И вот посреди этого мрака неожиданно возникла девушка, и он увидел свое отражение в ее огромных светлых глазах… И все чудесным образом переменилось!

Нет! Он не позволит этому случиться!

Женщина с сияющими глазами и гибким телом опасна. Он почувствовал это в то самое мгновение, когда его тело предательски откликнулось на ее молчаливый призыв.

Нет, он не допустит, чтобы она начала для него что-то значить! Каждый раз, когда Девлин ловил себя на мысли о том, какой может быть на ощупь ее кожа, или о том, что чувствуешь, когда обнимаешь ее, он заставлял себя вспомнить ту невыносимую боль, которую ему довелось пережить. Он никогда больше не пройдет через все это. Не важно, что Лейси напомнила ему о существовании солнечного света! Зачем ему знать об этом — он давний узник тьмы и не позволит себе расслабиться!

В воскресенье утром Лейси продолжила знакомиться с лошадьми. Шейла так и не вернулась из города, что все остальные почему-то сочли абсолютно нормальным. Поэтому Лейси снова пришлось отправляться в горы одной. Не отдавая себе отчета, она внимательно смотрела по сторонам, ожидая появления Девлина Паркера. В глубине души Лейси лелеяла надежду, что она его все-таки увидит.

Несколько раз Лейси казалось, что она чувствует обращенный на нее взгляд. Она оглядывалась, но никого не заметила. Если их неуловимый сосед действительно находился рядом, он ничем не выдавал своего присутствия. И если смертельно опасная пума бродила по лесу, то лошади ничего не чувствовали.

Всю следующую ночь Лейси крепко спала, и никакие сны ее не тревожили.

Дети приехали на следующее утро. Вскоре после полудня в лагерь прибыли четыре желтых автобуса. Шум вокруг стоял невообразимый. Большинство детей выглядели оживленными и радостными. У некоторых старших ребят был вид утомленных жизнью крутых парней. Они стояли, сложив руки на груди и угрюмо уставившись себе под ноги.

Удивляясь, каким образом пять вожатых справятся с таким количеством детворы, Лейси заметила, что автобусы вышли встречать только четверо взрослых.

— А где же Шейла? — поинтересовалась она.

Эдвард, видимо, не очень беспокоился на этот счет.

— Она подойдет. С какой возрастной группой ты хотела бы для начала поработать?

— Я…

Глядя на то, как малыши бегают, прыгают и кричат, Лейси машинально перевела взгляд на старших детей. Их вид говорил о том, что больше всего им хотелось бы сейчас находиться где-то в другом месте. Она помнила себя в этом возрасте, то, как чувствовала себя в ловушке неопределенности переходного состояния между взрослым и ребенком.

— Со старшими, — сказала Лейси. — Пожалуй, от двенадцати до четырнадцати.

Айрис подняла глаза, рассеянно улыбнулась и вышла вперед:

— А я буду работать с малышами. Ты же знаешь, я всегда беру самых маленьких. — Опустившись на корточки, она обняла девчушку лет шести, которая, судя по всему, собиралась зареветь. Вскоре Айрис окружила целая ватага детворы, которая дружно галдела и весело смеялась.

— Айрис на самом деле любит малышей, — сказал Эдвард.

Тут дверь крайней хижины распахнулась, и из нее вышла Шейла в ярко-желтом саронге, повязанном на бедрах. Очевидно, она просто забыла о приезде детей. Рыжеволосая девица схватилась за голову и скосила глаза в сторону школьных автобусов. Затем помчалась за фотоаппаратом и принялась снимать направо и налево.

— Явилась наконец, — пробормотал Дэвид сквозь зубы. Все они смотрели, как Шейла медленно подходит к ним, продолжая фотографировать.

— Ну и денек сегодня, да? — пробормотала она угрюмо, опуская фотоаппарат. — Я морально не готова ко всему этому!

Эдвард нахмурился.

— У тебя в группе будут дети от шести до десяти лет, — сказал он, не обращая внимания на ее жалобы. — Дэвид берет ребят от десяти до двенадцати, а Лейси — от двенадцати до четырнадцати. В каждой группе от десяти до четырнадцати человек.

— Это нечестно, — запротестовала Шейла, картинно надувая губки. — Я хочу взять самых маленьких. Они лучше смотрятся на снимках. Вечно Айрис достается все самое хорошее!

