Что касается престижа императора перед плебсом, военными, всадниками и сенаторами, которые все еще относились к нему терпимо, то его авторитет у них значительно вырос. Культ императора был настоящим скачком вперед, даже на Западе. Императорские звания были изменены, и Арвальские братья приносят жертвы в 66 году «от имени магистра императора Нерона Клавдия». Они называли его «Второй [155] Август», т. е. второй создатель Империи. Документы подтверждают наименование императора как абстрактного божества: Провидение, Всеобщее блаженство, наконец, Гений императора. Монеты также свидетельствуют об этом. Сестерции, отчеканенные в Риме, отражают изобилие, наступившее в результате установления всеобщего мира и закрытия храма Януса. На оборотной стороне Нерон в окружении Минервы и Юноны. Наконец, чтобы закрепить триумф, Нерон собирался осуществить старую мечту: посетить Грецию и, если возможно, Восток. Он знает, его ждет новый успех в этом путешествии — Империя полностью станет на эллинской путь развития.

Нерон уже много ездил, чаще всего по Италии. 10 апреля 63 года Арвальские братья принесли жертву, чтобы император вернулся в Рим. Он возвращается из Анциума, где Поппея родила девочку, которая умрет, едва дожив до четырех месяцев. Немного позднее, в 64 году, Нерон побывал в Неаполе, где впервые вышел на большую сцену. Теперь собирается отправиться в Египет. После блистательного успеха в Неаполе, принцепс-кифаред переезжает в Беневент, где наблюдает бой гладиаторов, организованный Ватинием. У него уже давно был [156] план летом 64 года посетить Египет и зимой 64-65 года — Грецию. Но в последний раз возвратившись в Рим, он отказывается от этого плана. Что происходит? Почему Нерон повернул назад? Вот что говорит Тацит: «Его воображение было уже тайно заполнено поездкой в восточные провинции, и особенно в Египет. Он отметил в указе, что его отсутствие в Риме будет недолгим и это не отразится на состоянии государства. Перед самым отъездом он поднимается на Капитолий, где благодарит Богов. Но когда входит в храм Весты, вдруг начинает дрожать всем телом, возможно, испугавшись встречи с богиней лицом к лицу или вспомнив о своих преступлениях, тень от которых ни на минуту не оставляла его в покое. Нерон отложил поездку, повторяя, что все заботы для него ничто по сравнению с любовью к Родине. Он увидел — добавляет историк, — печаль римлян и захотел прислушаться к народу, который хочет его удержать». Тацит умалчивает об опасениях плебса по поводу снабжения зерном в связи с отъездом императора. Путешествие Нерон заменил празднеством и представлением в Риме. Тацит здесь соглашается со Светонием, который видит в его отказе от поездки религиозные предрассудки и страх перед опасностью. Нерон любовью к Родине оправдывает свое решение. Верить ли? Современных историков, кстати, интересуют эти вопросы, а даже если и интересуют, то с объяснениями совершенно различными. [157] Что же происходит на самом деле? Весной 64 года подготовка к путешествию идет полным ходом. Цецина Туск, молочный брат Нерона и префект Египта — он будет занимать эту должность с 5 сентября до 17 мая 65 года, — уже подготовил великолепные бани для Цезаря. Отчего же так внезапно изменились планы? Суеверие и страх не могут быть удовлетворительными объяснениями. Думают, что Нерон отказался от своего плана из-за последствий пожара в Риме, который вспыхнул в середине июля 64 года. Но если верить Тациту, император оставил свой план и бросился искать утешения в оргиях еще до пожара. Что тогда? Может быть, его отговорила внезапно проявившаяся любовь к Вечному городу? В это трудно поверить. Знают, что от праздников, которые проводятся в столице с подачи Тигеллина, сильно несет Египтом и это может льстит только восточной толпе. Наконец, может быть, военные сложности стали причиной? Но они не помешают отправиться в Грецию позднее. По нашему мнению, Нерон отложил свое путешествие на Восток, чтобы успокоить волнения римлян: городского плебса и большой части двора. В Риме опасались, не повлечет ли это путешествие серьезных волнений среди тех, кто подозревает принцепса в желании по случаю своего пребывания на Востоке столкнуть центр Империи с другим берегом Адриатического моря. Иначе, опасаются перемещения ценностей [158] в пользу Востока и в ущерб Вечному городу. Тут-то тревожный шумок пробежал в гуще народа по вопросу снабжения. Но чем бы ни были основаны эти гипотезы, Нерон не любит рисковать, лишив себя поддержки римских плебеев и своих итальянских сторонников. Перед вспышкой общего недовольства, как это было в 58 году, он не хочет отступить. В ущерб своему огромному тщеславию он умеет иногда держать глаза открытыми и идти на компромисс. Он дождется благоприятного момента. Восток неотступно манит его, это не проигранная партия. Поездка в Грецию передвинута на 65 год.

