Кнут взвился и со свистом опустился на спину Касанды. В напряженной тишине не прозвучало ожидаемого душераздирающего крика. Касанда молчал, впившись взглядом в директора.

В воздухе снова просвистел кнут. Касанда не шелохнулся. Лишь мышцы его напряглись до предела. Негры перестали дышать. Директор откинулся на спинку кресла и искоса глядел на Касанду, стараясь подавить волнение.

Третий, четвертый, пятый удары… При каждом из них лица у белых дергаются, но зубы Касанды попрежнему сжаты. Шестой, седьмой, восьмой удары… Тишина…

Негры взволнованно смотрят на Касанду и мзунгу. В их глазах удивление и какая-то восторженная гордость за Касанду, словно это они сами, а не он молчит под кнутом палача, не желая показать свою слабость перед высокомерными, ненавистными мзунгу.

Десятый, одиннадцатый, двенадцатый удары… Касанда молчит, закрыв глаза и оскалив белые зубы. Палач останавливается и неуверенно смотрит вокруг, но, поймав на себе яростный взгляд директора, снова обрушивается на свою жертву. Голова Касанды бессильно откидывается назад, черные круги плывут перед глазами… сознание покидает его.

Когда Касанда пришел в себя, он лежал в бараке на своем войлоке. Тусклая электрическая лампа освещала длинное, уз кое помещение и знакомые лица негров. Спина горела, словно на ней рассыпали горящие угли. Возле него стоял доктор Ленуар и мазал ему спину чем-то холодным и приятным. Доктор сокрушенно качал головой и непрерывно яростно ругал кого-то отсутствующего на языке, непонятном Касанде.

Врач удалился, и негры обступили Касанду.

- Очень больно? - робко спросил Гвара. - Это из-за меня все…

- Пить… - Касанда поморщился от боли. - Дай пить.

Гвара, схватив пустую консервную банку, бросился за водой.

- Касанда, ты держал себя, как настоящий мужчина. - Пожилой рабочий подошел к нарам. - Ты плюнул сегодня в лицо мзунгу. Так все говорят… Есть хочешь? Вот принесли воду.

- Я им этого дня не прощу! - прошептал Касанда.

Около него стояли знакомые и незнакомые рабочие. Одни сочувственно, другие с любопытством рассматривали этого сильного духом человека.

Касанда приподнялся, сделал несколько глотков и снова лег на живот. Спину стягивало горячими щипцами, кружилась голова, по всему телу разлилась болезненная, расслабляющая теплота.

Много времени пролежал Касанда в бараке. С утра все уходили на рудник, возвращаясь лишь вечером, и он целые дни проводил в одиночестве. Через несколько дней в бараке появился еще один больной. Это был слесарь по ремонту рудничных механизмов - коренастый негр лет тридцати. Тяжелый камень повредил ему ногу. У него был мрачный, тяжелый взгляд, и он произвел вначале на Касанду впечатление очень сердитого человека. Но это первое впечатление скоро рассеялось. Анака - так звали нового больного - оказался приветливым и разговорчивым парнем. С первого же дня Касанда увидел, что Анака не похож на большинство негров, работавших на руднике, не такой, как другие. Он бывал во многих далеких городах мзунгу, разговаривал с доктором Ленуаром на языке белых и даже мог читать и писать. Однажды доктор принес Анаке небольшую книгу. При этом он что-то сказал Анаке; тот понимающе кивнул головой, осмотрелся вокруг и спрятал книгу под войлок.

Доктор не хотел, чтобы администрация узнала, что он дает неграм литературу: это грозило ему неприятностями.

Весь день Анака лежал на боку, глядел не отрываясь в раскрытую книгу, перелистывал страницы. Взгляд его был серьезен и сосредоточен. Касанда смотрел на него с благоговением.

Когда Анака перестал читать, Касанда робко спросил у него:

- И вы всё понимаете, что написано в этой книге? - Касанда не мог заставить себя сказать такому ученому человеку «ты».

Анака улыбнулся, заметив перемену в отношении к себе со стороны Касанды.