— Очевидно, потому, что она лучше всех справляется с малышами. Она их любит, — заметил Эдвард, сохраняя ангельское спокойствие и проявляя, по мнению Лейси, просто чудеса терпения.

— С тех пор как она не может иметь собственных, думаю, это вполне естественно. — Неприкрытая злоба, прозвучавшая в голосе Шейлы, заставила Лейси внимательно посмотреть на нее. — Я рада, что самых плохих повесили на Лейси.

— Самых плохих? — Лейси вопросительно взглянула на Эдварда, не замечая ядовитую усмешку Дэвида.

— Некоторые из старших детей — трудные подростки, — ласково объяснил Эдвард. — Не беспокойся, у тебя все получится. — Он положил руку на плечо Лейси, стараясь прогнать ее сомнения. Затем Эдвард три раза свистнул в свисток.

При первом пронзительном звуке свистка дети насторожились. Второй свисток заставил большинство ребят замолчать. После третьего дети спокойно выстроились ровными рядами. Только сейчас Лейси заметила таблички, которые держал каждый из вожатых. «Возраст от шести до десяти лет» — гласила табличка Айрис. У Дэвида и Шейлы тоже были таблички в руках.

— Эдвард!

— Извини, — пробормотал он, протягивая ей старую, обшарпанную табличку с надписью: «От двенадцати до четырнадцати лет». — Все равно твои никогда не строятся.

Бросив взгляд на сгрудившихся подростков, многие из которых скрестили руки на груди, Лейси улыбнулась.

— Ничего, построятся, — пообещала она. — Они обязательно построятся!

…К обеду Лейси валилась с ног от усталости. Она успела запомнить имена всех тринадцати подопечных — счастливое число, девушка была в этом убеждена — и даже заставила их пару раз улыбнуться. А это немалое достижение, если учесть, в каких условиях протекала их повседневная жизнь в городе. Кругом стояли гвалт, шум. Все вокруг бурлило, но именно это и привлекало Лейси.

Она каким-то образом успевала еще думать о Девлине Паркере. Ее занимали мысли, одинок ли он, сколько лет исполнилось его дочери, когда она умерла, и как выглядела его покойная жена. Лейси интересовало, винит ли Паркер себя в смерти своего ребенка. А больше всего Лейси недоумевала, почему она никак не может забыть его наполовину красивое, наполовину обезображенное лицо.

— Ну, как твои дела? — Дэвид присел на стул рядом с ней. — Есть какие-нибудь проблемы?

Не успела она ответить, как в комнату вошла довольно растрепанная Айрис, за ней следом появились Шейла с Эдвардом.

— Какой замечательный день! — Айрис просто вся светилась от счастья. — Когда детишки узнают что-то новое, у них такие любопытные глазенки! Например, сегодня мы с ними видели оленя!

— Противные маленькие чудовища, вот они кто! — фыркнула Шейла. — Особенно те, которых навязали мне! Они даже не могут сидеть спокойно, когда я их фотографирую.

— Но ты же знаешь, что приехала сюда не на фото-сессию, — спокойно заметил Дэвид.

Шейла поняла, что переборщила, и стала оправдываться:

— Да, конечно, но могу я получать хоть какое-то удовольствие во время работы? Иначе так можно просто с ума сойти!

Айрис пододвинула ей стул.

— Ну, давай садись, перекуси немного. Сейчас будет готово печенье с кокосовой стружкой, его подадут с горячим шоколадом.

— Спасибо, что-то не хочется. — Рыжеволосая отвела глаза в сторону. — У меня пропал аппетит. — Она повернулась и принялась мерить шагами комнату.

— О Господи! — Дэвид задумчиво проводил ее взглядом. — Как трогательно!

— Шейла мечтает стать известным фотографом, — пояснила Айрис. — Она ждет свой счастливый случай, свой звездный час.

— Пока она выполняет свою работу, может снимать сколько душе угодно. — С невозмутимым видом Эдвард откинулся на спинку стула. — Так, значит, сегодня у тебя не возникало никаких трудностей с детьми, Лейси?

Лейси сразу же вспомнила об одном мальчишке, который отвергал все попытки других ребят подружиться с ним.