Машинально сжал ноги на талии Никиты, чтобы не упасть. Никита запустил пальцы в Олесины волосы, дёрнул, заставляя открыть шею – и присосался к горлу.

-Н-не… пусти меняяяаахх… ххаа…- холодные пальцы пробрались под футболку, скользнули к груди, нащупывая уже тугие соски. А он даже отбиваться толком не может – и так швы на руках расходятся.

-Я сейчас заору,- больше простонал, чем пригрозил Олесь, выгибаясь от прикосновений Никиты.

-Ори сколько влезет,- разрешил тот, задирая футболку.- Желательно, чтобы моё имя там тоже звучало – хочу слышать, как ты его кричишь.

-Пошёл к чертям, извращенец!

Придушенный всхлип.

Тихий смешок.

-Хорошая идея. Здесь нам явно будет неудобно…

И поволок оцепеневшего Олеся к ним в спальню.

Дверь как всегда открыл ногой. Сощурился на блики искусственных звёзд, в которых тонула комната. Гнусно ухмыльнулся, разглядывая нетронутую кровать и расстеленный диван.

-Неужели ты по мне настолько соскучился?- мурлыкание, насмешка… нежность.

-Ни за что!- Олесь отчаянно заметался взглядом в поисках оправдания.- На кровати свет от луны мешает.

-Конечно,- тихо проурчал Никита, целуя его сзади в шею.- Именно поэтому ты планетарий включил…

Олесь рванулся, но его перехватили за талию, развернули к себе лицом.

-Помнишь, что я сказал Вилену?

-Что шкуру с него спустишь.- Конечно, он помнил. Ещё бы не помнить! Да его потом ноги не держали два урока!

Никита взял в руки его лицо. Поцеловал лоб, заскользил губами по профилю.

-Ты проиграл,- Олесь не ответил на поцелуй. Сердце билось, как сумасшедшее, но он чувствовал себя спокойно и легко.- Я тебе не милая девочка, которая растает, как только ей в любви признаются. Думаешь, я тебя прощу?

-Говори, что вздумается,- Никита взял его руки. Осторожно коснулся губами перевязанных бинтами порезов с разошедшимися швами. Перевернул кисти и поцеловал уже шрамы на запястьях.

-Я знаю, что ты можешь быть чертовски обаятельным типом, если захочешь, только я знаю, какой ты на самом деле.

-Я знаю, что ты знаешь,- ответил Никита.- Даже больше того, если ты думаешь, что я раскаялся в содеянном, ты ошибаешься – я ни капли не жалею. Если бы не любопытство, тебя бы у меня не было.

-Меня у тебя и так нет!

Олесь вырвался. Никита мрачно сузил глаза.

-Посмотрим.

Перехватил Олеся в талии и толкнул на кровать, выдёргивая из-под него покрывало и отбрасывая в сторону.

-Сделаем так, чтобы на твоём постельном тоже был мой запах.

-Только попробуй…

-Олесь…

-Не зови меня по имени!.. Не снимай футболку!.. Не целуй менн… ннн…

Олесь брыкался, выворачивался, пытался оттолкнуть лёгшего сверху Никиту, но только содрал у того пуговицы с рубашки, на свою голову обнажив грудь и торс. Бить и царапать спину Олесь боялся, ещё помня жуткие порезы, которые при нём зашивали в больнице, а от прикосновений к обнажённому плоскому животу у него напрочь выключало мозги. Ладони скользили по вспотевшему Никите, только ещё сильнее возбуждая. В конце концов, Олесь попытался упереться в плечи, но Никита коварно наклонился, и руки соскользнули, обвили шею. А тот только счастливо ухмыльнулся, куснул ухо и принялся тереться пахом.

-Э, нет, так не пойдёт,- он мягко прижался губами к губам Олеся. Выдохнул,- я хочу слышать, как ты стонешь. Не кусай себя.

Кусь!

-И меня не кусай.

Прохладные пальцы прошлись по животу, задев пупок, тронули шнуровку на штанах. Олесь выгнулся, всхлипнул. Плавно заскользила мягкая ткань, обнажая ягодицы. Никитина ладонь накрыла возбуждённый член, вторая скользнула между ног.

-Н-не… н-надо…

Олесь сжался, стиснул ногами бока Никиты.

-Я не сделаю тебе больно, доверься мне…

Исчезла рука с члена. Её место занял второй член, возбуждённый и горячий, как и его собственный. А рука прижала оба органа друг к другу и принялась поглаживать. И тогда Олесь застонал; как и когда-то в своей квартире – тихо, умоляюще, пошло. Только вместе со стоном вырвалось так долго удерживаемое на кончике языка имя.

