Ждать пришлось недолго: через минуту в дверь заскочила та самая медсестра, которую я уже лицезрел не так давно.

— А чего ко мне никто не подходит? — сварливо осведомился я, указывая пальцем на свой глаз.

— Как дойдет очередь, так на обходе доктор и посмотрит, — меланхолически заметила сестричка, выпячивая вперед свои аргументы, — я не доктор, я вроде администратора, а ты поспокойней, больной, не суетись!

— Как же мне не суетиться, с острой болью? — парировал я ее выпад, в полтора глаза обозревая "административный ресурс", — если никто не суетится, так хоть я подсуечусь!

Помнится, многострадальный, хотя и хитрожопый Одиссей, попав в кой-какие пещеры, лишил единственного глаза некого Полифема, мирного пастуха, подрабатывавшего циклопом. И изобрел при этом новый вид контрабанды…

Ну а я, попав в пещеры, скоро сам таким циклопом стану! Одноглазым, в натуре!

— Все вы суетитесь только тогда, когда вам кажется, будто вашему драгоценному здоровью что-то грозит! — неожиданно для меня повысила тон "сестричка", и приветливо отрапортовала выползающей из санузла старушке:

— Завтракать пойдешь, Рика? Кисель гороховый и овсянка!

— Опять овсянка! — скривилась старушка, — Я скоро от овса ржать начну, как лошадь! Макароны же давали вчера! Кончились уже, что ли? И пудинги из манки сегодня должны были…

А я вот не буду больничную бурду жрать! Принципиально! Как ответ на хамство медперсонала! Прилег, ноги на спинку кровати закинул, лежу и дуюсь на всех гномов, особенно, на гномов-м…м…едиков…

Рика не успела повозмущаться вволю, потому что в палату ворвался вихрь. Белый вихрь. Белая, роскошная, уложенная волосок к волоску борода до пояса, белый халат, тапочки из белой кожи, без задников, но с каблучком и серебряной пряжкой. Широкий шарф из серебристой ткани, явно магически обработанной, дорогой. Он обвивался поперек объемистого брюха доктора, прямо поверх белоснежной рубахи, и играл роль жилета. Франт… Был бы он "молодым дарованием", я бы понял — хочется гному повыделываться. А этот, кажется, в возрасте. Профессор кислых щей и соленых овощей. Чтобы не сказать — завотделением. На главврача не тянет — рожа недостаточно плутовата. С другой стороны, может, я напрасно гномов человеко-эльфийскими мерками меряю. На нагрудном кармашке халата гномьими рунами было написано "Тавиллий Серебристый", имя этого чудика, не иначе. Странное какое… А из самого кармашка торчала деревянная трубка, покрытая ослепительно белой эмалью. Такие, если мне память не изменяет, только для прослушивания сердечного ритма у "плода" используют. То есть живот у беременных слушают. Это акушер-гинеколог, что ли, передо мной?

И почему "Серебристый"? Где-то я это имя уже видел, где вот только? В голову почему-то лез краснорожий от водки Бонс, разбойник, в дурацкой кумачовой рубахе-голошейке и с маузером в кобуре красного дерева.

— И что это мы буяним, больной? — благодушно заметил козлиным тенором "добрый доктор Айболит" — В столовую не ходим? Сестре-хозяйке хамим? А ну убрал ноги с кровати!

Я так и подскочил.

— А нормально меня без медицинской помощи оставлять? — возмущенно возопил я.

— Хороший эльф — мертвый эльф! — по-доброму заявил доктор, вспоминая старинную гномскую поговорку. Еще и разулыбался во все сорок белоснежных зубов. — Не все коту масленица! Это тебе за дело! И второй глаз тебе надо выбить, чтобы знал!.. А вот я тебе его сейчас через трубочку высосу!

Гном достал из кармашка свою слуховую трубку, похожую на флейту, и приложил один ее конец к вытянувшимся красным губам, сквозь которые, распирая и раздвигая их, лезли четыре острейших белоснежных клыка. Шутки шутками, но не…

— Ну, чего орешь? — проговорил незнакомый молодой голос, явно гномий, судя по богатым модуляциям нижнего регистра. Фу-у-у! Как меня басовая партия, оказывается, успокаивает! Все, теперь для релаксации буду Шаляпина слушать! Как только патефон заведу!

