Так просидел он не менее часа, охватив голову руками, и не расслышал шуршащих в траве шагов за спиной.

— Капитан!

Человек вздрогнул. Он хотел вскочить и обернуться, только не поверил, что его позвали на самом деле, боялся поверить и втянул голову в плечи, будто ожидая удара со спины.

— Капитан! — сказали рядом, и тогда он поднялся.

В двух шагах от камня стоял человек со спутанными волосами, упавшими на лоб, кровоподтеком на левой скуле, в полосатой тельняшке, разорванных на коленях брюках и грубых ботинках. Он протянул руки вперед, сжимая и разжимая пальцы.

— Денисов, — тихо сказал капитан, — ты один?

Не ожидая ответа, капитан бросился к Денисову и принялся ощупывать его, будто не веря, что тот на самом деле из плоти и крови.

Потом отстранился и, не отпуская из своих рук Денисова, спросил, заглядывая ему в глаза:

— Видел кого?

Денисов покачал головой.

— Вы первый, — глухо проговорил он. — Что это было, капитан?

Капитан не ответил. Он отвернулся и, опустив голову, смотрел под ноги.

— Не знаю, — сказал он наконец, — не знаю, Денисов…

— Куда мы попали? Какая это земля, капитан?

— Наверное, остров. Тут одни острова…

— А люди? Они есть?

— Должны быть. Будем искать жилье. Только обойдем берег сначала. Может, кто…

Капитан не договорил, повернулся и пошел прочь от ручья. Денисов двинулся за ним.

Вдвоем они тщательно обследовали берег, заглядывали в расщелины, всматривались в лобастые камни, торчащие из воды, пробегали глазами по узким полоскам пляжей и изредка, только изредка, отводили от моря и берега взгляд, чтобы посмотреть налево, на приютивший их остров зеленых холмов.

Они пересекли еще один ручей, капитан подумал, что от жажды им умереть не придется, и ощутил на плече руку спутника.

— Вижу, — сказал Денисов, — вон там…

Капитан глянул вниз. На ровном месте у самой воды высился камень. Из-за камня торчали сапоги.

Денисов едва удержал капитана, когда тот собрался прыгнуть с пятиметровой высоты. Они отыскали спуск и медленно, боясь того, что найдут, приближались к торчащим из-за камня сапогам.

За камнем был человек. Не молодой и не старый, казалось, он спал, и голова лежала чуть ниже ног, обутых в сапоги. Верхней части черепа у человека не было.

Капитан отпрянул назад, едва не сбив с ног не успевшего посторониться спутника.

— Первый, — сказал, опомнившись, капитан, и из горла его вырвался клокочущий звук.

— Петрович это, — сказал Денисов. — Колючин. Хороший был поварила…

Они стояли и молчали, стараясь не смотреть, как волны замывали разбитую голову бывшего судового кока Степана Петровича Колючина.

Когда капитан и Денисов покинули пляж, под самым обрывом осталась каменная горка.

— Люди живут здесь? — спросил Денисов.

— Должны.

— Поищем?

— Нет. Обойдем берег. Может быть…

Прошло еще часа три. Солнце достигло меридиональной высоты и покатилось к линии горизонта. На берегу ничего они не увидели больше, а голод напомнил о себе снова.

— Надо подняться на сопку, — сказал Денисов. — Может, увидим людей…

— Хорошо, — согласился капитан, — еще немного по берегу — и полезем вверх…

Потом они нашли две новенькие бочки. Бочки лежали рядом на галечном берегу.

— Наши, — сказал капитан и подтолкнул ногой деревянную бочку — из тех, что были на корме… — Пошли, Денисов, на сопку.

Но сверху они увидели лишь грядку таких же холмов на юге и блестящую полоску моря за ними.

— И верно, — сказал Денисов, — море кругом, остров…

— Подожди, — сказал капитан, — глянь вот туда. Видишь, чернеет…

Они спустились в небольшую долину, и темное пятно пропало.

Через несколько сотен шагов капитан услышал вдруг блеянье овец.

— Слыхал? — Он схватил Денисова за руку.

— Чего? — спросил Денисов.

«Опять мерещится», — подумал капитан.

— Овцы…

Они прошли вперед, снова заблеяли овцы.

— Слышу! — крикнул Денисов.