-Ни-ки-тааа…

Олесь вздрогнул. Прикрыл ладонью свой трепливый рот. И тут же вторая Никитина рука оторвала его ладонь от губ, вдавила в подушку над головой, переплела свои пальцы с его.

-Я тебя люблю, ты это понимаешь?- хрипло выдохнул он.- И я тебя никому отдавать не собираюсь.

-А поперхнуться не боишься?- запальчиво возразил Олесь, уже не соображая, что вторая его ладонь тоже скользнула вниз и тоже ласкает их трущиеся друг о друга члены. И ноги он по собственной воле раздвинул, и в Никиту вжался, и двигает бёдрами в такт ласкам.

Бешеный пульс в ушах, купол искусственного неба над головой, зарождающийся рассвет за окном, синие-синие глаза с пляшущими в зрачках звёздами, мокрые ресницы…

…Утром был небольшой скандал – Никита наотрез отказался возвращаться в больницу, заявив родителям, что ему и здесь очень даже хорошо, а на кварцевание можно ездить и из дома. Поднявшуюся температуру и вернувшуюся боль он загасил таблетками и уколами, привезёнными сумрачным Стасом. Потом они о чём-то шептались с гостем в коридоре, но о чём именно, Олесь не узнал – выбившись из сил, он мирно спал у себя на кровати, вдыхая немного ванильный запах Никиты, по которому, оказывается, так скучал…

Сегодня за завтраком Никита опять отдал своё место Лене. Раньше рядом с Олесем всегда сидел он, сейчас же парень посылал в пространство едкую усмешку и садился напротив, на место самой Лены – точно давая благословение на их с сестрой отношения. Во всяком случае, тётя Маша именно так и считала.

Олесь мысленно застонал. С тех пор, как Никита вернулся домой, прошла неделя. Самая выматывающая неделя в его жизни. Нормальный влюблённый человек пытается завоевать объект своих воздыханий. Никита нормальным никогда не был и о завоёвывании вообще ни разу не слыхал. Как только Никита вернулся в школу, Олесь сообразил, что его, скорее, поставили перед фактом любви, чем предложили встречаться или что-то в этом роде. Никита был всегда и везде – за партой, в кафетерии, в маршрутке, в парке и даже в учительскую, куда Олеся – одного!!! – попросили отнести журнал, он пошёл следом. Ради любопытства построив глазки проходящей мимо девчонке, Олесь позже узнал, что Никита вломился к ней в класс, обозвал шлюшкой и предупредил, чтоб духу её больше рядом с Олесем не было. Та же печальная участь постигла парня, которому Олесь одолжил свой учебник. Сначала подобное внимание забавляло, потом раздражало. Теперь же бесило неимоверно. Сам факт того, что Олесь парень, и что Никита тоже парень, собственно, Никиту совершенно не трогал, хотя весь его предыдущий опыт однополых связей ограничивался той историей в туалете. И вообще осознание того, что у Олеся тоже есть член, Никиту только больше возбуждало, о чём Никита однажды вечером преспокойно и заявил, разозлив Олеся ещё больше.

-Ну чего ты зубами скрипишь?- спросил Никита.- Я не принимаю тебя за девчонку, расслабься.

-Стоит мне расслабиться, и ты мигом оказываешься в моей постели!- окрысился Олесь, мрачно загребая свои подушку и одеяло, и выходя из спальни. Спал он теперь в гостиной, неубедительно отмазавшись перед тётей Машей, что после больницы Никита храпит.

Никита позволил эту маленькую хитрость, но устроил ответную пакость.

-Где бананы?

Тётя Маша поставила на стол плетёнку с бананами и апельсинами. Никита взял злополучный банан, избавил от кожуры и медленно, со вкусом, затолкал в рот, предварительно ещё и лизнув сверху.

Олесь подавился бутербродом.

-Может, ты уже витаминов каких нажрёшься, чтоб не мучить несчастные плоды?- тихо прошипел смеющимся синим глазам.

Никита выразительно облизал губы и потянулся к ещё одному. Олесь застонал.

-Что такое?- мигом насторожилась вернувшаяся с чаем тётя Маша.

-У вашего сына авитаминоз,- мрачно буркнул Олесь, не зная, куда спрятать глаза.

-Мрр… просто весна на дворе, вот мне и не хватает… витаминов… Олесь, ты чего покраснел?