Капитан Дрейк-Брокман очень обрадовался, когда с его плеч была снята ответственность за Кемский район. К этому времени здесь появилось несколько небританских офицеров, которые были значительно выше его по званию и, как следствие, не слишком помогали ему в этой трудной работе. Однако благодаря проявлению неординарного такта и дипломатии ему удалось сохранить хотя бы внешнюю гармонию в отношениях между разнородными частями и конфликтующими интересами, представленными сейчас в командовании. Прибыла еще одна рота сербов под командованием одного или двух пылких младших офицеров, чьи представления о времяпрепровождении значительно отличались от тех, что были приняты среди «высших фронтовых кругов», как мы говорили во Франции. Один из этих молодых людей в ответ на протесты матери, к чьей дочери он проявлял преувеличенное внимание, выставил пожилую леди из ее собственного дома и поставил часового, чтобы она не могла вернуться! Также прибыла французская гаубичная батарея, которая не доставила никаких проблем и оказалась весьма полезной. Однако контингент <белогвардейской> Новой Мурманской армии был совсем иным делом. Офицерами в ней служили люди, которые, согласно данным нашей разведки, были настроены против союзников и создавали нам всевозможные помехи. Дружба между союзниками и этими русскими офицерами не сложилась, не было и братания между нашими и их солдатами. В городе, где до появления белогвардейцев к нам относились по-дружески, теперь за редкими исключениями боялись не только проявлять гостеприимство по отношению к нам, но и просто быть замеченными в нашем обществе. Администрация мурманской армии постоянно пыталась подорвать наше влияние и авторитет среди карелов, при этом одновременно генерал Мейнард получал доклады, согласно которым карелы всё это время только и ожидали удобного случая, чтобы восстать и убить всех британцев в Карелии. Такие попытки не прекращались вплоть до нашей эвакуации из России и вызывали совершенно ненужные трения между нами и штабом генерала Мейнарда. Влияние этой пропаганды на наш мурманский штаб было очень большим, и мне кажется, что я сам стал объектом подозрения, хотя оставалось непонятным, должен ли я был «восстать» вместе с карелами и содействовать расправе над моими соотечественниками или просто захватить Россию ради каких-то собственных целей и водрузить над Кремлем черный флаг с черепом и костями.

Помимо этих затруднений, наши войска атаковала эпидемия гриппа в той смертельной форме, которая в 1918 г. словно косой, прошлась по Европе, наиболее сильно затронув Англию. Очень пострадала рота морских пехотинцев Дрейк-Брокмана, и мы часто находили карельские лодки из числа тех, что подвозили нам припасы, вытащенными на берег реки рядом с избушкой, внутри которой лежал мертвый экипаж. Немало людей потеряла и сербская рота.

Постоянные интриги русских в Мурманске заставили нас в интересах нашей безопасности организовать и развивать собственную контрразведку. В этом отношении нам повезло, поскольку мы нашли способного и опытного офицера из бывшей царской полиции, Мащерина, который в данный момент был капитаном мурманской армии, приписанным к Кеми, и имел откровенно пробританские взгляды. У Мащерина имелись друзья на почте, на телеграфе и на железной дороге, и поэтому он находился в отличной позиции для сбора «внутренней информации», с помощью которой он предотвратил три покушения на мою жизнь. Может показаться странным, что эти покушения организовывались нашими русскими союзниками, тем более что нашей целью — по крайней мере, формально — было оказать им помощь против давления большевиков с юга, и мне в голову приходят два объяснения: ревность или то, что мурманские войска были уже заражены вирусом революции. Возможно, истина крылась где-то посередине, однако я все-таки склоняюсь в сторону последней причины и считаю, что именно она была основной. Весьма показательно то, что русские солдаты в Мурманске отказались от привычки, привитой им собственными офицерами и еще недавно бывшей в порядке вещей, — уступать дорогу проходящему мимо офицеру, будь то русский или британец.

