-Эта девушка - Александа де Лайони, жена графа Максимилиана. Вот письмо для графини. Можно с ней поговорить? - капрал четко по военному отрапортовал мужчине. Я молчала, до сих пор не придя в себя, после всех этих событий.

  -Это вряд ли, - вздохнул мужчина, и махнув рукой в сторону гроба добавил, - графиня уже не с кем не сможет поговорить. Вчера леди Лайони скоропостижно скончалась.

  Склеп находился на территории замка, и пока пожилой священник читал молитвы, я ошарашено осматривалась. Разруха проглядывала из каждой щели. По двору как будто пронесся смерч, везде валялись разбитая посуда, разломанная утварь, покореженные куски мебели, поломанные стулья. Оборванные, грязные слуги перепугано жались на крыльце и это были в основном женщины и дети. Что здесь произошло? Когда капитан говорил о неприступности и безопасности своего дома, я представляла себе немного другое.

   Встречавший нас пожилой мужчина, представился управляющим замком Антонио Просперо. Он служил семье графа Лайони уже пятьдесят лет и не собирался, как многие, бежать. Не мог оставить вдовствующую графиню одну. Из его рассказа, мы узнали, что большинство семей, уехали, спасаясь от войны. В замке и деревне оставались только несколько личных горничных графини, старики и одинокие женщины с детьми...

   "Неделю назад отряд мародеров, около двадцати человек, подошел к замку. Естественно, мост был поднят и бандиты ни за что не смогли бы пробраться внутрь. Тогда они стали сжигать дома в деревне, убивая стариков и женщин, вынуждая графиню открыть ворота. Главарь пообещал, что не тронет больше никого из живущих в замке и деревне, если графиня откроет и позволит забрать ценности. Леди не смогла обречь на смерть своих подданных, не могла видеть растерзанные трупы, брошенные под ворота.... И впустила банду. Они два дня грабили замок, вынося серебряную посуду, картины, меха. Графиня заперлась в своей комнате и не выходила несколько дней. Главарь оказался человек слова и не тронул больше никого, ну за исключением женщин... После двух дней грабежа и насилия, они убрались, прихватив с собой все запасы продовольствия, уведя всех коров, коз и свиней. Мы остались без еды, с ограбленным, разоренным замком. А впереди зима. Графине после их отъезда стало плохо, и она, не приходя в сознание несколько дней, умерла. Отец Март сказал - сердце не выдержало... Ну слава богу, вы приехали, - добавил в конце управляющий, - вы нам поможете?"

  -Я должен буду уехать в отряд, к капитану, - завтра решающее сражение. Но не переживайте, я все ему передам. Вам же я оставляю графиню Александру, сейчас она главная, - после чего капрал коротко поклонился и вышел из комнаты. Через мгновение раздался удаляющийся стук копыт.

   Я находилась в шоке. Впервые в жизни одна, в незнакомом чужом месте, без поддержки, без сильного плеча рядом. Родителей, друзей, капитана, дяди Роджера. Я подняла взгляд на управляющего. Как я могла им помочь, если сама не понимаю, что делать с моей жизнью, а брать ответственность за чужие? Этому меня не учили! Мне же всего семнадцать лет!

  -Графиня? - неуверенно начал Антонио, - какие будут распоряжения?

  Я закрыла уши и тоскливо захныкала от безысходности.

  -Я не знаю! Отстаньте от меня! Я ничего не знаю, - сквозь слезы всхлипывала я. Истерика накатила сокрушающей волной. Подскочили какие-то женщины, подхватили меня под руки и повели куда-то наверх по лестнице.

   Очнулась я вечером, в большой, когда-то богато обставленной комнате. "Хозяйская спальня", - вяло осматривалась я. "Что делать? Как жить?" перед глазами стояли обреченные грязные женщины, с потухшими глазами, чумазые оборванные дети, прячущиеся за юбки, пожилой управляющий, старик священник. Что я могу? Мне всего семнадцать лет. Я ни разу не брала ответственность ни за что. Я умела только капризничать и приказывать слугам. Я не умела ни управлять поместьем, ни готовить, ни убирать. Я не знала, где у нас в поместье находится кладовая и сколько дров нужно запасать на зиму. Зато я знала более двадцати пород лошадей и могла назвать все преимущества полукровок перед чистопородными лошадьми и пригодность их в хозяйстве. Могла по виду определить легких и тяжелых верховых, вороных, гнедых экипажных лошадей, скаковых и тяжеловозов... Только зачем это мне здесь?

   Неделю я не выходила из комнаты. Я представляла, что если выйду, то сразу придется что-то решать, думать, делать... а если я буду сидеть тихо как мышка, беда не найдет меня и пройдет мимо. Слуги приносили мне скудную еду на подносе, воду для умывания. Я не разговаривала с ними, не хотела знать их имена, знакомиться, смотреть на горестные лица и взиравшие с надеждой глаза. Я отгородилась глухой стеной от всех проблем и ждала, что все решится само собой... Не решилось... Неделю я прорыдала в комнате, за закрытыми дверьми, пока голова не превратилась в пустой воздушный шар. Слез больше не осталось. Каждая мышца в теле звенела от напряжения, в животе образовался горячий тяжелый комок. Решившись, я попросила женщину, пришедшую утром ко мне, помочь одеться (пока в свои выстиранные штаны и рубашку) и спустилась вниз. Пора учиться выживать...

   Слуги уже убрали следы разрухи, оставшиеся после грабежа замка, но в воздухе еще витал запах дыма и безысходности... Холл представлял собой огромную квадратную комнату с громадным каменным камином и тяжелой мебелью из темного дерева. На стенах светлели пустые прямоугольники от сорванных картин, гобеленов и старинного оружия. Возле лестницы удивленно застыли несколько женщин и управляющий. Я прочистила голос...

  -Доброе утро. Я прошу прощения за истерику. Давайте знакомиться, - и вымученно улыбнулась.

   Как оказалось, все население замка и деревни представляло собой человек двадцать женщин (молодых и не очень), десять разновозрастных детей (самому младшему едва исполнился годик) и двух мужчин (управляющего и отца Марта, местного священника). Остальные или ушли на войну или сбежали с семьями ближе к столице, на юг... Первое мое распоряжение было переселиться в замок всем, кто еще остался в деревне, забрав из домов все, что можно унести ценного. Если случиться опять такая же ситуация с мародерами, я не знаю, как бы я поступила на месте графини. И не хочу знать. Поэтому пусть лучше все живут в замке, благо места предостаточно. Управляющий было возмутился - не пристало крестьянам жить в хозяйских покоях, но глянув на мои нервно сжатые губы, заткнулся... И правильно, я еще слабо держала себя в руках, периодически скатываясь в истерику, и слезы неконтролируемо бежали по щекам.

   Осень уже вошла в свою последнюю фазу, еще немного и ударят морозы. Все женщины и дети бросились собирать остатки урожая и фруктов. На деревьях еще висели яблоки и сливы. В брошенных огородах можно было найти овощи, немного, но хоть что-то. Впереди длинная голодная зима. Я все-таки надеялась, что капрал расскажет графу наше бедственное положение и нам помогут, но как оказалось в последствии, зря. Капрал так и не доехал до своего командира. Недалеко от замка он встретился с бандой разбойников и пал в неравном бою. Его останки с нашивками на одежде мы обнаружили уже весной.

   Сама ужасная трусиха, слезно просила женщин не отходить далеко от замка и при первой же опасности бежать внутрь, за крепкие стены. Я же вместе с управляющим облазила весь замок сверху до низу, проверяя, что еще ценного и полезного осталось после грабежа.