Родители Аарона уже давным-давно похоронены в песках. Аарон выполнил последнее желание отца и женился на Елисавете из племени Иуды. Она подарила ему четырех прекрасных сыновей, а потом отошла в мир иной. Бывали дни, когда Аарон завидовал мертвым. По крайней мере, они были в покое. По крайней мере, их бесконечные молитвы, наконец, закончились, и Божье молчание больше их не беспокоило.

Кто-то приподнял его голову и дал напиться.

— Отец…

Аарон открыл глаза и увидел над собой своего сына Елеазара.

— Господь говорил со мной, — голос Аарона был еле слышен.

Елеазар наклонился ниже.

— Я не расслышал, отец. Что ты сказал?

Аарон плакал, не в состоянии вымолвить больше ни слова.

Господь, наконец, заговорил, и Аарон знал, что его жизнь уже никогда не будет прежней.

Позвав своих четырех сыновей — Надава, Авиуда, Елеазара и Ифамара и сестру Мариам, Аарон сказал им, что Бог повелел ему пойти навстречу Моисею в пустыню.

— Наш дядя мертв, — возразил Надав. — Это солнце говорило с тобой.

— Отец, прошло сорок лет, и от него не было ни одного известия.

Аарон поднял руку.

— Моисей жив.

— Отец, откуда ты знаешь, что это Бог говорил с тобой? — спросил Авиуд. — Ты целый день провел на солнцепеке. Это из-за жары, ведь не в первый раз тебе голову напекло.

— Аарон, ты уверен? — Мариам подперла руками щеки. — Мы так долго надеялись.

— Да. Я уверен. Никому не может померещиться подобный Голос. Не могу объяснить, да и нет времени пытаться. Вы все должны мне поверить!

Они заговорили разом:

— За границей Египта живут филистимляне.

— Отец, ты не выживешь в пустыне!

— Что мы скажем другим старейшинам, когда они спросят о тебе? Они захотят узнать, почему мы не удержали нашего отца от такой глупости.

— Тебя задержат, тебе не дадут даже дойти до торгового пути.

— А если и дойдешь, как ты собираешься там выживать?

— Кто пойдет с тобой?

— Отец, тебе же восемьдесят три года!

Елеазар положил руку ему на плечо.

— Я пойду с тобой, отец.

Мариам топнула ногой и прервала спор:

— Довольно! Дайте сказать своему отцу!

— Никто не пойдет со мной. Я пойду один, и Бог позаботится обо мне.

— Как ты отыщешь Моисея? Пустыня огромная. Как ты найдешь воду?

— И еду? Да ты не унесешь столько еды, чтобы хватило на такой долгий путь!

Мариам поднялась.

— Вы что, хотите отговорить отца выполнить Божье повеление?

— Сядь, Мариам. — Слова его сестры только добавили смущения, ведь Аарон мог все сказать и сам. — Бог призвал меня идти туда. Значит, Бог и укажет мне путь.

Разве он не молился все эти годы? Может быть, Моисей что-то знает. Наверное, Господь наконец-то собирается помочь Своему народу.

— Я должен верить, что Бог Авраама, Исаака и Иакова направит меня.

В его словах было больше уверенности, чем в сердце: их вопросы вызывали в нем тревогу. Почему они сомневаются в его словах? Он должен выполнить Божье повеление и идти. И скорее, пока смелость не покинула его.

Аарон вышел до восхода солнца, взяв с собой бурдюк с водой, семь пресных ячменных лепешек и посох. Он шел весь день. Он видел египтян, но они не обращали на него внимания, и, проходя мимо них, он заставлял себя идти твердо и уверенно. Господь дал ему цель и надежду. На него больше не давила усталость, его не удручало безысходное отчаяние. Шагая, он чувствовал себя обновленным. «Бог существует. Бог заговорил». Бог сказал ему, куда идти и кого встретить — Моисея!

Каким окажется его брат? Провел ли он все эти сорок лет в пустыне? Есть ли у него семья? Знает ли он, что к нему идет Аарон? Говорил ли с ним Бог? Если нет, то что Аарон скажет ему, когда отыщет? Несомненно, Бог не отправил бы его так далеко без конкретной цели. Но какова эта цель?

