АЛЕКСАНДР АРОНОВ. БРАВО, АРАКС!

Что может быть увлекательнее профессии артиста цирка! Воля, мужество, бесстрашие, риск, а порою даже и игра со смертью. Прочитав эту книгу, ты убедишься в этом.

Жизнь Ирины Бугримовой, первой советской укротительницы хищников, первой артистки цирка, удостоенной самого высокого званиям — народного артиста СССР, пройдёт перед твоими глазами. А если ты любишь животных, то, прочитав эту книгу, узнаешь много нового и интересного о царе зверей — льве.

Написал эту книгу писатель, режиссер цирка, заслуженный деятель искусств РСФСР Александр Аронов — автор нескольких книг, постоянными героями которых являются артисты цирка и их четвероногие друзья — животные.

Мы торопились из Москвы в Ленинград. И проклинали себя за то, что выехали на «Москвиче» моего друга, эквилибриста Вардо Беньяминова. Ирина Николаевна ещё сказала:

- Зря я послушалась тебя, Вардо! Поехали бы «Стрелой», давно были бы на месте. А теперь рискуем опоздать на представление.

- Правильно! — тут же поддакнула Наденька Беньяминова. — И я говорила — надо ехать поездом!

- Надя, помолчи! — сказал Вардо. Наденька фыркнула, и тут же, словно в ответ, что-то фыркнуло и громко зачихало в моторе. Машина дёрнулась и остановилась.

- Опять двадцать пять! — выругался Вардо.

И в самом деле! В Солнечногорске мы меняли колесо. В Клину вышел из строя трамблёр, с отвёрткой в руках бедняга Вардо битый час копался в моторе. В Калинине у горсада отказал бензонасос. На его починку ушло полчаса. И вот сейчас, на центральной улице Вышнего Волочка, нам пришлось вчетвером откатывать машину к тротуару.

- Поломка пустяковая! — бодро сказал Вар До, ложась под машину. — Гаечку подтянем и поедем!

Он загремел гаечными ключами.

- Сколько мы имеем свободного времени? — спросила Ирина Николаевна, закурив сигарету.

- Я всё в момент починю, не волнуйтесь, Ирина Николаевна! — закричал из-под машины Вардо. — Погуляйте немного по городу, полюбуйтесь каналами. Вышний Волочек — вторая Венеция.

- Вот именно. Только гондол не хватает, — добавила Наденька. — Всё по твоей милости, автомобилист! Туч видишь сколько? Будет дождь. Что прикажешь делать?

- Ничего страшного, — сказала Ирина Николаевна. — Будем культурно развлекаться. Посетим передвижной зверинец. Глядите!

На тумбе красовалась афиша с фотографиями зверей. Внизу чернилами было приписано прыгающими детскими каракулями: «ЗВИРИНИЦ У БОЗАРАШ!»

Наденька осталась с Вардо, мы с Ириной Николаевной отправились вдвоём.

Точно такая же афиша с каракулями оказалась и на зверинце. Снаружи он был неказист. Щиты посмывало дождями. На стареньких, разнокалиберных вагончиках облупилась краска. Развалюха забор — весь в фанерных заплатах. Около него — груда заржавленных секций большой круглой клетки. У входа — старый трактор-тягач без заднего колеса.

- Не лучше будет и внутри, — сказала Ирина Николаевна. — Сразу видно — дом без хозяина.

Наши билеты надорвала женщина в тёмном сатиновом халате. Рядом у входа крутилась веснушчатая девочка лет девяти, с косицами соломенного цвета, в тесноватом, пёстром сарафане. Сарафан выцвел, девочка выросла из него; на её длинных загорелых ногах, искусанных комарами, были надеты новенькие кеды.

- Подходить к зверям, кормить и дразнить их не позволяется! — строго сказала девочка.

- А ты кто здесь такая? Самая главная? — улыбнулась Ирина Николаевна.

- Самая главная! — бойко ответила девочка.

- Самая главная, а порядка не наведёшь!

- А у нас тут полный порядок! — даже обиделась девочка. — Только хвалят в книге жалоб! И никаких предложений!

- И ещё учти, самая главная, — вмешался я, — слово «зверинец», пишется через букву «е», от слова «зверь», а «базар» — через «а».

- А как это вы узнали, что это я афиши писала? — Девочка даже раскрыла рот от удивления. — Вы кто? Телетайп?

- Не телетайп, а телепат!

- Ой, правда? — обрадовалась девочка. — И ещё гипнотизёр, да?