Первое покушение было предотвращено Мащериным и его агентами в самом начале. Из Мурманска в Кемь послали двух людей с единственной целью способствовать моей скорой кончине, но, поскольку нас заблаговременно предупредили об этом замысле, их встретили на вокзале, допросили русскими методами и внесли некоторые поправки в их дальнейший маршрут. Мне никогда не говорили, что стало с ними, однако через несколько месяцев в Кемь из Мурманска пришло шифрованное письмо с запросом об их местонахождении; оно не было адресовано мне, однако попало в мои руки по обычным каналам. Размышляя над ним, я был не слишком удивлен тому, что они не вернулись в Мурманск: Мащерин, находившийся в крайне деликатном положении, едва ли мог позволить им уйти.

Русские методы допроса в подобных ситуациях были, мягко говоря, грубыми, но давали немедленные результаты. Первым делом с человека срывали верхнюю одежду; потом, встав перед ним и медленно, с намеком поглаживая ремень кнута, Мащерин задавал четкие вопросы и требовал немедленных ответов. Если ответы были недостаточно быстрыми и полными, он наносил жертве три сравнительно сильных удара, и обычно этого хватало, чтобы добиться желаемой информации. В том случае первый из наших гостей, приведенный на допрос, отказался говорить, опасаясь, без сомнения, последствий разглашения имен своих хозяев. Его упорное молчание вынудило Мащерина применить кнут в полную силу, и удары, наносившиеся мужчиной весом в семнадцать стоунов и ростом шесть футов и три дюйма, выбили из жертвы то, чего не удалось добиться одним предупреждением. Имена и все другие необходимые детали были получены, однако к концу допроса его жертва лежала без сознания сплошной кровоточащей массой.

Полученная таким образом информация была подтверждена вторым пленным при схожих обстоятельствах.

Благодаря своим специфическим талантам Мащерин оказался для нас незаменимым союзником. Вскоре он стал хорошим другом всех британцев. Я думал, что хорошо знаю его, пока мне не стало известно о его методах допроса, что вынудило меня осознать огромную разницу между русским и нашим отношением к подобным вопросам. Когда я приказал ему больше не применять пытки, он решил, что я сошел с ума, и я не могу поручиться, что в дальнейшем он не нарушал мой приказ.

Исчезновение двух первых тайных агентов не удержало их хозяев от повторных покушений, которые были организованы несколько месяцев спустя. Посланные ими люди были вновь перехвачены, и у меня не имеется никаких сведений об их судьбе, за исключением рапортов о том, что время от времени их тела видели в разных прорубях на реке. Было организовано и третье неудачное покушение, не отличавшееся от двух предыдущих, но на этот раз агенты просто струсили, что и обусловило его неудачу. Если бы эти методы дали желаемые результаты, то в моем убийстве, без сомнения, обвинили бы карелов.

Поскольку прямолинейный подход оказался на удивление неэффективным, была предпринята попытка разрушить хорошие отношения между карелами и нами. В Карелию из Полярного круга, станции, находившейся поблизости от нашей северной границы, была послана группа из восьми человек с приказами использовать всю возможную пропаганду против британцев, чтобы убедить карелов уйти из Кеми. Основная цель заключалась в захвате всех складов с припасами, созданных нами вдоль реки. Я могу представить себе, как поступил Карельский полк с этими людьми. Их участь так и осталась неизвестной.

Эти события были всего лишь незначительными эпизодами в очень хлопотное время, в течение которого мы пытались доставить в Карелию продовольствие в достаточном количестве до того, как прекратится сообщение по рекам. Между тем временем, когда реки покроются льдом и плыть по ним станет невозможно; и тем, когда лед станет достаточно толстым, чтобы выдержать вес лошадей и груженых саней, был промежуток в шесть недель или даже больше. К этому времени нам удалось убедить руководство, что в продовольствии и одежде нуждались не только принятые на службу солдаты, но и гражданское население, у которого враг отобрал весь скот и хлеб и которое без незамедлительной помощи было обречено на голодную смерть. Чтобы доставить припасы в огромный малозаселенный район общей площадью 20 тыс. кв. миль, нам пришлось проделать огромную работу.