- Чепуха! - отмахнулся Люциус. - Скажу откровенное кощунство: Темный Лорд тоже не чистокровен. У него отец - магл, - он поморщился и добавил: - Ладно, к черту, хватит обсуждать Лорда и мальчишку… Меня больше волнует Драко, а не Надежда магического мира.

- Придумай, как убежать, - посоветовал Паркинсон. - Если бы ты мог добраться до сына, то он бы тебя послушал. Цисси не в состоянии на него повлиять.

Вновь раздался скрежет ключа в замке. Полчаса истекли, и гоблин увел посетителя. Малфой остался один.

Глава 2. Скользкий уж

Второе пришествие Темного Лорда поистине испугало Малфоя. Он, как многие бывшие Упивающиеся смертью, не ожидал его возрождения. К тому же, это уже был не человек вовсе, а монстр - Темный Лорд стал сам не свой. К сожалению, это не было сном: метка горела, прожигая кожу, а в душе был страх: за семью и за себя самого. Люциус откликнулся на призыв моментально.

С первых дней возрождения Волдеморта он начал опасаться того, что может попасть в Азкабан, и всячески пытался этого избежать. И все-таки тюрьма стала неожиданностью.

Попался Люциус очень глупо. Тот невозможный бой в Отделе Тайн попросту выбил его из колеи. Как он, потомственный чистокровный маг, мог скатиться до нападения на ровесников своего сына?! Ну и что, что он не применял заклятий, зато он угрожал, требовал и не останавливал других. Это было так грубо, жестоко и неправильно, что Люциус растерялся - авроры появились внезапно, перекрыв возможность аппарирования.

За год до событий в Министерстве Люциус видел дуэль Поттера и Волдеморта. Тогда подросток едва не победил последнего. Это потрясло мужчину. Он стал задумываться, кто победит, если они снова встретятся, оба готовые к сражению? И ставил десять против одного на победу мальчишки. Но не решился, как Каркаров, скрыться от Господина в неизвестном направлении, как и Паркинсон, Малфой струсил. Он продолжил играть в эти страшные игры, одновременно просчитывая пути к бегству. Люциус положил большую часть денег в сейфы жены и сына, подготовил себе поддельный паспорт и даже купил незарегистрированную палочку (для этого он специально ездил на восток, в район обитания черных магов - там не спрашивали ни имен, ни причин). Были у Малфоя и сбережения на имя, вписанное в магловский паспорт. Он был готов скрыться в любую минуту, но тянул - и опоздал...

Задумываясь о побеге, Люциус неоднократно вспоминал Сириуса Блэка. Глупая сцена на вокзале, когда огромный черный пес вел себя с Поттером как человек, раскрыла тайну побега - Сириус Блэк был анимагом!

Для трансформаций не требовалась волшебная палочка, главным было научиться вызывать определенное состояние организма, следовательно, можно было трансформироваться в любых условиях, даже в тюрьме. И Люциус загорелся желанием стать анимагом. Несмотря на то, что это считалось небезопасным, он начал заниматься анимагией по книгам, тайком. Однако на подбор образа не хватило времени.

Попав в Азкабан, Малфой обнаружил, что в тюремных камерах железные двери, а в коридорах - охранники-гоблины. Мимо гоблина не проскользнешь незамеченной собакой или другим крупным животным. Значит, если и искать анимагическую форму, это должен быть неприметный, но выносливый зверь, например, крыса, змея или голубь. Это еще больше понижало вероятность удачного исхода событий.

Кроме всего прочего, гнетущая атмосфера тюрьмы, ночные кошмары и воздействие дементоров лишали узника воли. Люциус погрузился в пучину уныния и не выбирался оттуда до визита Паркинсона. Визит Джона растормошил Малфоя, заставив того вернуться к мыслям о побеге. Страх за Драко стал настолько силен, что заглушил и отчаянье, и тоску. Люциус встрепенулся, ожил и стал повторять попытки перевоплощения. Прообразом он выбрал себе голубя, довольно распространенную птицу, на которую обычно никто не обращал внимания. Да и выносливости голубям не занимать. К тому же, они ему чем-то нравились.