Эти вопросы заставили Аарона задуматься о многом другом. Его охватило беспокойство, и он замедлил шаг. Уйти оказалось так просто. Его никто не остановил. Он просто взял свой посох, взвалил на плечо бурдюк с водой, торбу с лепешками и отправился в пустыню. Может, надо было позвать с собой Мариам и сыновей?

Нет, нет. Он должен делать все в точности так, как сказал Бог.

Аарон шел весь день, потом еще несколько дней; ночами спал под открытым небом, глядя на звезды, совсем один в полной тишине. Никогда он не был так одинок или, быть может, не чувствовал себя так одиноко. Мучимый жаждой, он сосал плоский камешек, чтобы во рту не пересыхало. Как было бы здорово, чтобы по мановению его руки к нему бы прибежал мальчик с бурдюком воды. Хлеб почти закончился. Желудок издавал голодное урчание, но Аарон боялся съесть остатки хлеба, ведь он не знал, сколько еще ему предстоит пройти и хватит ли пищи, чтобы продержаться до конца. Он не знал, чем он мог бы еще питаться в пустыне. Ловить и убивать животных он не умел. Усталый и голодный, Аарон уже стал задумываться, действительно ли он слышал голос Божий или ему это все померещилось? Сколько еще дней пути? Как далеко? Солнце палило нещадно, и он, измученный и выбившийся из сил, стал искать убежище в расселинах скал. Теперь он уже не мог вспомнить, как звучал голос Бога.

Может быть, это все его фантазии, порожденные годами невзгод и умирающей надеждой, что, наконец, придет спаситель и освободит от рабства? А что, если правы были его сыновья и он просто перегрелся на солнце? Вот сейчас зной его действительно доконал.

Нет. Он слышал голос Бога. Ему и раньше приходилось бывать на грани изнеможения или солнечного удара, но это было что-то совершенно иное. Он никогда не слышал подобного голоса: «Пойди навстречу Моисею в пустыню. Иди. Иди».

Он снова отправился в путь. Он шел, пока не наступила ночь, и стал подыскивать место для ночлега. Невыносимая жара сменилась холодом, который пробирал до костей. Ему снилось, как он сидит за столом со своими сыновьями. Они смеются, а Мариам подает хлеб и мясо, финики и вино. Он проснулся в отчаянии. По крайней мере, в Египте Аарон знал, чего ожидать. Один день был похож на другой, и его жизнью управляли надзиратели. Он часто испытывал жажду и голод, но такое с ним было впервые — когда вокруг ни души и неоткуда ждать помощи…

«Господь, Ты привел меня в пустыню, чтобы погубить? Здесь нет воды, только бескрайнее море камней».

Аарон потерял счет дням, но уповал на то, что каждый день ему как раз хватало воды и пищи, чтобы продолжать путь. Он направился на север, затем на восток в земли Мадиама, делая передышку возле редких оазисов. С каждым днем он все сильнее опирался на посох. Он не знал, как далеко зашел или как долго еще идти. Он знал только, что лучше умрет в пустыне, чем теперь повернет назад. Все оставшиеся у него надежды были сосредоточены на поисках брата. Он жаждал увидеть Моисея так же, как ему хотелось сделать большой глоток воды и съесть хороший ломоть хлеба.

Когда воды осталось всего несколько капель, а хлеба не было вовсе, он оказался в большой долине, которая заканчивалась скалистой горой. Что это там, осел и небольшой шатер? Аарон стер пот со лба и прищурился. У входа в шатер сидел человек с посохом в руке. Он поднялся, повернулся лицом к Аарону и пошел ему навстречу. Надежда заставила Аарона позабыть о голоде и жажде.

— Моисей! — «О, Господи, Господи, пусть это будет мой брат!» — Моисей!

Человек бежал к нему с раскрытыми объятиями.

— Аарон!

Казалось, он слышит голос Божий. Смеясь, Аарон, у которого силы обновились, как у орла, спускался вниз по скалистому склону. Он почти бежал к брату. Они крепко обнялись.

— Моисей, меня послал Господь! — смеясь и плача, он расцеловал его. — Бог послал меня к тебе!

— Аарон, брат мой! — Моисей плакал, крепко обнимая брата. — Бог сказал, что ты придешь.

— Сорок лет, Моисей. Сорок лет! Мы все думали, что ты мертв.

Ты радовался моему уходу.

— Прости меня. Я рад видеть тебя сейчас, — Аарон не мог насмотреться на своего младшего брата.