Корытов. Товарищ генерал… Такие дни сейчас, что я сам…

Романенко. Я знаю, какие сейчас дни. И Воропаева у вас заберут. Считайте дело решенным.

Корытов. А я не отдам, товарищ генерал.

Романенко. Я как узнал, что ты здесь, так сразу и доложил Василию Васильевичу.

Корытов. Если меня спросят, не отдам…

Романенко. Будто так его любите.

Корытов. Конечно, человек он тяжелый и с фасоном в мозгах…

Романенко. Вот видите. Вам легче будет.

Корытов. Мне легче не будет. Такая у меня работа, что легко не бывает. А отдать Воропаева нельзя. Прижился с народом. Не ломайте дела, товарищ генерал.

Романенко. Человек заболел и потерял себя, а вы этим пользуетесь, вместо того чтобы ему мозги вправить. Отберу — и никаких!

Воропаев. Что же это, меня здесь нет или меня не спрашивают?

Романенко. И спрашивать не будут. Тебя заберут. Получишь сегодня официальный вызов.

Воропаев. Я тебя не понимаю, Роман Ильич. Я ведь еще не твой подчиненный.

Романенко. Завтра будешь.

Воропаев. И у меня собственная голова на плечах. Ты не имеешь права.

Романенко. Не горячись.

Входит военный в кожаной куртке, с ним Ленка, в руках ее букет фиалок.

Ленка. Вот они, Воропаев. Который красивый.

Человек в кожанке (подходит к Романенко). Разрешите обратиться, товарищ генерал, я прислан…

Романенко. Приказано обоим?

Человек в кожанке. Никак нет, приказано одного.

Романенко. Ну, ты тогда подожди меня, Алексей…

Человек в кожанке. Приказано доставить полковника Воропаева.

Романенко (растерянно). А, так! Ну, ну!

Воропаев. Куда?

Человек в кожанке. Не имею указаний сказать — куда.

Воропаев. Меня одного?

Человек в кожанке. Так точно.

Воропаев. Ну, ты извини, Роман Ильич, придется ехать.

Романенко. Валяй, валяй, не задерживаю. Получишь по первое число.

Ленка. Дядя Алеша! А вы не к товарищу Сталину поедете?

Воропаев. Что ты, дурочка!

Ленка. Ой, вас к нему везут… Машина оттуда, я знаю.

Воропаев. Будет тебе. Ну, иди, не задерживай.

Ленка. Возьмите мои цветы. Если увидите — так от меня передайте. Скажите — Лена Твороженкова, пионерка, собирала.

Воропаев. Ладно.

Воропаев машинально кладет букет в карман и выходит вместе с военным. Ленка бежит за ним.

Романенко. Ему там не до цветов будет, ему там вправят мозги.

Корытов. Перебросят, думаете, товарищ генерал?

Романенко. А что тут делать? Вместе в Москву поедем. Вопрос ясен.

Корытов. Жуткое дело!..

Стеклянная веранда дома Софьи Ивановны, выходящая в зацветающий сад. Эта веранда, вероятно, служит Воропаеву рабочим кабинетом. Стены в книжных полках, кипы газет на полу. Лена сидит за столом, который завален томами энциклопедии. Софья Ивановна перебирает рис.

Софья Ивановна. Я тебе, Лена, всегда говорила, что так получится. Вот по-моему и вышло. Вызвали-то не зря, пошлют куда-нибудь в центр, поверь мне.

Лена. Оставьте, мама. Никогда вы мне ничего не говорили и не могли говорить.

Софья Ивановна. Это почему же? Глупа, значит, стала?

Лена. Да о чем вы могли говорить? Ну, о чем?

Софья Ивановна (вздыхая). О господи, господи… Ты ему кем, по совести говоря, приходишься? Скажи матери.

Лена. Никем.

Софья Ивановна. Ну, так и знала… Как же теперь с домом быть? Полдома его, а уедет, продаст кому — не наплачешься… Кто мы ему? Чужие.

Лена. Да бросьте вы, мама.

Софья Ивановна. Бросьте. Спасибо вам, товарищ Журина, спасибо. А ссуда? Он уедет, ему что… а я как же?

Вбегает запыхавшийся Юрий, за ним Городцов.

Юрий. Еще не вернулся? Долговато.

Городцов. Да… меняется наш график жизни.

Софья Ивановна. Вам что! Вот я засыпалась — это да. Тупик, ой, тупик!

Появляется Наташа.

Наташа. Леночка, ничего еще не известно?

Лена. Ничего.

Софья Ивановна. Да тут собственно и гадать нечего. Если человека начальство вызывает, значит направят куда-либо.

Юрий. Вы думаете?

Софья Ивановна. Да тут и думать нечего.

Городцов. Да, меняется наш график жизни. Рановато его от нас забирают. Рановато. Еще б годок. Пока рассада подымется. (Кивает на молодежь.)

Влетают, тарахтя по лестнице, Варвара и Виктор Огарновы.

Огарнов. Как в дозоре залегли. Курить можно?

Софья Ивановна. Кури.

Огарнов. А может, у вас засада и огонька вздуть нельзя?

Варвара. Зашутился ты что-то не ко времени. Сядь, отдохни.

Софья Ивановна. Это у него, видать, нервное.

Наташа. А интересно, куда его теперь — опять в армию или в Москву?

Софья Ивановна. Одно из двух.

Варвара. Это все генерал Романенко обстряпал. Я, говорит, доложил там, куда надо. И чего лез? Сам выдвигается, ну лады. Так нет, надо ему еще людей срывать…

Огарнов. Не партийная точка зрения.

Варвара. Это у меня, что ли? Дома мне об этом напомни.

Голос Ленки (из сада). Идет, идет!

Все переглядываются. Бросают курить, мнутся и, наконец, встают. Входит Воропаев.

Молчание.

Воропаев (останавливается). А-а, все уже здесь.

Городцов. Говори сразу, не мучь.

Воропаев. Вы понимаете, что… со мной произошло? Я сейчас был у товарища Сталина.

Лена. Ой, что ж это?

Наташа. Я так и знала! Ну, ну, ну! Что же теперь будет?

Воропаев. Даже сам себе не верю, что был…

Лена. Значит, уедете? (Закрывает лицо руками.)

Воропаев (не замечая ее волнения). Я сегодня помолодел на тысячу лет!

Лена. Что?

Воропаев. Моложе стал на тысячу лет!

Городцов. Нечего ходить вокруг да около — рассказывай, Витаминыч. Я, брат, тоже не из железа.

Воропаев. Я расскажу вам удивительный случай из моей жизни. Это частный случай. Мое личное переживание. Я доверяю его вам как друзьям. (Проходит к столу.) Мне выпало счастье быть вызванным к товарищу Сталину… Я вошел, ничего не видя, и вдруг услышал голос, который нельзя забыть… Он заканчивал разговор со стариком садовником…

Городцов. С Иван Захарычем? Ну, ну!

Воропаев. Не знаю, как его зовут. Вхожу я, и от волнения не могу шага сделать…

Городцов. Стоп, стоп, стоп. Рассказывай толком, Алексей Витаминыч. Где дело было, присутствовал кто?

Воропаев. Вячеслав Михайлович сидел в кресле, бумаги подписывал. Товарищ Сталин беседовал, я тебе говорю, с садовником, рекомендовал ему какой-то новый способ культуры или прививки, а тот возражал…

Городцов. Ясно, Иван Захарыч!

Воропаев. …а тот возражал, говоря, что наш климат многого не позволяет. «Мало ли чего климат не позволяет, — возразил товарищ Сталин, — а вы смелее экспериментируйте». А садовник свое: «Климат, Иосиф Виссарионович, ставит знаки препинания». — «Ничего, — отвечает товарищ Сталин, — мы с вами южане, а на севере тоже себя не плохо чувствуем. Вот нам говорили, что хлопок не пойдет на Кубани и Украине, а он пошел. Захотели — пошло. Все дело в том, чтобы захотеть и добиться».