Продрал глаза и во все глаза уставился на нормального гномского доктора, а вовсе не на того, из сна, который "оборотень-белоснежка". Ну ее, проклятую! Никак, Виталя вернулся! Эх, я-то надеялся, что избавился от него навсегда…

Гном был самым обычным, с рожей деловой и недовольной, запах от него шел хоть и неприятный, медикаментозный, но терпимый и оправданный профессией, а вот руки этот тип оттирал от ружейного масла, не иначе. Точно, от него, запах-то знакомый! И еще пахнет металлом раскаленным, даже не металлом, а стружкой. И значит…

— Правый глаз закрыл, руки от левого убрал! — скомандовал гном, не дожидаясь потока моих жалоб, сводившихся, конечно, к тому, что моргать больно!

— А ничего, ничего, есть положительная динамика! — доктор отложил странный агрегат, похожий на две прозрачные совмещающиеся полусферы из неведомого мне материала, похожего на горный хрусталь. Только одна неожиданно наполнялась каким-то зеленым газом, а другая — красным. И откуда он брался? И куда теперь подевался? Непонятно…

Вот за что люблю, кстати, докторов, так это за то, что в любой ситуации они отметят "положительную динамику", а если пациент все же в процессе лечения отбросит коньки, то подчистить медицинскую карту — плевое дело!

— Медикаментозно тебе — только обезболивание. Препараты на магической основе ты почему-то плохо воспринимаешь… Все считают, что это казад имеют естественную защиту против магии, а тут у эльфа… Можно бы тебе пару упражнений для расслабления поделать! Будь сейчас зима — на снег бы смотрел, осень — на листопад, а так — не знаю даже… — задумчиво проговорил гном.

Прекрасно! ЛФК, лечебную физкультуру прописали! Соду еще прописать!

— Стрельба по мишеням очень расслабляет… — нейтральным тоном заметил я, бросив красноречивый взгляд на руки гнома.

— Стрельба не поможет расслабиться! — гном грозно сверкнул на меня глазами, и я решился на финт, вдруг да пройдет!

— Я понимаю, что о стрельбе мне рано думать! Но как мужчина — мужчине! Хочу одной молодой особе презент сделать! Пистолет или револьвер, для женской руки, не очень тяжелый чтоб… У Вас талант, я знаю! — зачастил я, краснея и надеясь только на везение. Ну, пожалуй, еще на несколько соображений. И первое заключалось в том, что мое невинное заигрывание с Касей, да еще то, что я на нее упал, пьяненький, в закрытой гномской общине будет обсуждаться всеми. Грубо говоря, у девушки нет шансов — общественное мнение ее уже осудило! Так что теперь она должна с истинным смирением дочери подгорного народа сама ко мне посвататься! Доктор! Таблеток мне от жадности, и побольше, побольше!

А второе — в том, что гном, ежели он вправду доктор, слегка мучается тем, что никакие средства на мой глаз не действуют. Гномы привыкли все делать качественно, это пунктик у них такой. Дискомфорт должен доктор ощущать, и потому может быть податливей, чем если бы лечение шло по плану. И третье, наконец, доктор явно делает оружие для себя. На продажу зачем ему при такой должности делать? Но вдруг соблазнится?

— С чего ты взял, что я буду с тобой говорить об оружии? — в голосе гнома сочилось презрение. — С эльфом?

Но доктор был заинтересован — я видел, как он подался вперед, словно гончая, почуявшая свежий след.

— Так с кем Вам говорить, кроме как со мной? — удивился я, — Другие больные в этом не нуждаются! С ними и попроще все будет: в основном у вас тут, я думаю, травмы, растяжения и грыжи! Лечение амбулаторное — почти всегда. Вот и Рику, уверен, чуть не силком в стационар пришлось затаскивать… Ни язвы желудка, ни гастрита завалящего… Гномы таковы, что стакан серной кислоты мотком колючей проволокой закусят и только слегка изжогой помучаются. В крайнем случае — дурную болезнь кто из молодых привезет, из города вернувшись.

— Ожоги разных степеней и ревматический артрит тут главные заболевания! — усмехнулся доктор, — Ну и огнестрельных ранений много повидать пришлось за последнее время… А в целом, ты прав — грыжа и травма.