можно увеличить еще лет на пять, а то и больше.

Возмущение в Домах растет. Неслыханно – кто-то угрожает благополучию расы! Королева бессильна! Коалиция «новой крови» потихоньку крепнет, приобретая новых сторонников, и так хочется подозревать их, только улик нет.

Улыбка Анастаса становится все язвительнее, поведение нахальнее. Формально у «новой крови» лидера нет: просто нечто коллективно бессознательное, возмущенное старорежимным правлением королевы. Недовольные массы. Долой монархию! Даешь демократию! Время покончить с тиранией! Благородные цели, которые мигом забудутся, если коалиция придет к власти.

Чтобы убить чудовище, нужно отрубить ему голову, но что если чудовище – часть тебя? Если от былой красавицы остался лишь скелет?

Осмотр места преступления ничего не дал. Снова. Убийца будто разыгрывал странный спектакль, ни на йоту не отклоняясь от сценария. Так и отрапортую шефу и повторю Яну – главе йорт. Да, тело найдено там, где его не сразу найдут люди, что исключает вероятность убийства «ходоком» – одержимым потусторонней сущностью трупом, постоянно испытывающая голод. Ходоки бросают жертвы в случайных местах, действуют быстро и осушают ауру за несколько секунд.

Мертвяк не будет тащить на себе тело до ближайшего леска или вот этого ухоженного охраняемого парка. У него на это ума не хватит. Хотя, как говорит Ян, в сорок шестом было что-то подобное: покойничек с потусторонним постояльцем оказался зело умен. Несколько йорт сами попались, прежде чем его изловили.

Я беспомощно оглянулась на построенные из белого кирпича здания. Отцы основатели, как убийца проник на территорию комплекса? Тут же камеры, охрана, собаки… Впрочем камеры можно обойти с помощью колдовства, охрана сидит в строжке у в центрального въезда, а собаки – в вольере. И этой ночью они вели себя подозрительно: скулили, рычали. Понятно. Животные не любят сильную магию. Очень не любят. Зачем настолько сильному магу убивать людей? Что-то здесь не сходится. Будто убийца специально выбирает труднодоступные места, порядочных горожан и не прячет тела. Он провоцирует. Или желает, чтобы все это казалось провокацией?