* * *

Люциус тренировался перевоплощаться по ночам, а днем отсыпался. Серой чередой шли неотличимые друг от друга дни. В узенькое окошко под потолком стали залетать белые снежинки, а Малфой все топтался на месте, но страх давил на него сильнее, чем воздействие тюремной атмосферы и дементоры.

Примерно под Новый год ему, наконец, удалось стать голубем. Какой же это был общипанный и больной голубь! В этом образе Малфой не смог даже подняться к окошку - у него не хватало сил. А что же тогда говорить о длительных перелетах?!

Тогда он снова поменял распорядок дня. Теперь по ночам он крепко спал, а днем съедал скудный рацион узника и усиленно тренировался, делая силовую гимнастику. К началу весны Люциус приобрел хорошую форму. И, конечно, тренировался летать по камере, увеличивая выносливость и постепенно сживаясь с новым воплощением.

И однажды Люциус решил, что готов к побегу. Вечером он уверенно вылетел из высокого окошка камеры. Тюрьма находилась на открытой местности, окруженная глубоким и широким рвом, вокруг простиралась равнина, покрытая камнями и чахлой травой. Но даже над этой пустошью летали голуби! Это придало Малфою уверенности, и он смело полетел через пустырь.

Практически это был первый настоящий полет, и он выдался ужасно сложным. В потоках воздуха на открытом пространстве тело слушалось хозяина иначе, чем в камере. Люциуса постоянно сбивали порывы ветра. Голубь летел неровно, не в силах удержать постоянную высоту.

В конце концов, Малфой выбился из сил и приземлился на поле. До ближайшего лесочка еще оставалось довольно много, а он чувствовал, что его способности поддерживать анимагическую форму иссякают. Но надо было как можно дальше отлететь от тюрьмы, чтобы его не почувствовали дементоры. К тому же среди деревьев в сгущающихся сумерках легче затеряться. Поэтому Люциус буквально вынудил себя взлететь, продолжая путь.

Видимо, это был его день, потому что на пределе возможностей Малфой долетел-таки до леса и чуть ли не в полете вновь стал человеком. Силы заканчивались, но расслабляться было нельзя: редкий лес располагался слишком близко от Азкабана. Дементоры наверняка были здесь частыми гостями: на скудной, чахлой растительности не распустились даже листочки, хотя в такое время все уже буйно начинает зеленеть и идет в рост. И без того редкий лес был проглядываемым практически насквозь.

Малфоем руководило только одно чувство - страх. После побега его ожидал поцелуй дементора, а не просто повторное заключение. Это было страшнее смерти, а Люциус собирался выжить ради жены и сына - единственных по-настоящему дорогих людей, которые у него остались. Преодолев слабость, он собрал волю в кулак, немного размял мышцы, постарался расслабиться и снова стал птицей. Теперь голубь летел еще медленнее и ниже, но все же летел. Боязнь погони гнала Люциуса как можно дальше от Азкабана.

* * *

Ночь подходила к завершению, наступал неумолимый день. Силы были на нуле. Малфой задумался, где ему скоротать время, он не мог лететь, не мог просто остаться в лесу в человеческом облике. Наверняка в тюрьме заметят, что его камера пуста, будет погоня, по следу полетят дементоры. Лесочек все никак не заканчивался, на земле лежал снег, и укрыться было совершенно негде.

Люциус брел, спотыкаясь, торопясь уйти подальше от тюрьмы, и вдруг провалился куда-то под землю. Это была засыпанная подгнившими за зиму ветками ловушка для зверя. В первый миг Малфой испугался, но потом понял - это спасение! Ведь теперь его не видно в голом лесу, а начавшийся снегопад заметет следы.

Люциус огляделся. Ловушка явно была сделана из подходящего для этой цели провала в земле. У нее имелось небольшое углубление в сторону, да еще и ветки ели валялись в изобилии. Значит, здесь можно выспаться, оставаясь незаметным сверху. Беглец забрался в углубление, свернулся калачиком, обложил себя ветками и провалился в беспокойный сон без сновидений.

Сколько он проспал - неизвестно. Проснулся Люциус оттого, что кончики пальцев на руках и ногах стало сильно покалывать. Он с трудом выбрался из углубления, и, откинув ветви, осторожно выглянул наружу. Снова стояла ночь. Все его мышцы задеревенели, тело не слушалось.