Я непригоден для этого мира. Он должен приспособиться либо умереть.

Я одновременно слишком умён и слишком слаб. Как могу выжить?

Предположим, что я болен. Но предположим также, что я с КА-ПЭКС.

Полёт, музыка, неописуемость… Как же тесно в человеке!

Не хочу жить долго. Я видел стариков.

В следующей жизни предпочёл бы стать железным боксёром, отгрызать уши и вминать лица.

В своём странствии встречаешь немало попутчиков. И почти с каждым вынужден распрощаться. Некоторые сходят с дороги, кто-то – сворачивает в сторону. С кем-то суждено повидаться вновь, с другими – уже никогда. Самые верные продолжают идти вместе с тобой. Но постепенно отстают, их вроде бы и нет, пока не обернёшься. Когда с улыбкой машешь им рукой, когда машут радостно в ответ, на глазах вдруг слёзы… Кому о них сказать? Пыли, камням, небесам.

Давно не видел, но вот встретил друга своего. И понял я с тоской и горем, что больше нет его. Он в памяти моей остался, где-то глубоко.

Встретил юности любовь… как же далеко теперь, оборвалась даже нить.Быть может, это я чужак? Быть может, это меня не стало? Но что есть тогда?

Отношения выгорают, а после – лишь холодная зола.

Порой не уверен, воин ты иль жертва.

Мой ум с червоточиной. Отравлен дух. Я неизмеримо далёк от тех полнокровных, жизнерадостных людей, о которых в наши дни сообщает умолкающее эхо: индейцев, африканских племён до знакомства с калашниковым, многих других. Тех, что сгинули под колёсами бездушной машины, управляемой невежественным сбродом. С гнилью вместо сердец.

Нужен ли я человечеству? Только нездоровому человечеству. Я лишь симптом.

Моя душа слишком истерзана, изуродована – самим мною и миром вокруг – чтобы испытать неподдельное сочувствие. Время и место моего рождения не дали мне шанса на питающую родину, корни засохли, и меня подхватила стихия. Я – буря. И человеческое мне чуждо? Со мной нужно бороться… Но кто же крикнет вызов – кто после не будет сметён? Разве знавала история победителя бури? Ожидание моё не видит конца… так и печаль.

Как может сирота отыскать в себе маму? Он найдёт лишь мачеху.

Безбрежные воды. Ни дороги, ни шагов. Хлипкая лодочка одна. Куда?.. Кто?..

Я сошёл со времени. Оно рядом, но без меня.

В какой-то момент начинаешь мыслить чувствами и ощущениями. Знаете ли вы, каково это – чувствовать и ощущать вдвойне, телом и рассудком? Знаете ли жар сокровения, что плавит сознание? Знаете ли ум на сковороде? Знаете?.. А всю ту невыносимость, разрывающую изнутри, безвыходность и удушье? Отвечайте мне! Знаете ли неустанный смерти зов? Тянущий, манящий зов! Огонь, клетка и погибель! Вот что Я! Вот!..

Огонь! Больше огня! Пусть выжжет мои потроха, пусть выжжет нутро! Пусть воспламенит мой дух! Жарче, ещё! В пепелище!..

«Огонь да не поклонится глине!»

Чувство, подчинённое форме, есть слабое чувство. Только неукротимость говорит о силе, невозможность оказаться оформленным.

Случается, чувствующий не посягает на дикий характер чувства, а жертвует собой и, прежде чем оказаться разорванным в клочья, успевает запечатлеть раскрытую пасть: высочайшее достижение художника.

В том неизбежное проклятие творца, что дети его рождаются рабами: как творения природы повинуются ей или вымирают, как произведения искусства выражают человека или не существуют вовсе. Так возможно ли, мыслимо, что однажды явится свободный  – чудо, превосходящее чудеса.

Нет больше надежд, одна слепая борьба с давящей силой.

Сопротивляйся! Бей!.. Да – победить невозможно, но погибнуть стоя! Кто опускает руки, следом опускает и голову – земля подчиняет его.

Бытие моё характеризуется единственным словом: вопреки .

