– Вот и сделай это, – сказал Тайсон. – Начинай. Нет… подожди минутку. Их же двое. Вы ведь сказали, что их было двое?

– Было, – сказал Лэш, – это правильно. Теперь остался только один.

– Не понял.

– Вторым, – сказал Лэш, – был один араб. Полагаю, он был светочем местного движения «Занзибар за матушку Россию». Некий Салим Абейд.

– А, Джембе… «худой человек».

– Вот именно, это он. Или, чтобы быть точным, это был он.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил Тайсон.

– Я имею в виду, что он мертв. Довольно внезапно умер сегодня утром в аэропорту Момбасы, и именно поэтому наш самолет и задержался. Я думал, что они могли вам сказать об этом: вам же пришлось довольно долго ждать нас.

– Умер? – переспросил Тайсон чуть ли не шепотом. – Вы имеете в виду… А от чего он умер?

– Они не сказали. Он вышел из самолета и зашел в аэропорт вместе со всеми нами, совершенно здоровый, как для страхования, а когда нас погнали обратно в самолет, его не оказалось. Возникла некоторая суета и суматоха, и стюардесса вначале сказала нам, что он заболел, а затем появилась команда полицейских и официальных лиц и стала еще раз проверять наши паспорта и визы, и, насколько я понимаю, при этом они получили и наши отпечатки пальцев. Они, казалось, были озабочены тем, где они могли бы встретиться с нами в течение следующих нескольких дней.

– Как вы считаете, для чего им это было нужно?

– Ваши догадки стоят ровно столько же, сколько и мои, – сухо сказал Лэш.

Лоррейн со страхом переводила глаза с лица Лэша на своего мужа. Вернувшись от двери, она схватила Тайсона за руку. В ее тихом мелодичном голосе неожиданно зазвучали отголоски паники:

– Какие догадки, Тайсон? О чем он говорит? Что вы оба задумали?

– Ничего, – бесцеремонно оборвал ее Тайсон. – Только то, что у Джембе было множество политических врагов. Нет никакой необходимости начинать искать грабителей под каждой проклятой постелью на острове. К тому же он, по всей вероятности, умер от сердечного приступа.

– Почти наверняка, – любезно сказал Лэш. – Мало кто из нас умирает от чего-то другого.

– Тихо, парень! – загремел Тайсон. – Молодых должно быть видно, но не слышно! Все в порядке, Лорри. А теперь беги и позвони этому чертовому репортеру. И будь с ним полюбезней.

Лоррейн облегченно вздохнула.

– Я всегда любезна с людьми, дорогой. – Она отвернулась от него и адресовала призывную улыбку Лэшу. – Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы остаться в гостевом домике в одиночестве, Лэш?

– Почему я должен иметь что-то против? Здесь просто очаровательно.

– О, это так мило с вашей стороны. Я боялась, что вы обидитесь. Быть одному в чем-то вроде свадебного коттеджа, в то время…

– О, только не начинайте об этом снова! – простонал Лэш. – Хватит и одного раза. Я вас понял – вы имели в виду, что это будет милое нежное уединенное местечко, которое вы приготовили для молодоженов, не так ли? Что ж, это была великолепная идея, и у меня не будет никаких угрызений, что я занимаю этот домик – при условии, что мне дадут возможность делать это строго в одиночестве. Вам нечего беспокоиться по этому поводу. Это не ваша вина.

– Но это была моя вина. Вот что действительно ужасно, – голос Лоррейн звучал прямо-таки трагически. – Я чувствую, что это во многом моя вина: Эльф написала мне, знаете ли. Видите ли, это я посоветовала Эдди – Эдуардо – позаботиться о ней, когда он будет в Лондоне, потому что он высказал идею, что он мог бы снова приехать сюда к нам, поэтому я подумала, что было бы мило, если бы они познакомились, и, конечно, я даже никогда и не мечтала… Но я не ожидала, что из этого что-то получится: по крайней мере, не настолько, чтобы Эльф начала… ну вы понимаете. Она такая нерешительная и мягкосердечная, и она никогда не собирается сделать кому-то больно. Она похожа на милого, испорченного ребенка, который просто поднимает игрушку с пола, а потом бросает ее.

Лоррейн проиллюстрировала это изящным быстрым жестом, и Лэш кивнул.

