сотрудничество. На протяжении большого отрезка времени: от появления австралопитеков до неоантропов, – утверждалась особая

форма отбора, которую называют грегарно­индивидуальной. Ее

суть заключается в том, что преимущества в конкурентной борьбе получала та человеческая общность (протообщина), в которой

лучше были отработаны кооперативные, коллективистские отношения. Как ни парадоксально это звучит, но именно коллективизм

открывал возможности для увеличения разнообразия индивидуальных качеств. Почему? Дело в том, что во внутренне сплоченных

общностях, благодаря коллективному началу, ослабевало давление

биологического отбора. В результате физически слабые или больные особи, но с развитым интеллектом, способные к нестандартному поведению, сложным трудовым операциям, передаче информации, получали шанс выжить и передать потомкам свой опыт.

Разумеется, этот шанс был не очень велик: в первобытных обществах (даже современных) численность часто регулируется за счет

умерщвления стариков, больных и младенцев. Но в условиях «классического» отбора они были бы заведомо обречены на гибель20.

20 Назаретян А.П. цивилизационные кризисы в контексте Универсальной

истории. М., 2001. С. 144­145. История первобытного общества. Общие

вопросы. Проблемы антропосоциогенеза. М., 1983.

43

Вещественные доказательства такого «противоестественного», биологически бессмысленного поведения сохранились на стоянках

в шанидаре21, Ла шапелли22 и др., где археологи находят останки, казалось бы, «бесполезных» инвалидов, которые на протяжении

многих лет жили только благодаря заботам соплеменников.

Как следует оценивать такие поступки в природных и древнейших

человеческих сообществах, представители которых явно действовали в

большей степени инстинктивно, чем осознанно? Что это – случайные

сбои биологических программ или некая закономерность? Сравнительно недавно была выдвинута гипотеза о существовании особого гена

альтруизма. Разработан целый ряд гипотез, объясняющих мотивации

альтруистических поступков преимущественно с биологической точки

зрения. Согласно концепции «группового выбора», альтруизм отвечает интересам не только всего сообщества, но и того, кто действует во

имя общего блага: альтруист пользуется плодами своего благородства

наряду с остальными. Сторонники теории «родственного выбора» полагают, что поддерживая родственников, имеющих схожие гены, животное или человек косвенно способствуют сохранению и воспроизводству собственных генов. В соответствии с теорией «обоюдности»

альтруизм мотивирован ожиданием вознаграждения со стороны сообщества – согласно римской поговорке «do ut des» – «даю, чтобы ты

дал». И, наконец, альтруизм рассматривается как средство, с помощью

которого можно «показать себя» – продемонстрировать свои достоинства (храбрость, ум и т.д.).

Представители социобиологии полагают, что альтруистические

формы поведения формировались и генетически закреплялись в

21 Шанидар – пещера в Иракском Курдистане, в которой были обнаружены останки неандертальцев. Примерный возраст находок 50­70 тыс.

лет. В шанидарской могиле был погребен мужчина 45 лет (рекордный по тем временам возраст) которому в молодости ампутировали

правую руку и позднее получил серьезную травму головы. Оба этих

недуга были успешно вылечены.

22 Ла­шапель­о­Сен (La Chapelle­aux­Saints), деревня на ю. франции, в

40 км к ю.­В. от г. Брив (департамент Коррез), близ которой в одном

из гротов на склоне возвышенности в 1908 обнаружено хорошо сохранившееся погребение неандертальца – мужчины, лежавшего в

позе спящего с подогнутыми ногами на дне небольшого углубления.

Неандерталец принадлежал к группе западно­европейских, или классических, неандертальцев (т. н. шапельцы).

44

процессе эволюции, благодаря механизмам дарвиновского естественного отбора, поскольку давали селекционные преимущества.

В рамках теории геннокультурной эволюции это распространяется

и на человека, который рождается, имея готовый набор не только

врожденных инстинктивных реакций, но и диспозиций (предрасположенностей) к определенным моделям поведения. Ведущие

социобиологи М. Рьюз и Э. Уилсон отстаивают точку зрения, согласно которой способность и потребность человека поступать

морально имеет генетическую основу: врожденные диспозиции, пишет М. Рьюз, «побуждают нас мыслить и действовать моральным образом. Я полагаю, что поскольку действовать сообща и быть

«альтруистом» – в наших биологических интересах, постольку

биологические факторы заставляют нас верить в существование

бескорыстной морали. То есть: биологические факторы сделали из

нас альтруистов»23.

Тайна альтруизма еще не разгадана наукой, однако вполне очевидно, что это одна из универсальных программ, присущих и

высшим животным, и некоторым видам птиц, и человеку. Гораздо

более сложный вопрос – как эта программа, представляющая собой на инстинктивном (или генетическом) уровне лишь некую потенцию, реализуется в жизни популяций и человеческих обществ?

В этом отношении человеческие сообщества в принципе имели

и имеют гораздо больше преимуществ по сравнению с природными. В социуме, представляющем собой качественно иной, более высокий тип организации, чем биоценоз, проявляется сознательное, разумное начало, благодаря которому постепенно формировались

и постоянно наращивались надбиологические, надприродные – социокультурные программы. Социокультурные программы надстраивались над базовыми, биологическими, трансформируя их

и, соответственно, преобразуя поведение человека, уводя его все

дальше от суровых законов природной жизни.

Социум, во всяком случае, потенциально, создает условия для

поддержания гармонии иными, чем в природе, средствами для

оптимального развития альтруистического начала. Культура, казалось бы, освободила человека от давления биологического отбора: 23 Рьюз М. Эволюционная этика: здоровая перспектива или окончательное

одряхление? // Вопросы философии. 1989, № 8. С. 39. См. также: Рьюз М., Уилсон Э. Дарвинизм и этика // Вопросы философии. 1987, № 1. С. 101.

45

совершенствовалась материальная база, обеспечивая растущее население пищевыми и энергетическими ресурсами; совершенствовались механизмы сдерживания агрессии, конкуренции, столкновения «эгоизмов» в обществе. Наконец, культура дала идею альтруизма как высшей ценности.

Тем не менее, исторический опыт и повседневная жизнь убеждают нас в том, что человеческий эгоизм может быть поистине безграничным – неизмеримо большим, чем «биологический эгоизм»

животных, которые, в конечном счете, неосознанно стремятся

лишь к выживанию и продолжению рода. К.А. Тимирязев остроумно отметил, что вся разумная деятельность человека есть «борьба

с борьбой за существование», но результатом этого явилось современное разъединенное, «атомизированное» общество и разъединенный, утративший внутреннюю цельность человек. Перефразируя известный афоризм Ларошфуко, можно сказать, что альтруизм

похож на привидение: все о нем говорят, но мало кто его видел.

Действительно, большое число людей способно на альтруистические поступки и спорадически совершают их, однако это отнюдь

не главная тенденция, определяющая жизнь каждого отдельного

общества и человечества в целом. В этих сферах альтруизм в значительной степени лишается не только своей «чистоты», но и интегрирующей, системообразующей силы.

Не случайно на сегодняшний день не удалось создать универсальную эволюционную теорию на основе идеи коэволюции: механизмы кооперации гораздо лучше прослеживаются в неживой и

живой природе, чем в человеческой истории. Для того, чтобы понять, как в Природе сложился механизм саморегуляции и скоординированности, и почему он проявляется столь несовершенно, дает