Стенания, восторг, мрак и заря… Всё едино во мне, неразлучно. И роль моя в усилении – до крайнего предела, до треска костей! Но в то же время – я над собой, я кукловод – проворная рука, дёргающая нити. Опыт проживания – и могущество слова. Возможности интересуют меня, не человек.

Сказанное последним: «Я не жалею».

Одиночество

Одиночество делает нас бессмертными. Оттого, что для других мы и не рождались.

В одиночестве познаёшь не себя, но других.

В одиночестве познаёшь не себя, но всё остальное.Познать себя можно лишь через вовлечение в действие, наблюдая за повадками собственной тени. Одиночество есть результат самопознания, а не причина.

Загляни в себя – и увидишь весь мир.

Одиночество вынуждает на гермафродитизм.

Одиночество – это наследство от Бога. Одиночество Бога – это патология человечества.

Одиночество сближает с человеком.

Одиночество – такая роскошь, которую не каждый может оценить.

Одиночество хорошо, когда его контролируешь, но и более снисходительно.

Затяжное одиночество исцеляет от позы .

Либо одинокий и свободный, либо счастливый и зависимый. Одиночество предрасполагает к свободе, но не гарантирует её. Вторая же пара неразлучна.

На вкус одиночество похоже на голод. Хотя и сыто собою.

Одиночество – данность, которую сначала пытаются преодолеть, но после смиряются. И лишь немногие ей позже благодарны. Застрять на первых двух этапах – прожить впустую.

Одиночество влюбляет.

Преимущество одинокого в том, что всегда есть собеседник.

Молчание укрепляет ум, болтовня – язык. Так хочу ли онеметь? Не уже ли?

В стране одинокого нет ни единого слушателя, только громкий голос. Громкий ли? Голос?..

Брошен. Замкнут. Обезмолвлен.

Если ты избрал путь ребёнка, то обязательно станешь сиротой.

Приверженность авторитету проистекает из боязни одиночества. Из-за той же боязни авторитетами становятся.

Не страшно быть одним, страшно быть одним из .

Не заснуть, и слёзы. В памяти укройся.

Посмотрел себе под ноги – и увидел ничего. Тогда глянул я вокруг – снова ничего! Голову вверх – и да, пусто там. Что ж осталось мне? В себя поглубже. Найти и потолок, и пол, и стены. Чтоб не упасть туда, где мрак, где чудищ лапы разорвут.

Если в меня будет вглядываться бездна, то в конце концов она содрогнется.

Великое, ум

Великие люди не так уж и важны, как может показаться. Скорее, наоборот: без них спокойнее.

Многие ли способны учуять гения? Поистине собачий требуется нюх.

Великого человека трудно распознать, пока он не удалится. Признать гения при жизни значит взглянуть в лицо собственной убогости. А мёртвый он вроде бы и не из нас.

Читатели хотят законченных произведений, в которых жизнь застыла. Так и законченные люди им интересней – их можно увидеть от начала до конца, их можно в руки взять, их можно отложить.

Почему больше любят имена, чем людей, но когда предлагаешь только имя, хотят человека?

Вы так увлеклись великим, что не замечаете великое прямо сейчас.

Лжевеличие выдают глаза: они заплыли жиром возомнения.

Какое великое произведение! Должен ли заставить себя полюбить его?.. Подумайте ещё раз.

Меня заботит не столько первое, сколько сто первое впечатление.

Судьба Кука весьма наглядна: невеликие губят великих. Что могут они противопоставить примитивному копью в спину, когда в руках уже мушкет?

Гибель Атланта – мурашка.

Великое пробуждается в период землетрясений.

Почему злые гении никак не возьмут верх? Почему всегда оказываются повержены, унижены и заброшены?.. Их убивает страшное оружие – предрассудок. Добро не побеждает зло – глупость побеждает. Побеждает обоих.

Почему опередить своё время теперь едва ли возможно? Новое стало назойливым требованием.

Когда некто опережает время, он вырывается из прошлого на свет настоящего. Человечество живёт по отстающим часам и всегда просыпает.

Вы признаёте только тех, кто открывает? Не менее значимы и те, что за крывают.

Важно не испугаться величия, когда оно постучит в дверь, проявить небывалую смелость и впустить его внутрь.