Работать на руднике было тяжело и раньше, но с этого дня началась настоящая каторга. В шесть часов утра, едва рассветало, большой там-там уже будил «черный городок». Рабочие поднимались и, ежась от жестокого утреннего холода, спешили к длинным столам с алюминиевыми блюдами, каждое из которых было рассчитано на двенадцать человек. Надсмотрщики следили, чтобы члены семей рабочих не подходили к столу и не вводили компанию в лишние расходы. Они должны были покупать себе провизию в специальных лавках. Обычно кормили вареным маисом, иногда сорго или маниоком. Расчетливая дирекция позаботилась, чтобы рабочие сами стремились попасть к столу вовремя и их не приходилось поднимать силой: опоздавшие обычно оставались голодными, так как им ничего не оставалось.

Наскоро проглотив пищу, негры отправлялись на рудник. Когда в семь утра вставало солнце, работа уже кипела, а в семь часов вечера, когда солнце пряталось за холмами, зажигались мощные прожекторы, и работа продолжалась до двенадцати часов ночи. Проходили дни, но тяжелый режим не отменялся. Утомленные, озлобленные рабочие открыто ругали дирекцию. И надсмотрщики, чувствуя напряженность обстановки, старались не замечать этих разговоров.

Как-то ночью в бараке, где жил Касанда, арестовали негра Мониа. Это был один из тех рабочих, которых он встретил тогда, поздно вечером, у землечерпалок. Неизвестно, как узнали мзунгу об участии Мониа в поломке машин, но товарищи его остались на свободе: Мониа хорошо хранил тайну и не выдал своих друзей.

Обстановка становилась с каждым днем все тревожнее.

Однажды после обеда Касанда услышал громкие крики на другом конце рудника и, бросив работу, вместе со всеми побежал посмотреть, что там происходит. Пробившись сквозь толпу, Касанда увидел вооруженных охранников лагеря, старавшихся увести Анаку, который, как Касанда узнал потом, отказался работать, несмотря на приказание мзунгу, и призывал других негров сделать то же самое. Несколько рабочих пытались воспрепятствовать его аресту.

Анака отчаянно отбивался. Не раздумывая, Касанда бросился на охранников и ударом кулака сбил одного из них с ног. Все стоявшие вокруг накинулись на прислужников мзунгу, и те побежали сквозь толпу, осыпаемые градом ударов. Толпа росла. Все кричали и ругали мзунгу, заставлявших их работать сверх всяких сил. Касанда вместе с несколькими рабочими подняли на свои плечи Анаку. Анака оперся руками на плечи поднявших его негров и крикнул:

- Товарищи! Мы должны все вместе потребовать отмены

несправедливого решения директора. Мы не хотим больше работать по семнадцати часов в сутки. Мы не скот, а люди, такие же, как и белые!

Никогда еще не слыхал Касанда, чтобы негры называли друг друга таким словом: «товарищи», но он сразу понял, что в нем таится великий смысл. Товарищи! Конечно, они все товарищи. И они все вместе должны выступать против мзунгу.

Анака продолжал:

- А вы знаете, зачем нужна мзунгу эта зеленая земля, которую мы добываем с утра до ночи? Мзунгу делают из нее там, за океаном, большие бомбы - они называют их атомными. Они хотят воевать против страны, которой управляют сами рабочие, против страны, где никто не может обидеть негра только за то, что у него черный цвет кожи. Эта страна - Советский Союз. Мзунгу воображают, что они будут сильнее всех на свете, если сделают много этих атомных бомб. Если начнется война, многих из вас сделают солдатами. Хотите ли вы помогать мзунгу, которые обращаются с нами хуже, чем с собаками, воевать против страны, которая желает, чтобы мы, негры, были свободными, самостоятельными?

Касанда жадно слушал. Слова Анаки взволновали его. Он смотрел на возбужденные лица стоявших вокруг рабочих и видел, что речь его учителя находит отклик и в их сердцах.

