После 63 года другое лицо будет играть видную роль в кружке Тразеи: Квинт Марк Барея Соран, с давних времен правитель Азии и сторонник Рубелия Плавта. Когда-то он женился на Сервилии, дочери историка Сервилия Нониана. Их дочь, которую тоже звали Сервилией, станет женой Аннея Поллио, одного из участников заговора Пизона. Соран, уже старик, [255] аскет и убежденный стоик к моменту убийства Рубелия Плавта, думал, не подтолкнуть ли ему свою провинцию в Азии к вооруженному восстанию. В любом случае, стоило прибыть в Пергам посланникам Нерона, чтобы запустить руки в культурное наследие города, их подвергали обструкции.

Антистий Вет, сам проконсул Азии, вслед за Сораном и своей дочерью Поллитой, вышедшей замуж за Рубелия Плавта, посещает кружок Тразеи, начиная с 64 года. Наконец, Анней Поллио, старый друг Отона и Нерона и к тому же зять Сорана, тоже становится членом кружка.

Философ-киник Деметрий и стоик Публий Эгнатий Целер — которые позднее отвернутся от старых покровителей, — входят в число доверенных лиц. Личный друг Тразеи Домиций Цецилиан, богач Кассий Акслепиодот останутся с Сораном до его последних дней. Среди них также молодой и пылкий стоик Арулен Рустик, трибун плебса в 66 году, с высокими нравственными качествами, данными ему от природы. Паконий Агриппин, сенатор, стоик, сосланный на Родос в 66 году; Куртий Монтан, молодой сенатор и поэт-сатирик, Плавтий Латеран, ученик Музония, вполне вероятно, перед смертью часто бывал на собраниях кружка Тразеи; Плавтия Квинктилия, родственница, вышедшая замуж за брата Гельвидия Приска; Куриат Матерн, автор трагедий, Тит Авидий Квитус и, наконец, Эренний Сенецио, квестор в 56-м, который принял [256] здесь боевое крещение. Так же, как и Персий, молодой поэт, сын всадника, родственник Аррии. Тразея старше его, однако они друзья. Персей сопровождает его во всех поездках. Как позднее Монтан, Персий поставит свои сатирические наставления на службу кружку Тразеи, который запечатлел в своем творчестве. В его стихах — похвала Корнуту и своему ученику Цезию Бассу, а не Тразее, так как он очень часто посещал кружок последнего и очень редко бывал на собраниях, организованных Корнутом. Персий уважал Корнута, но не разделял его стоицизма. Темпераментно клеймил страсть императора и его поэтические занятия и жесткую политику, которую он вел. Сатиры Персия были единственным свидетельством литературной активности кружка Тразеи. Стиль его произведений — энергичный, мужественный, он мало заботился о классической ясности и мудреной витиеватости нового стиля. Словом, здесь восхищаются древними писателями и суровостью стоических речей. Кружок был организован лучше других и больше соответствовал духу времени, его члены были тесно связаны между собой. В 66 году, когда Тразея и некоторые члены были осуждены сенатом, в кружке собрали совет, чтобы выработать линию поведения на процессе. Во время дебатов мнения резко отличались друг от друга. Чуть позднее, когда Тразея вынес вердикт сената, который на самом деле был составлен Нероном, другой совет [257] объединил «многочисленную группу знаменитых мужчин и женщин», среди них Деметрий-киник, соратник Тразеи. Отношения между кружком и его руководителем были сложными, он определял главную ориентацию, но ее практическое применение зависело от обсуждений в кружке. Для Тразеи и его сторонников никогда не стоял вопрос о реставрации Республики. Они страстно хотели восстановить традиционный принципат в августейшем духе. Но самым главным они считали ограничение влияния сената и установление свободы слова. Вот почему они так противятся политическому подъему в провинциях. Вот почему с 54 по 58 год они следуют «Договору» Сенеки и его практическим советам, высказанным в философском смысле, в то время как сторонники Рубелия Плавта и Музония не соглашались с ним. Но после 63 года группа Тразея начинает пассивное сопротивление, плохо скрывая недовольство политикой Нерона. Тот хорошо понимает, кто посылает в сенат обвинения некоторым сенаторам. Тразея воспринял в чем-то Сенеку, но никогда не согласился с доктриной «солнечного правления», как это сделал Сенека. Предполагают, что Тразея написал во время ужесточения политики биографию, чтобы не сказать Агиографию, своего героя, в которой развенчал представление о реальности нероновского режима. Однако, если Сенека поддерживает смерть Юлия Цезаря, друзья Тразеи, напротив, выступают отнюдь не в [258] защиту присутствовавших там Брута и Кассия. Нерон опасается открытого сопротивления. Отчасти он прав. Ученики Тразеи соглашаются с принцепсом и расходятся в мнении о том, как себя вести. Все желают славы своему руководителю, но они думают, что к ней могут привести только воздержание, в то время как другие, такие как Арулен Рустик и Гельвидий Приск мечтают о принятии в сенат и начинают действовать законным путем. Арулен Рустик намерен выразить вето с трибуны в случае обвинения его руководителя. Закончится все очень просто: Тразея умрет, бросив вызов репрессиям Нерона и неронизму. Его сопротивление — вызов будущему. Он сделал ставку на события, которые могут последовать после его смерти. Принеся в жертву свою жизнь, он надеялся обеспечить победу на долгое время идеологии, основывающейся на аскетизме, умеренности и даже просто жалости. Для этого нужно было дождаться только конца века. А пока шел 66 год. Тразея умер, его ученики отправлены в изгнание. Кружок распался.

