Воропаев. Ты привык вдаль смотреть, а ты вверх взгляни. Какие горы! Вон, видишь, Орлиный пик. Там орлы свили, гнезда, а по сути дела нам с тобой там жить, дворцы понастроить там, сады разбить. Для счастливых людей место.

Городцов. Сказал тоже! Его сделать надо, место-то.

Воропаев. Вот именно, сделать. Все надо перевернуть заново…

Городцов. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается… Давай стучи к ним… Алло, жители!

Воропаев стучит палкой о балкон. Из-за плащ-палатки появляется лицо Наташи. Из-за плаща появляется Юрий в наташином халате.

Юрий. Здравствуйте, товарищ полковник.

Воропаев. Здравствуйте. Можно к вам?

Юрий. Я бы пригласил к нам, да, знаете…

Наташа (из-за плащ-палатки). Ты с ума сошел, Юрий!

Юрий. Да нет, я же говорю, что… (Показывает на свой капот.) Мои штаны в стирке, других нет… А поскольку капот на мне, то на ней… понимаете… Наташа, вот этот товарищ затеял позавчера ночной штурм! Здорово получилось, я сам было хотел примазаться, да не вышло, кости ныли… от сырости…

Воропаев (сбрасывает с себя шинель, протягивает Юрию). Накиньте мою шинель, капот отдайте жене…

Юрий берет шинель и исчезает за плащ-палаткой.

(Городцову). Будь добр, скажи Варваре Огарновой, пусть подойдет сюда да одежонки захватит… Ну, что-нибудь там, на первый случай, у нее есть, я знаю.

Городцов. Есть-то у нее много чего есть, да не про ихнюю честь. За что одевать, не знаю… Попробую, однако… Разрешите быть свободным?

Воропаев. Иди, бог войны, думай о мире.

Городцов. Есть думать о мире. (Уходит.)

Плащ-палатка опускается, и Воропаев всходит на балкон, где на ящике, завернувшись в шинель Воропаева, сидит Наташа. Вместо столика перед нею кусок керченского ракушечника. На нем — коробочка с пудрой и осколок зеркала.

Юрий. Входите, товарищ полковник.

Воропаев. Ничего особнячок. Давайте знакомиться. Зовусь Воропаевым Алексеем Вениаминовичем.

Юрий (представляя Наташу). Моя жена Наташа… Наталья… знаете, как ее… Дмитриевна…

Воропаев. Очень рад познакомиться, Наталья Дмитриевна.

Наташа. Вечно этот Юрка не то скажет. Какая я Дмитриевна!

Воропаев. Ну, как же вы все-таки сюда попали?

Юрий. Подлечиться думали, если удастся.

Наташа. Пока не удается, но…

Воропаев (оглядывая обоих). Оба фронтовики? (Кивая на орденские колодки, что лежат рядом с зеркалом.) Вижу, вижу. Что же вы так… налегке? Вроде птиц перелетных?

Юрий (смущенно, даже виновато). Как-то все некогда было… Сначала жили у родителей, в Белой Церкви… до войны, конечно… а потом фронт, родных растеряли, дом погиб, когда тут барахлом заниматься… Ну, вот, значит, и загнали все, вплоть до трофейной зажигалки!

Наташа (улыбаясь). Словом, как говорится, солнце, воздух и вода — наша лучшая еда. Но мы вывернемся. Если б нас в дороге не обокрали, — все бы ничего.

Воропаев. Какие специальности?

Юрий. Мы же прямо из школы на фронт, я — сапер, она, знаете, медсестра…

Воропаев. Вот это уже нечто…

Наташа. Ясно, нечто. Я трехлетний стаж имею.

Юрий. Тоже мне стаж! А ребенка не сумеет пеленать. (Воропаеву.) Из всех наших бед… это самое страшное. Ребенка ждем.

Наташа. Юрий, прекрати!

Юрий. Ничего я не прекращу. Ты совершенно не бережешься.

Наташа. А ты сам бережешься?

Юрий. Так не я же в положении, а ты…

Наташа. Юрий!