– Я вас понял.

– О, но я не имела в виду вас, Лэш! – Глаза Лоррейн расширились от смятения. – Я имела в виду Эдди. Он всего лишь новая игрушка. И, пожалуй, необычная. Но потом все кончится, все снова будет в порядке, не правда ли?

– Конечно. Просто франт, – сказал Лэш с горечью. – А сейчас, если вы ничего не имеете против, может быть, мы наконец снимем с повестки дня вопрос о моей любовной жизни? Я предпочитаю убийство.

– Да, конечно, милый, – торопливо сказала Лоррейн. – Я так вам сочувствую. И я уверена, что в конце концов все уладится. Пошли, Дэни, дорогая моя, нам пора заняться делом. И ты ведь избавишься от этих ужасных кудряшек, мое счастье, правда?

– Нет, она этого не сделает! – внезапно заявил Тайсон. – Возьми, Дэни… – он поднял отброшенные очки и плотно посадил их ей на нос. – Прошу прощения, если это расстраивает твою мать и не отвечает вкусам Флота Соединенных Штатов, но мне кажется, что тебе лучше еще несколько дней оставаться в этом странном наряде и продолжать быть мисс Китчелл. Это поможет избежать кучи объяснений. А чем меньше объяснений нам придется давать, тем лучше, еще и потому, что тут будет этот любопытный журналист.

– Вы действительно хотите пригласить его сюда? – спросил Лэш.

– Разумеется, – агрессивно заявил Тайсон. – У вас есть возражения?

– Отнюдь. Это ваши похороны. Но мне кажется, что ваше чувство меры изменило вам. Если вы привезете сюда этого Даулинга, вы, конечно, сможете проследить, не начнет ли он выкапывать дедушкины доллары, но, когда вместо этого он начнет раскапывать всякое грязное белье, каким образом вы намерены остановить его, чтобы он не размазывал его по всем страницам?

– Я его убью, – лаконично ответил Тайсон. – А теперь давайте пойдем в дом и немного поедим.

«Дом Тени» всеми своими тремя этажами стоял на широкой стороне террасы, на которую можно было попасть из сада по коротким пролетам лестниц, установленных на равных расстояниях друг от друга. Каждая из лестниц была различной длины, поскольку нижний этаж был когда-то колоннадой, опоясывавшей открытый центральный двор, на котором и был построен дом, поэтому комнаты второго этажа были очень большими и длинными, а главное – ненормально высокими. И как раз отец Тайсона, – у которого была мания все улучшать, – поделил их на спальни, ванные комнаты и гардеробные.

Верхний этаж, напротив, казался чрезмерно низким, а комнаты в нем были более жаркими, чем этажом ниже, так как солнце мощно било в плоскую по-восточному крышу, а тень от деревьев до них не доставала. Зато ветер доставал прекрасно, и по ночам там было холодно.

Во дворе был небольшой бассейн, где в тени плоских зеленых листьев лениво шевелили плавниками летаргические золотые рыбки, а комнаты на каждом этаже выходили на обнесенные колоннадой веранды, расположенные напротив друг друга, весьма напоминая тем самым дворцовый дворик в Севилье.

Странные винтовые каменные лестницы с низкими, непропорционально широкими ступеньками, чьи тяжелые перила были выполнены из кованного железа необычной геометрической формы и высотой едва ли не в полтора фута, поднимались в каждом из четырех углов двора внутри веранд и вели на следующий этаж. Выглядели они весьма небезопасными, так как держались в воздухе только благодаря толщине металла и пропорциям камня, заглубленного в мощные стены, и служили неплохим доказательством того, что какой-то давно умерший строитель-араб так же прекрасно знал свое дело, как, например, Адамс или Джон Нэш.

По краям каждой веранды между крепкими несущими колоннами стояли каменные кувшины с душистыми ползучими растениями и цветущими кустами, что создавало шокирующее впечатление висящего сада. Но снаружи дом выглядел гораздо менее декоративно и необычно: прямоугольное, белое, очень высокое здание с плоской зубчатой крышей и рядами выкрашенных в зеленый цвет ставен.

Где-то во второй половине дня, незадолго до того как Тайсон пошел писать письмо губернатору, в «Доме Тени» ненадолго появился мистер Кардью, суперинтендант Занзибарского управления полиции.