Об особенностях музыкальной символики в мире животных мы находим дальнейшие сведения у Я.Б. Фридриха [96]. Почему в средневековых изображениях осел играет на лютне? Или отчего аисту выпала честь считаться музыкантом? Или почему предполагали, что пчела знает толк в музыке и пении? Быть может, из-за ее фиксируемого полуголоса? Вергилий и Овидий считали, что пчел можно приманить ритмичным и гармоничным звуком. Не менее странно, что эта вера сохранялась еще в Х столетии, о чем свидетельствует гессенская пчелиная молитва из Лорхской рукописи, которая произносится с аллитерацией и ассонансом, т. е. «музыкально»: «Крр! Пчелы на воле, Бог их хранит, домой вернуться велит… тихо всегда сидят, Божью волю чтят».

Затем цикада! Она была украшением для волос в Древних Афинах как символ музыкального таланта, ее изображение чеканилось на монетах любящей музыку Аркадии, она пела, восхваляя Бога, на руке святого Франциска Ассизского. Более того, согласно древним мифам, в своей предыстории цикады были даже реальными людьми, заколдованными девятью музами и забывшими про еду и питье, а после смерти превратившимися в цикад.

Впрочем, это сказание происходит от «Федра» Платона. В нем Сократ называет цикад «пророчицами муз», «любимицами которых» они были как певицы. В одном из древнегреческих мифов рассказывается о состязании в Дельфах двух музыкантов – Эвна и Аристона. Первый был более искусен, но во время игры на его арфе внезапно лопнула струна. И тут появилась цикада, которая села на инструмент и своим пением заменила разорванную струну. Вальтер Ф. Отто в своем произведении «Музы» [156, с. 59 и далее] посвящает специальный раздел музыкально одаренным животным, напоминает также об эпиграмме Мелеагра, который обращался к родственной цикаде саранче как к «музе полей». Он называет ее успокаивающей тоску, утешающей сон, «поющим крылом подражающей лире» и просит ее издать какие-нибудь милые его сердцу звуки, «ударяя ногами по ярким крыльям». Один вид цикад назывался «пророчицей».

Пчелы считались родственницами муз, потому что, согласно Варро, когда рой рассеивался, их снова можно было вернуть и собрать вместе звуком кимвала (см. с. 206) и хлопками. По Филострату, афинян во время их плавания привели в Ионию музы в образе пчел. «Известно сказание о будущих поэтах, которым в колыбели на губы садились пчелы» (по Отто [156, с. 61]).

Этих убедительных примеров, пожалуй, будет достаточно, чтобы показать внутреннюю взаимосвязь животного мира с гармонией космоса в воззрениях различных времен и народов. И если теперь человек начал изготавливать музыкальные инструменты в форме животных и украшать их символами животных, то одним только преднамеренным «колдовством над изображением» едва ли можно это объяснить. Не было ли здесь, вероятно, неосознанного стремления придать музыкальному инструменту соответствующий вид, чтобы добиться созвучия с космосом, используя животного как посредника?

Древнейшие музыкальные инструменты изготавливались не только из природных материалов, в первую очередь животных, но и из человеческих. Среди них наиболее популярной была флейта, чей возраст оценивается в 15 000 лет. На одной из палеолитических стоянок в селе Молодова на берегу Днестра в Черновицкой области русские археологи раскопали флейту из оленьего рога с четырьмя отверстиями. В 1869 г. Элия Массена в Дордони натолкнулся на флейты, сделанные из кости северного оленя, возле Пуатье были найдены флейты из оленьих рогов. Доктор Мартин Мейнхард дополняет эти сведения в одной газетной статье:

«Флейта, но особенно флейта-пикколо, в эпоху палеолита тесным образом была связана с культовыми представлениями. К самым убедительным доказательствам этого относятся цветные наскальные рисунки в Южной Франции. Например, в пещере «Трех монахов» художник каменного века передал нам такую сцену. Танцующий человек в звериной шкуре и маске оленя держит руками перед ртом предмет, который может быть только флейтой-пикколо. Без сомнения, в случае замаскированного флейтиста речь идет о колдуне, который своей игрой пытается оказать магическое воздействие на небольшую группу скачущих прямо перед ним животных. Из более поздних эпох также можно привести достаточное число свидетельств культового характера музыки флейты. Так, на одной египетской плите, датированной IV тысячелетием до Р. Х., изображен переодетый в лису мужчина, игрой на флейте заколдовывающий животных, на которых устраивается охота».

