К огромному облегчению Лейси, в хижине никого не оказалось. Мысленно благодаря за это Бога, она торопливо сунула блокнот под подушку. Сегодня Лейси предстоит в первый раз катать верхом малышей — это значит, что в течение сорока пяти минут они будут ездить по кругу на территории лагеря. А после этого до обеда у нее будет несколько свободных часов. Лейси твердо решила в это время еще раз сходить к Девлину Паркеру.

Стоило ей только подумать о предстоящей встрече с Девлином, как сердце у нее учащенно забилось. Как бы ни назывались те неведомые силы, которые неудержимо влекли ее к этому человеку, она не могла и не желала им противостоять.

Девлин отворил дверь — и сердце у него упало… Это опять она… Лейси! Женщина, которая незаметно для него вошла в его сны. Он смотрел на эту девушку, такую прелестную, — которая была словно воплощение солнечного света, — и все внутри у него сжималось. Девлин уставился на небо, чтобы не видеть ее прекрасного лица. Легкие, невесомые, пушистые, как перья, облака плыли по бледно-голубому фону. Одна его рука лежала на двери, другую Девлин засунул в карман, чтобы удержать себя от того, чего ему так неудержимо хотелось, — протянуть к ней руку и дотронуться до нее, ощутив мягкий шелк волос и нежность ее кожи.

Издав глубокий вдох, Девлин заставил себя серьезно, без тени улыбки, посмотреть в глаза непрошеной гостье.

— Что вам надо?

Большинство женщин разочаровало бы и даже задело это весьма грубое приветствие. Но Лейси, вместо того чтобы обидеться, подарила ему такую обворожительную улыбку, что у него перехватило дыхание. Легкий ветерок коснулся ее вьющихся волос. Серебристые глаза девушки сияли.

— Ну что ж, и вам тоже доброго утра!

Не дожидаясь приглашения, Лейси проскользнула мимо Девлина, оставляя за собой легкий шлейф запаха полевых цветов. Девлин весь напрягся и мешкал у порога, решая, затворить дверь или оставить открытой. Он не может позволить этой девушке задерживаться здесь надолго! Ни на десять минут, ни даже на пять! Она должна уйти отсюда как можно скорее! Уж слишком она красива! Слишком опасна!

— Что вам надо? — повторил Девлин голосом, в котором отчетливо слышалась горечь. Он говорил так сурово и мрачно, что даже ему самому было неприятно. От внимательного взгляда Девлина не ускользнуло, что Лейси вся сжалась от его неприветливого тона. И хотя от этого у него заныло под ложечкой, он сказал себе, что ему решительно все равно.

А гостья все еще улыбалась ему. У нее, наверное, такие мягкие губы… и их так легко сейчас поцеловать! Тепло ее улыбки медленно обволакивало Девлина.

— Мне обязательно нужно иметь вескую причину, чтобы к вам прийти?

— Без причины ничего не бывает. — Он попытался казаться беспристрастным и отрешенным, но вместо этого стал насмешливым и ироничным. — У каждого есть свои причины и своя цена. Я ведь раньше работал юристом, если вы помните.

Уверенным шагом подойдя к книжному шкафу, Лейси привычным жестом провела пальцем по корешку одного из томов. Не отдавая себе отчета, Девлин внезапно испытал зависть к этой книге, к которой прикоснулась эта нежная рука.

— Вы по-прежнему занимаетесь юриспруденцией?

Этот вопрос застал его врасплох.

— Иногда, — признался он. — Большая часть этих книг приобретена два-три года назад.

— Еще до того, как это случилось, — заметила Лейси. Девлин не поверил своим ушам. Неужели она так и сказала?

— Да. — Слава Богу, он снова почувствовал, что в его голосе звучали прежние горестные нотки. — Еще до того…

Даже если Лейси и заметила, что его голос изменился, она не подала виду и прошла в глубь комнаты, продолжая смотреть по сторонам. Нет! Только не это! У Девлина комок встал в горле, когда он увидел, как она берет с комода фотографию Элисон. Фотографию его дочери!

Не в силах шевельнуться, он беспомощно опустил руки, предполагая, что ему не удастся избежать вопросов, отвечать на которые слишком больно. Но Лейси поставила портрет на место и только задумчиво покачала головой. Глубокая печаль отразилась в ее прекрасных глазах.

— Она была очень красивой…

Девлин покашлял.