Директор уранового рудника компании «Катанга юнион миньер» Лавинье сидел за своим столом и сердито просматривал бумаги. Случай с поломкой землечерпалок выводил его из себя. Дело в том, что американцы, которые владели большей частью акций и распоряжались в компании, требовали, чтобы уранинит поступал регулярно, и Лавинье грозила большая неприятность, если ему не удастся быстро пустить в ход машины и наладить подачу руды. Компания не станет считаться с ним, тем более что на его место претендует сын одного из членов правления компании. Больше всего Лавинье боялся американского представителя мистера Раймонда, который обязатель но поднимет шум, если узнает, что рудник задерживает подачу уранинита.

Директор взглянул в окно и увидел толпу негров, приближающихся к конторе рудника. Он раздраженно позвонил. Вошел секретарь.

- Это еще что такое? Немедленно вызовите солдат!

Секретарь почтительно поклонился и бесшумно удалился,

мягко ступая по ковру.

Лавинье вышел на высокое крыльцо, где уже собралось несколько служащих. Шумная толпа негров остановилась невдалеке. Охрана лагеря стояла у здания в боевой готовности.

Из толпы вышел Анака.

Он подошел совсем близко к директору и сказал громко, так, чтобы все слышали:

- Рабочие рудника требуют, чтобы ты отменил свой последний приказ. Это несправедливый приказ.

Секретарь-негр начал быстро шептать на ухо директору, переводя слова Анаки, но Лавинье, не дослушав, подал знак охранникам. Словно стая коршунов, набросились они на негра, сбили его с ног и потащили в здание конторы. Несколько рабочих кинулись ему на помощь. Прогремели предупредительные выстрелы. Толпа дрогнула и попятилась. Охранники скрылись за дверью вместе с Анакой.

- По местам! - закричал начальник охраны. - Идите работать!

Никто не выполнил этого распоряжения.

- Отпусти Анаку! - яростно кричали рабочие. - Иди сам работай, шакал!

Из рядов вышел Касанда и сделал несколько шагов по направлению к директору. Толпа стихла. Лавинье стоял неподвижно, сухой и прямой, как палка. Его острое лицо выражало презрение.

Касанда смотрел прямо в лицо директору, и взгляд его был полон злобной решимости.

- Мы не будем больше работать по семнадцати часов! - закричал он, дрожа от волнения. - И вы должны заплатить нам за все эти дни не по три франка, а по пять. Мы…

Взять его! - кратко сказал Лавинье, презрительно скривив губы. - Опять этот черный малый! Ну, это тебе так не пройдет!

Стража бросилась к Касанде, но он шагнул в толпу и, крикнув, чтобы передние не пускали «собак», продолжал говорить:

- Мы не будем работать, пока ты не отменишь свой приказ и не отпустишь Анаку. Твои надсмотрщики хуже бандитов…

В воротах рудника показались грузовики с солдатами. Заметив их, директор сказал что-то своему секретарю и ушел.

Солдаты соскочили с грузовиков и, выставив штыки, стали теснить рабочих. Рабочие отступили, но, спустившись в котлован, они уселись на землю и, видимо, не собирались работать. Около них не было ни одного надсмотрщика. Люди весело смеялись и возбужденно обсуждали столкновение с директором.

Несколько друзей Анаки подошли к Касанде. Посовещавшись, они вместе с Касандой отправились к белым рабочим. Подойдя к бельгийцам, чинившишмашины, негры остановились в нерешительности. Один из черных рабочих, по имени Гариа, знавший хорошо французский язык, поздоровался с белым, возившимся у землечерпалки. Белый вытер рукавом выпачканное лицо и улыбнулся негру, как старому знакомому.

- Мы устраиваем забастовку, - сказал Гариа пожилому рабочему, - и просим поддержать нас.

Белые бросили работу и стали расспрашивать Гариа о том, что произошло. Выслушав его, они долго спорили между собой. Гариа стоял рядом и внимательно слушал.

- Некоторые белые говорят, - объяснил Гариа, - что не стоит возиться с неграми и что мы им не товарищи.

Наконец спор окончился, и пожилой рабочий сказал:

- Мы должны поговорить с остальными нашими. Если они согласятся, мы вас поддержим. - И он пожал руку Гариа.