Они прибавили шагу и, поднявшись на пригорок, увидели пестрое овечье стадо.

Овцы паслись одни. Ни людей, ни собак не было.

До наступления темноты капитану и Денисову стало ясно, что остров необитаем. Здесь жили только овцы. Их оставляли жители более крупных островов и лишь изредка наведывались на пастбище в центральной части необитаемого острова, где были добрые зеленые корма и вода, а вокруг надежная изгородь — море.

В одном из холмов образовался провал — пещера. Рядом стояло строение с навесом, его-то они и приняли за сарай. Здесь овцы укрывались на ночь. Пещера была сухой и просторной. Овцы потеснились, желтыми глазами разглядывая пришельцев. Измученные люди быстро уснули, а ночью разбудил их шторм.

— Не спите, капитан? — шепнул Денисов, и рука его ощупала капитана. — Тепло здесь…

— Овцы надышали, — откликнулся капитан.

— Снилось, будто в машине на вахте стою…

— На вахте, — отозвался капитан, — стоишь на вахте…

— Стою и думаю, когда придет Вася Мухачев, а я кемарить отвалю. Только на самом-то деле ведь я его шел сменять…

Денисов замолчал. Снаружи доносились штормовые голоса, а здесь, в пещере, слышались шорохи заполнивших пещеру, невидимых в темноте овец.

— Торчу себе в машинном отделении и думаю, что́ Петрович к ужину приготовит. Хорошо он поварил, Колючин… Где еду найдем, капитан?

— Утром поищем, может, запасы кто оставил, и люди на острове бывают, кто подъедет, может. Ты спи, Денисов, отдыхай пока…

Шторм не затихал четверо суток. По утрам овцы гуськом покидали убежище и спускались в долину, закрытую от ветра. Люди потянулись было за ними, но овечья пища для них — увы — не годилась.

Покрытое длинными прядями пены море ударяло грязными волнами в берег, и брызги раз и навсегда, казалось, повисли на границе хляби и тверди.

Капитан думал о своем корабле, об исчезнувшем экипаже, думал о многом другом и прислушивался к неясному бормотанию моториста Денисова, составлявшего теперь всю его «команду».

Их мучил голод. На пятые сутки во время очередных поисков капитан вдруг с ужасом почувствовал, как вздыбилась земля, зашатались и рухнули скалы. Он очнулся и увидел, что сидит в траве. Денисов ушел вперед, часто наклоняясь: разыскивал в земле коренья.

После шторма на берегу осталась малая живность, и это поддержало людей. Денисов нашел двух крабов, клочки водорослей, капитан поймал в камнях с пяток колючих рыбешек и бурую камбалу с ладонь.

— Огня бы, — сказал Денисов. — От штуки вон той нельзя прикурить?

Он показал рукой в сторону мыса, где на камне треножилась мигалка.

— Можно, если стекло фонаря разобьем, — сказал капитан, — тогда и огонь погаснет… Понимаешь?

— Хоть бы кто-нибудь мимо прошел… Посудина какая… Что ж сюда не являются? На остров? Ведь долго нам не продержаться…

— Не надо, Денисов, скоро уже…

— Сдохнем скоро, да?

Моторист отвернулся, постоял, подняв руки к лицу, и побежал в глубь острова.

Жалкие дары моря лишь усилили голод. Ночью, пытаясь уснуть, капитан потуже затягивался ремнем.

Затихали в пещере овцы. Постепенно сторожкий сон пригасил сознание капитана. Рваные тени образов сплетались в неясную картину, и капитан силился постигнуть смысл того, что проплывало перед ним. Роились знакомые лица, бесстрастные портреты, он узнавал их — оставались в памяти легкие зарубки, двигалась цепочка увиденных в разное время людей, вот и пришла очередь за теми, кто был с капитаном на корабле, он отсчитывал их, странный конвейер остановился, капитан вдруг увидел Денисова и чье-то лицо за ним, неразличимое еще, и с ужасом подумал, что сейчас узнает в нем себя самого.

Он почувствовал удушье, поднял руки к горлу, сон отлетел, и капитан ощутил на горле чужие руки.

— Хр-р-р, ч-черт! — прохрипел капитан, окончательно просыпаясь и сбрасывая навалившегося на него моториста. — Сдурел, Денисов?