В древнейшей культуре майя на Юкатане уже с 2000 г. до Р. Х. среди прочих обнаруживаются следующие музыкальные инструменты: трубы из раковин морских животных, флейты из бедренных костей людей и оленей, «скребки» – производящие шум инструменты из зазубренных костей оленей, тапиров и людей, а также ребер кита. Индейцы проводили палочкой по зарубкам, размечая ритм танца. Кроме того, были найдены, погремушки из тыкв. Танцы якобы «излучали мистические флюиды, а потому все участники воображали, что контактируют со сверхъестественными силами», – констатирует Виктор фон Хаген [168, с. 127].

Едва ли можно допустить, что эти методы изготовления инструментов появляются в самых разных частях мира без какой-либо магической подоплеки. Упомянем еще тридцать третью песнь «Калевалы», финского народного эпоса, в чем-то тождественного нашей «Эдде». В ней о суровом Куллерво сказано: «Из коровьей кости дудку, из бычачьей рог он сделал – кости Туомикки для рога, бедра Кирьё взял для дудки. Заиграл тогда на дудке, затрубил в свой рог пастуший».

Анатомическая лютня имеет форму летучей мыши, индийского символа счастья, индийская струнная цитра похожа на кровожадного крокодила, южноиндийская вина (старинный щипковый музыкальный инструмент) увенчана головой тигра, барельеф летучей мыши обнаруживается на мандолинах, жаба и слон – на гонгах народов Южной Азии, китайские деревянные колокола сделаны в форме раков. Павлин украшает индийские лютни, голова газели – древнеегипетские трещотки, бык – древневавилонскую лиру, голова льва – иные современные скрипичные инструменты. Прекрасный знаток инструментов Курт Захс, который в этой связи приводит множество других примеров, пишет: «Защититься от зла – означает: высвободить и привести в действие добро, отсюда древняя вера, что звук призывает на помощь богов. Уже в Пенджабе она связывается с трубой, сделанной в форме улитки, и все еще проявляется в „Волшебной флейте“ в колокольном звоне Папагено и в игре на рожке Оберона и Лоэнгрина. Этот же смысл имеет изображение на деревянной дощечке в Египетском музее в Берлине, где верующий трубит в уши Осирису, и предписание в Четвертой книге Моисея: „И когда пойдете на войну… трубите тревогу трубами, – и будете воспомянуты пред Господом, Богом вашим, и спасены будете от врагов ваших“» [97, с. 23 и далее].

Согласно Курту Захсу, драконы и змеи находятся между добром и злом: существуют змееобразные трубы в Индии, точно такие же древки в Египте и раструбы с головой дракона на военных рожках у древних кельтов, по образцу которых иногда делали автомобильные клаксоны. Украшены змеями также и древние мексиканские дудки. Здесь они являлись символом бога дождя и, очевидно, служили колдовским атрибутом при заклинании дождя. На других флейтах имеются изображения медведя барибала. Кольманн усматривает в нем мифологическую фигуру [98]. Далее упомянем голову божества Ксипе-Тотека, повинного в тяжелых болезнях, – снова случай «колдовства над изображением». Многочисленные инструменты доколумбовой эпохи, имеющие форму животных, хранятся в музее при Йельском университете. Ящерицами украшены африканские военные рога из слоновой кости, барабаны в Конго, струнные инструменты племени вайяо. Карл Войле предполагает, что здесь мы имеем дело с культом предков [99]. Не является ли эта тесная связь между музыкой и миром животных психическим феноменом, заслуживающим пристального внимания?

Отдельные музыкальные инструменты имеют свое особое культовое значение, например, авлос с его волнующими звуками в мистериях Диониса и шествии участников вакханалии. Или рог, символическое значение которого точно подметил Герман Вирт: «Рог как символ материнской ночи, Земли-Матери, является одним из древнейших известных нам культурных символов. И уже в это древнее время, наверное, он имел двоякое применение – как сосуд и предмет, производящий звук. Также это проявляется в символике Рождества или праздника зимнего солнцестояния у народов Севера и в древних культурах: опорожнение рождественского рога – это сакральное действие, содержимое рога символизирует напиток, дающий силу для нового света и новой жизни, а также для мертвых. Рог, приносящий сон ночи, является микрокосмическим эквивалентом символического изображения года: в этом смысле Гипнос и Сомн, боги сна в греческой и римской мифологии, изображаются с рогом в руке» [100, т. I, с. 441].