- Нет. Только телепат.

- И не йог?

- Нет.

- А почему с бородой?

- Мне так нравится.

- И не жарко летом?

- Наоборот. Прохладно. Как в лесу — всё время тень.

- А зимой тепло, да?

- Догадалась.

- Оксанка, отстань от людей, не мешай, — сказала женщина в тёмном халате.

- А я и не мешаю, мама! А кем вы работаете?

- Режиссёром в цирке.

- Ну да! Вот это здорово!

Оксана неотступно провожала нас от клетки к клетке по маленькому, очень запущенному зверинцу, болтая без устали.

- А вы артистом были?

- И артистом был.

- В цирке боролись?

- Нет, в театре играл.

- Кого?

- В основном злодеев. Иногда комиков, В герои не вышел.

- А в каком театре?

- Станиславского.

- Я Станислав знаю. Там в прошлом году стоял наш зверинец. Пыльный город.

- Нет, это в Москве. Театр имени Станиславского. Драматический. На улице Горького.

- Тогда не знаю. В Москве ни разу не была. Там свой зоопарк есть. Побольше нашего. Стойте! Глядите! Вот это наш террариум. Видите? В нём гадюка обыкновенная. Зовут её Катя. Катенька. Катерина Васильевна. Как наша кассирша. Она очень ядовитая. Страсть как ядовитая! А похожа на ужа. Замаскировалась, Уж-то безобидный! Вот ведь гадина! Из-за таких вот гадюк люди зазря бедных ужей убивают. У них жёлтенькие пятнышки на голове, а у Катерины Васильевны их нет. Видите? Так что не перепутайте, если в лесу встретите!

- Откуда ты всё знаешь, а, Оксана? — спросила девочку Ирина Николаевна.

- Так у меня же отец — служитель цо уходу за животными. А мама на контроле стоит. Мы всю жизнь со зверинцами ездим. Каждый месяц, а то и неделя—новая школа. Потому и отстаю по-русскому. А сейчас я покажу вам царя зверей— льва. Африканского. Зовут Петькой. Он очень страшный, но ленивый. Как все цари. Лежит и лежит. Не любит двигаться.

По пыльной дорожке Оксана повела нас мимо пустых клеток.

- А кто такой этот ваш Станиславский?

- Это замечательный русский актёр и режиссёр.

- Он в кино снимается?

- Он давно умер, Оксана.

- Значит, вы в Москве работали артистом в его театре?

- Да, и режиссёром тоже.

- А в кино вы снимаетесь?

- Нет.

- Почему?

- Сам удивляюсь. Не приглашают.

- Зря! Вам бы подошло!

- Я тоже так думаю. Особенно с бородой. Что ж поделаешь? Людям свойственно ошибаться, Оксана!

- Мы пришли. Вот он, наш Петька!

На льва глазело несколько зевак. Вольер был отгорожен от посетителей невысоким барьером.

- Техника безопасности, — пояснила Оксана. — Близко подходить к вольеру нельзя, а то цапнет. Он ведь коварный, Петька-то! Людоед! Так что осторожнее, граждане посетители! — она повысила голос. — И не шумите, пожалуйста. Он этого не любит.

- А мы и не шумим, что ты, девочка…

- Вот и не шумите!

Красавец лев лежал отвернувшись от зрителей, положив могучую голову на вытянутые лапы. В глянцевой, очень густой и пышной гриве не было ни одного седого волоса. Чуть свешивался наружу толстый тёмно-золотой хвост с пушистой чёрной кисточкой на конце. Под гладкой, блестящей шерстью угадывались богатырские мышцы. Великан дышал глубоко и ровно, всем царственным видом подчёркивая полное равнодушие к окружающим.

- Да это… Это же… Аракс! — вдруг тихо, взволнованно вскрикнула Ирина Николаевна, крепко взяв меня за локоть. — Саша, это же Аракс!

- И никакой это не Аракс, Гражданка, — сказала девочка, — это Петька. Он у нас очень давно. Переведён из другого зверинца. Из ялтинского.

- Всё правильно, подожди, девочка,—перебила Оксану Ирина Николаевна, не сводя со льва повлажневших глаз.

- Аракс! — окликнула она великана. Лев дёрнул ухом.

- Аракс! — ещё настойчивее позвала Ирина Николаевна.

Лев повернул голову, посмотрел на неё как-то растерянно, насторожённо, будто вспоминая что-то.

- Это я! Я! — Голос Ирины Николаевны сорвался, стал чуть хрипловатым.