— Да, — глухо пробормотал он, — была… — Он внутренне сжался, приготовившись к мучительным расспросам. Но Лейси молчала, продолжая осматривать комнату, и у него отлегло от сердца. Напряжение постепенно исчезало, и этот факт беспокоил его гораздо больше, чем прежняя нервозность.

— Чем вы занимаетесь, сидя здесь целыми днями? Вам никогда не бывает одиноко?

От этих слов у него больно сжалось сердце. Одиноко? Разве может эту девушку и в самом деле интересовать, насколько он одинок? Конечно же, она смеется над ним! Разве она в состоянии понять такие вещи?

Но, вглядываясь в лицо Лейси, Девлин не заметил насмешки: ее глаза смотрели на него с дружеским участием. Два долгих года он держал себя взаперти. Два долгих года никто не заботился о нем, и никого не интересовало, одиноко ему или нет.

Девлин невозмутимо пожал плечами.

— Мне не приходило это в голову. У меня никогда не бывает времени, чтобы даже подумать об этом.

Он знал, что из вежливости Лейси не станет уличать его во лжи.

На ее пухлых губах снова заиграла улыбка. И словно острая стрела пронзила его сердце, это было как внезапный удар молнии, как гром среди ясного неба. Девлин поспешил отвернуться, втайне надеясь, что она не заметит, какие сильные эмоции его обуревают. «Наверное, это все оттого, что у меня слишком долго никого не было», — решил он.

— Зачем вы пришли сюда? — резко спросил Девлин. — Я очень занят.

Широко раскрыв глаза, Лейси шагнула к нему.

— У меня не было возможности поблагодарить вас за спасение Джереми.

Девлин отрицательно покачал головой.

— Но вы же поблагодарили меня вчера.

— Нет. — Одной рукой откинув прядку волос, она подняла голову и посмотрела на него. — Я спросила вас о куртке. Скорее, я задавала вам вопросы как журналистка. Я еще по-настоящему не поблагодарила вас. Вот возьмите. — Лейси протянула ему ярко упакованную коробочку.

Как во сне, Девлин взял коробку. Журналистка? Она сказала, что она журналистка? Он просто не мог в это поверить!

— Ну? — Ее мелодичный голос снова вернул его к реальности. — Разве вы не собираетесь ее открыть?

— Нет. — Не глядя на коробочку, Девлин положил ее на стол. В ушах у него зашумело. — Пожалуйста, повторите то, что вы сейчас сказали!

Ее глаза погасли, и Лейси смущенно улыбнулась:

— О том, чтобы вы ее открыли?

Журналистка. Его сейчас опять чуть не использовали!

— Нет! — Он прекрасно сознавал, что в его голосе зазвучала угроза и что она это заметила. Лейси машинально попятилась. — О том, что вы журналистка!

Тень тревоги легла на ее лицо. Только сейчас девушка начинала понимать, какое впечатление на него произвели ее слова. Какие необратимые они могли иметь последствия!

— Ах, вы об этом! Мне не следовало этого говорить.

Девлин сжал зубы.

— Так, значит, вы журналистка?

Лейси отвела глаза и закусила губу. Она ответила таким тихим голосом, что ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее ответ.

— Да, но я сейчас в отпуске. Я здесь просто работаю вожатой, и все.

— Убирайтесь! — Девлина переполняла ярость.

Увидев его лицо, она вздрогнула и отшатнулась.

— Но вы же не хотите сказать…

— Убирайтесь! — Его лицо исказилось от гнева.

— Послушайте, я знаю, в это трудно поверить, но все совсем не так, как вы думаете! Если вы позволите мне все объяснить, я уверена, что мы сможем…

— Я не потерплю здесь никаких журналистов! — Широкими шагами Девлин подошел к порогу и распахнул дверь. — Уходите!

— Но я не…

— Да проваливайте вы, черт возьми! — рявкнул он, теряя терпение по мере того, как в душе его поднимались боль и разочарование. — И никогда — слышите, никогда — больше не смейте приходить сюда!

Вовсе не слезы блестели у нее в глазах, когда она уходила. По крайней мере так Девлин говорил себе, когда Лейси спешила к выходу, чуть не забыв, уходя, хлопнуть дверью. Надо было сначала подумать, прежде чем ей доверять, прежде чем позволить себе надеяться на что-то большее… Какой же он болван! Она просто использовала его. Хотела стать очередным автором «лучшего сюжета последнего десятилетия», как выразился один репортер.