Из двух кружков, обслуживающих культурные и политические связи в группе Аннеев, кружок Корнута был менее значительным. Луций Анней Корнут, африканец из Лепта, скорее [259] всего был вольноотпущенником и имел какое-то родство с Аннеями. Ритор, трагический актер, поэт, философ, стоик и теолог, Корнут был известным педагогом, о котором Персий, как и Лукан, его ученик, отзывался как о большом идеологе и человеке исключительных нравственных качеств. Он был вхож в императорский дворец, и Нерон часто с ним советовался, убрав предварительно других Аннеев. К концу правления, может быть, в 66 году, принцепс решил написать поэму об истории Рима. Корнут ему этого не советует. Он вспоминает Хрисиппа и его нетленное произведение. По его мнению, этот труд был полезен человечеству, и Корнут сразу же дает понять, что сочинение императора таковым не будет. Разгневанный принцепс вышлет его из Рима.

В своем трактате «Размышления о греческой теологии» Корнут излагает важные мысли об образовании, которые он передает своим ученикам. Он излагает на греческом языке концепцию Сенеки и утверждает, что боги из традиционного пантеона не что иное, как силы природы, аллегории. Он был также автором труда об орфоэпии и орфографии, комментариев к творчеству Вергилия, лекций по риторике, сатире. Его перу, возможно, принадлежит написанная после смерти Нерона и по возвращении самого Корнута из изгнания трагедия «Октавия». Его кружок время от времени посещали старинные друзья: лирический поэт Басс, певец нового стиля [260] Персии, Лукан и другие — в большинстве своем интеллектуалы: филолог Квинтус Реммий Палемон, главный специалист в вопросах новоазиатских заимствований в грамматике, отчаянный защитник нового стиля, историк Марк Сервилий Нониан, умерший в 59 году. К ним присоединяется также Кальпурнии Статура, Петроний Аристократ Магн и врач Клавдий Агатурн и, возможно, Луцилий, автор эпиграмм, навеянных порой высказываниями в кружке.

Последователи Сенеки в вопросах философии и политики, эти люди поддерживают неклассическое направление, воплощенное в новом времени. Персий вспоминает вечера, когда они вместе со старым учителем во время трапезы читали свои стихи и философствовали.

Если для большинства они и примкнули к новому литературному движению Сенеки, критикуя в то же время некоторые произведения Вергилия, то литература, которую они создавали, была менее пылкой, менее новаторской, чем в кружке Сенеки. Элементы украшений и эллинистский стиль объяснялись тем, что Клавдий Агатурн и Петроний Магн были греками. Благосклонно принимавшие кое-что из реформы, проводимой Нероном, они не одобряют преступлений и репрессий — пути, по которому она идет. Этот кружок распался в 66 году, и вряд ли кто-то держал в мыслях, что Корнут мог бы предпринять попытку восстановить его после падения императора. [261]