Факт коронования Тиридата в Риме станет для неронизма возможностью обрести второе дыхание. Таким образом, он продолжает подготавливать путешествие в Грецию. Эллинский мир уже давно готовится принять Нерона. Пропаганда Египта уже давно пропитана эллинским духом. Монеты, выпущенные в этот период, представляют греческих богов, присутствующих на играх, в которых должен принимать участие Нерон. В Олимпии предпринимают значительные усовершенствования, чтобы принять принцепса как можно лучше: императорская резиденция размещается в павильоне судей, где в его честь будет воздвигнута триумфальная арка. В Коринфе даже перестраивается театр. Словом, все ждут императора. В октябре Нерон уже прибывает в Корфу. Он не уедет из Греции до 67 года. Присутствует он там вместе со Спором, любимым мальчиком, которого [159] опекает Кальвия Криспинилла. Его жена, Статилия Мессалина, тоже его сопровождает, многие свидетельства подтверждают это. Женщину совершенно не оскорбляет присутствие Спора. Если верить Диону Кассию, император отправился в Грецию не как римский тиран-завоеватель, он поехал туда, чтобы управлять квадригами, вести себя как гистрион. Императорская свита представляла своего рода музыкальную армию со структурой, напоминающей традиционную армейскую. Воины, сенаторы, писатели входили в ее состав и весьма впечатляли жителей Южной Италии и Греции. Но путешествие не объединило двор. Некоторые испытывали такое же беспокойство, как в 64 году. Это те, кто станет участниками заговора Виниция.

В октябре Нерон-артист дает свое первое «представление». Он поет перед алтарем Юпитера, поздним эллинским чудом сирийского происхождения. В Акции он вновь выступал на организованных в городе празднествах и играх. Оттуда он отправляется в Коринф, столицу провинции Ахайя, где проводит зиму и остается до апреля 67 года оторванный от административной деятельности, касающейся будущего Греции и ожидающей его решений, а также других неотложных дел, из которых самые важные — изгнание обременительных родственников, таких как Корбулоны и Скрибонии. В Коринфе отчеканены монеты из бронзы с изображением Нерона на лицевой стороне, здесь же указаны его [160] титулы; на обратной стороне — галера, символ флота, который перевез императора и его свиту в Грецию.

Прием, который ему оказали на столь любимой им земле, был горячим. Грекам льстило, что император принимает участие в их агонах, — даже если, порой, их прием и энтузиазм были не ярко выражены: зрители в театрах берегут силы,— совершенно не похожий на застывших в своем величии бывших императоров. Страстно увлеченный греческими соревнованиями, принцепс принимает в них участие и становится победителем в четырех больших национальных играх: Олимпийских, Немейских, Истмийских и Пифийских. Если две последние проводились в предусмотренные сроки, то две другие были назначены специально для императора. Он хотел бы участвовать и в музыкальных состязаниях, хотя Олимпийские игры, например, ограничивались только атлетическими и конными соревнованиями.

Нерон никогда не забывал о политике, даже в своем путешествии. Он намеренно избегает Аттики, не участвует в мистериях Цереры, как мы уже говорили, не посетит ни Афин, ни Спарты. Из философских побуждений прежде всего он знал, что в таинствах Цереры нельзя участвовать совершившим преступление и не хотел [161] рисковать. Но Аттика — символ классической Греции и Греции доэллинской? А Афины и Спарта? Первые — часть греческой демократии и враждебного абсолютизму менталитета, вторая — родина законов Ликурга, которыми римская консервативная демократия постоянно восхищается.