Воропаев. Я вижу — тихо живете. Но, по-моему, ваш муж прав. Дела у вас, насколько я понимаю, не блестящие.

Наташа. Это неправда. Мы с Юрой большой славы не заработали, мы с ним много потеряли — и дом, и стариков, и свое здоровье, но ведь мы боролись… Мы… Вы не думайте, что мы молодые, мы взрослые, мы свою силу знаем…

Воропаев. Чувствую.

Наташа. Нет, погодите, погодите. Вы, может быть, думаете, что если у нас ничего нет, значит — мы бедные? Бедные — это те, которые слабые, а мы не бедные, потому что мы… потому что… мы ж побеждаем… Не только вы, но и я сама сколько раз побеждала, и Юрий, и другие, что вы думаете…

Воропаев. Ах вы, черти полосатые!

Наташа. Вы ругаете нас?

Воропаев. Да нет, я завидую вам, и молодости вашей и силе.

Наташа. Хотите меняться?

Воропаев. А на что вам моя старость?

Наташа. Была бы я с такими орденами, как вы… ого-го! Я бы раскачала людей, я бы…

Юрий. Кто не примерзал с винтовкой в руках к земле, тот не знает, что такое жизнь и как она замечательна! Правда? Сейчас, знаете… только и жить… как это? Во весь голос жить. Правда?

Воропаев. Это самая правдивая правда, которую я когда-либо слышал. Ну, что же, давайте тогда действовать сообща… во весь голос, а? Идет?

Входит Варвара.

Варвара. Иду, иду. Ну, в чем тут неразбериха? Кому вещи, зачем? Маскарад, что ли?

Наташа. Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста…

Варвара (Воропаеву). Что я, комитет помощи? Незнамо кого одевать-обувать.

Наташа (недоуменно). Кого одевать-обувать?

Варвара. Вы бы хоть документ ихний в залог взяли, а то с себя юбку сымешь — ффью, ходи тогда сама голая, извини-подвинься.

Наташа. Какие юбки? Это, наверное, товарищ полковник. Но я ни за что не возьму, вы совершенно правы.

Юрий. Жили мы без ваших юбок и проживем без них…

Варвара. Так бы сразу и сказали! Без юбки, гражданочка, все одно, как без паспорта. Вида на жительство нет.

Наташа. Нам ваша помощь не требуется.

Юрий. Извините за беспокойство. Выход — сюда.

Варвара. Что такое? Довел жену до того, что голая сидит, а еще фасон давит. Знаю я сама все ходы и выходы.

Юрий. Я…

Варвара. Ты мне не командуй. Помощь им не требуется! Ну, и сидите голые. Молчать, когда я говорю! (Ударяет по ящикам с такой силой, что они задрожали.) Укор мне делаете! А я кто, не солдатка сама, или уж глаза мне свинцом залило? Я знаю, кому помогать. Вот оно. Не назад же нести!

Наташа. Что вы придумали, право? Не надо!

Варвара. Марш за мной, нечего разговаривать. (Воропаеву.) И как таких ребят воевать посылают!

Наташа безропотно уходит вслед за Варварой.

Юрий. Как же так…

Воропаев. Вы не слушайте, что Варвара говорит. У нее все слова наоборот… Ну, вот что. Сегодня вечером соберемся в правлении, поговорим о новых порядках в колхозе. Приходите, будет речь и о вас, найдем работу.

Из комнатенки доносится голос Наташи.

Наташа. Юрочка, иди сюда, для тебя тоже кое- что есть.

Юрий. Ну, ерунда, зачем это?

Воропаев. Идите, идите, я подожду.

Юрий уходит. На улочке появляется Корытов и Ленка.

Корытов. Ну, дальше.

Ленка. А мы тогда все вскочили и давай копать…

Корытов. Видел, видел, как наработали!

Ленка. Здорово наработали! Пятнадцать лопат сломали, цапки все повывертывали… ну, до того весело было, как на первомай!

Корытов. Весело-то весело, а сколько кустов перепортили!