- Да, понимаю, - серьезно сказал он. - Это очень хорошая книга. Я просил доктора Ленуара достать ее, и доктор подарил мне эту книгу. Ее написал один француз. Анри Барбюс зовут его. Ты тоже должен знать, что в ней написано. Тебе можно доверять. Такие, как ты, не бывают предателями. Я видел, как ты держался, когда тебя били кнутом. Все, кто видел тебя в тот день, говорят, что мзунгу хотели высечь тебя, а высекли себя. Они думали запугать нас, а испугались сами.

- За кнут я им отомщу! - Глаза Касанды засверкали.- Если этот директор попадется мне в руки, я… - Касанда сжал свой большой кулак.

- Где же он тебе попадется? - усмехнулся Анака. - Он с охраной ходит по руднику.

- Попадется, - сказал Касанда не очень уверенно.

- Так слушай, что написано в этой книге, - продолжал Анака. - В ней рассказано о человеке, который восстал против несправедливости и всю свою жизнь борется за то, чтобы простые люди, такие, как мы с тобой, не были рабами. Он отнял земли, рудники и заводы у тех, кто захватил их у народа, и отдал тем, кому они должны принадлежать, - тем, кто работает сам. И, кроме счастья простого народа, у него нет другой цели в жизни.

Касанда приподнялся на локте, сел и внимательно смотрел на собеседника.

Анака перевернул несколько листов и сказал!

- Вот он, этот человек.

Касанда наклонился над портретом, с волнением разглядывая его.

Со страницы книги на Касанду смотрел человек с умными, проницательными, добрыми глазами. Глаза были немного прищурены и, казалось, улыбались. У него были черные усы и черные волосы, в которых начала уже пробиваться седина.

- Как его имя? - тихо спросил Касанда.

- Сталин.

- Где он сейчас?

- Далеко, на севере… В Советском Союзе, где живет Сталин, управляют те, кто сами трудятся. Там все люди равны, какого бы цвета они ни были.

Анака долго рассказывал Касанде о Сталине, о Коммунистической партии, о жизни советского народа, о жестоких битвах в Малайе и Кении, во Вьетнаме и Египте. И Касанда, слушая его, проникся такой жгучей ненавистью к поработителям, что готов был один сразиться против всех мзунгу.

- Рабом быть никто не хочет, - говорил Анака убежденно. - Все народы хотят быть свободными, и взоры их обращены поэтому к Советскому Союзу. Они видят в нем свое будущее. Сталин показал нам, как надо перестраивать жизнь. Мы все смотрим на этого человека, внимательно прислушиваемся к его словам, учимся у него, как бороться со своими врагами - угнетателями. И мы гордимся нашим Сталиным. Он великий борец революции. Вот слушай, что написано о нем в книге. - Анака откашлялся и, с трудом подбирая слова, стал медленно переводить с французского на язык кингвана: - «…он - величайший и значительнейший из наших современников. Он ведет за собой 170 миллионов человек… Во весь рост он возвышается над Европой и Азией, над прошедшим и будущим». Вот какой наш учитель! - Анака оторвал взгляд от страницы.

Касанда взял книгу, открыл ее в том месте, где был портрет, и долго глядел на него. Касанде казалось, что глаза великого человека улыбаются именно ему, что взор Сталина полон сочувствия к нему - рабу мзунгу, которые неизвестно почему распоряжаются его судьбой, держат его за колючей проволокой и секут кнутом, если он не подчиняется. Касанда смотрел на портрет и испытывал глубокую радость. В сердце его появилась надежда на освобождение, крепла мечта о светлом будущем. Касанда знал теперь, что он не одинок, что у него, у его народа есть друг великий и добрый, могучий и справедливый, одно имя которого приводит в страх врагов Касанды, врагов всех обездоленных. Это имя, как знамя в бою, несут во всем мире бесстрашные борцы за свободу.

Касанда чувствовал, что отныне и его сердце принадлежит этому человеку, борющемуся за счастье трудового народа.

- Сталин первый среди тех, кто борется сейчас против новой войны, - сказал Анака. -Мзунгу хотят заставить нас воевать против Советского Союза.

- Пусть только мзунгу дадут мне в руки винтовку, - сказал Касанда, - я знаю, в кого стрелять!

В барак стали заходить рабочие, и беседа прекратилась: у администрации рудника было много шпионов.

На следующее утро Анака неожиданно предложил: