Через неделю, когда его готовили к выписке, ему передали конверт с письмом. Это было завещание. «Дом по ул. Безымянной, Т, с мастерской, со страховкой на вполне приличную сумму передается в наследство… художнику…»— с изумлением прочитал он свою фамилию.

— Что все это значит? — спросил он с волнением.

— Это завещание нашего главврача. Они с мужем, художником, вместе в один день ушли на фронт. Она вернулась и ждала его все эти годы. Так и не дождалась. И два дня тому назад она ушла из жизни, — глухо ответил врач, принёсший письмо. — Инфаркт…

— О каком наследстве может идти речь? Скажите, разве у нее нет родственников? И кто я ей? И потом… Нет, нет! Это полная чушь, — бормотал он. Доброе выражение на лице сменилось волнением и тревогой.

— Это последняя воля человека, которую вы не можете не исполнить, — сказал врач и вышел.

Выписавшись из больницы, через несколько дней он переехал на новое место жительства.

«Почему она, ни разу толком не поговорив со мной, поверила, что я художник? Почему эта незнакомая женщина, вернувшая мне зрение, посчитала меня ближе, чем своих родственников?» Он не раз потом спрашивал себя об этом и не находил ответа.

Первую картину, написанную в новой мастерской, он посвятил ей. И она потом выставлялась на многих выставках. Гонорары, которые он получал за картины, перечислял в городской детский дом, где провел свое детство. Через год в мастерской открылась бесплатная художественная школа для детей. Он продолжает очень много работать, словно боится не успеть выполнить все, что он должен сделать. Словно это было записано между строк в ее завещании.

Мне как-то пришлось присутствовать на его уроках. Я был счастлив, что мне удалось побывать в этом удивительном саду творчества и вдохновения.

Утро было дождливым и холодным. Она была в растерянности и не знала, что делать, к кому обратиться за помощью. Дочка еще крепко спала, и ей не хотелось будить ее. Она подошла к зеркалу и, увидев в нем свое отражение, вновь расплакалась. Сев на стул, она открыла тумбочку, вытащила все содержимое и нашла телефонный справочник, из которого выпала визитная карточка. Подняв карточку, она задумалась, прошлась по комнате и остановилась у окна. С восьмого этажа хорошо были видны большие улицы, переулки любимого города, в котором она жила. Она еще раз прочитала визитку и вздохнула. Вышла в коридор, где на низкой тумбочке стоял телефон, набрала незнакомый номер, и какое-то волнение охватило ее: она вспомнила его слова: «Вам только нужно взять и позвонить».

В телефонной трубке раздались долгие гудки, а затем голос произнес: «Да, я слушаю вас».

— Мне нужен…

— Вы знаете, но он у нас сейчас не работает, к сожалению. Его перевели на другое предприятие. У вас что-то случилось? Если хотите, я поищу его телефон. Вы могли бы позвонить минут через 10?

Она с напряженным волнением слушала незнакомый голос и не знала, что ответить.

— Алло, у вас что-то случилось? — настойчиво допытывалась женщина на другом конце провода.

— У меня умерла мама, и я не знаю, что мне делать… — расплакавшись, ответила она.

После недолгого молчания в трубке вновь послышался женский голос:

— Ваш телефон, пожалуйста?

Она не сразу поняла:

— Мой? — и машинально назвала номер.

— Хорошо, вы никуда не отлучайтесь. Я позвоню сама.

В трубке послышались длинные гудки, и ей показалось, кто-то о ней подумал, кто-то ей посочувствовал, и кто-то обязательно поможет. И снова сказанные им когда-то слова «Вам только нужно позвонить» закрутились в ее голове. Она подошла к окну, открыла ставню и, ощутив холодный ветер и осенний дождь, сразу захлопнула ее. Она стояла, рассматривая улицу и быстро движущиеся по ней машины, людей, и повторяла вслух: «Вам нужно только позвонить». И как бы сама себя спросила: «И почему я ему раньше ни разу не позвонила?»

Зазвонил телефон. Она вновь услышала ласковый женский голос:

— Я вас прошу никуда не отлучаться, к вам сейчас подъедут. К сожалению, он находится в Москве. Номер в гостинице не отвечает. Поэтому я попросила его друзей помочь вам…

В этот день она так и не вникла во все происходящее. Совершенно чужие ей люди были как родные, словно давно жили в ее квартире, словно она знала их с детства.

И только на кладбище она, обессиленная, все же нашла в себе силы подойти к каждому и выразить свою благодарность.

Он вернулся через два дня и поехал вместе с ней на кладбище. И она долго разглядывала его, заметив усталость в его глазах.

— Большое спасибо вам, — после долгой паузы сказала она. — У вас очень хорошие друзья. Я даже не знаю, как с ними расплатиться.

Он тихо произнес:

— О чем вы говорите, милая? Когда человек в беде, кто-то должен же быть рядом, иначе мы просто не были бы людьми.

Она стояла и думала, что это какая-то — сказка, обыкновенная детская сказка, когда происходит чудо, когда вслед за злом всегда приходит добро. Она стояла и думала, вспоминая тот день, когда впервые увидела этого странного, непонятного и в то же время почему-то такого близкого, родного ей человека. И он тоже стоял и вспоминал…

В тот злополучный день он возвращался с неприятного совещания, где ему влепили выговор за нелепый случай, происшедший еще до его избрания директором. Его волновало не то, что ему вкатили выговор, а коробило от того, как с ним разговаривали. И самое главное, что он не мог, в силу своего характера, возразить, протестовать… Он принял все, как обычно, молча. Машина остановилась у переезда. Справа шли груженные лесом вагоны. Он глянул вперед и вдруг, выскочив из машины, рванулся к переезду. Он успел резко толкнуть девушку с рельсов и оттолкнуться сам. Лежал он с мыслью, что ему перерезало ноги, ибо почувствовал боль в теле. Девушка быстро пришла в себя и, вскочив на ноги, хотела бежать куда глаза глядят, но ее держали крепкие руки возмущенных мужчин, выскочивших из машин у переезда.

Он сумел подняться сам. Прихрамывая на правую ногу, сделал несколько шагов, обратился к окружающим:

— Товарищи, расходитесь, ничего страшного не произошло, — и, посмотрев на нее, улыбнулся. Чтобы подбодрить девушку, спросил: — Я тебя не ушиб, чокнутая?

Поезд прошел, и шлагбаум поднял свой хобот над переездом. Подъехала машина, и он прикрикнул:

— Ну-ка, садись, ненормальная, отвезу тебя куда следует. — В машине он обернулся к ней. — Что у тебя случилось, дорогая? Извини, если я тебя обидел. — Она молчала. — Что бы ни случилось, надо жить, а не бросаться под поезд. Если даже кто-то солгал, предал, это вовсе не означает, что жизнь кончилась…

И тогда она стала рассказывать, потому что вдруг почувствовала: человеку, который ехал с ней, не безразлична ее судьба. Он не упрекнул ее ничем. Его не удивляла ее откровенность и то страшное ощущение, во власти которого она пребывала, он знал наперед.

— Ничего, у тебя все будет хорошо, — сказал он. — Может, даже хорошо, что он уехал. Зачем тебе с дураком, негодяем жить? Вот станешь матерью, тогда поймешь. Если будет дочь — назови Надя. Надежда, мне кажется, хорошее имя.

Она хотела сказать ему, что ее маму зовут Надеждой, но промолчала. Он как будто догадался, что она думает о матери.

— Что, живешь одна с матерью?

Она, заикаясь, еле выговорила:

— Да.

— Вот за это тебя отшлепать надо. Дуреха, а если бы погибла под поездом, матери-то каково? — и покачал головой. — Где живешь-то, а то мы едем неизвестно куда.

— А мне показалось, что вы это знаете, — ответила она.

— Ничего, милая, не знаю, я только учусь, учусь и как вол работаю. Так где же ты живешь?

— Еще один переулок надо проехать, и я на мосту сойду. Вот наш дом у моста.

Когда машина остановилась, он вышел, открыл заднюю дверцу и ободряюще произнес:

— Пожалуйста, милая, считай, что это произошло у тебя во сне. И вообще, больше таких вещей не совершай, я тебя прошу. Жизнь у человека одна, не забудь, что из-за твоей ошибки будут страдать другие. Вот, держи… Если нужна будет какая-нибудь помощь, — и подал визитную карточку. — Только нужно позвонить, и тебя в беде не оставят. — Он шагнул к машине, обернулся. — Смотри, как красиво вокруг. Люди куда-то спешат, что-то хотят сделать доброе, хорошее. Будь здорова. Передай привет маме. А о смерти и думать не смей. — И, захлопнув дверцу, отъезжая, махнул рукой.