Отправил вестового в лагерь для пленных. Разыскал тот зуава, рассказал ему, как и что, и спрашивает:

- Желаешь ли показать свое искусство?

Зуав охотно согласился.

Поставили в поле мишень, привели зуава, и началось состязание. Судьей был сам полковник.

Радуясь неожиданному развлечению, пленный выделывал ружьем всяческие штуки: вертел его мельницей, подбрасывал высоко над головой и ловил на лету, брал за дуло и вытягивал левой рукой. Исполнял он все это так картинно, что глядеть было любо.

- Молодец! - похвалил его полковник. - По части ружейных приемов моим так не словчиться.

Пластунская засада в плавнях.

Приступили к стрельбе по неподвижным мишеням. Здесь силы оказались равными. Казак уложит свою пулю в яблоко, а зуав не уступает: выстрелит, посмотрят - его пуля рядом.

Но вот принесли картонный круг и стали подбрасывать его в воздух. Попасть в такую цель гораздо труднее. Секрет заключается в том, чтобы улучить момент, когда круг, прежде чем начать падать, как бы замрет в воздухе. Тут-то преимущество оказалось на стороне казаков, для которых свалить замертво мчащегося в камышах дикого кабана было делом обычным. Подбросят круг, казак приложится, выждет и угодит пулей в самую середину, а зуав горячится - то вовсе промахнется, то самый край заденет.

Полковник молча наблюдал за состязанием и только ухмылялся в пушистые усы.

Выстрелил зуав раз десять, поставил приклад на землю и сконфуженно покачал головой.

- Ничего, не унывай, - сказал полковник, потрепав его по плечу. - Получай рубль на табак. Фигуры ружьем ты делаешь ловко. - И, обернувшись к казакам, добавил: - Славны бубны за горами, а поглядишь - выходит, что свои-то лучше.

Шомпольное ружье появилось на свет еще в те дни, когда воздвигались белокаменные стены Кремля. Оно сменило лук и арбалет, изгнало с поля боя копье и латы и в XVIII столетии стало главным оружием пехоты.

А намного ли изменилось само ружье за пять веков своего существования? Стал удобнее приклад, уменьшился ствол, вместо фитиля придумали кремневый замок. Вот и всё. За пятьсот лет это совсем немного.

Но уже началась эпоха новых скоростей. Умные машины удесятерили силы человека. Покоренный им пар помчал его вперед с невиданной быстротой.

Тут-то и оказалось, что шомпольное ружье заедает чужой век и пора ему уйти в отставку. Конечно, кремневую фузею не сравнить с фитильным самопалом. Она гораздо лучше. Но стрелять из нее можно только в том случае, если в запасе времени много, если стрелку некуда спешить.

Характер у кремневки привередливый. В дождь и в туман она вообще не стреляет: с мокрым порохом как ни бейся, ничего не сделаешь.

Дует ветер - опять капризы. Напрасно стрелок щелкает курком: искры относит в сторону, и затравка не вспыхивает. Но вот наконец повезло: выдался солнечный, тихий день. Кажется, чего уж лучше! А на кремневку и тут нельзя положиться - того и гляди, подведет: на каждые два выстрела приходится по одной осечке. Попробуй тут гнаться за быстротой!

И вот на жизнь кремневой фузеи составился заговор. Заговорщики втихомолку готовили смертельный удар.

Не думайте только что они носили черные маски и прятали под плащами кинжалы. Нет, вид у заговорщиков был добродушный. Оружие их тоже не вызывало опасений: пробирки, колбы, аптекарские весы и самое главное - наука. Это были химики.

В 1788 году один из них, ученый Клод Луи Бертолле, растворил серебро в нагретой азотной кислоте. Когда смесь остыла, на дне колбы начали оседать маленькие кристаллы. Бертолле осторожно вылил жидкость, взял гусиное перо, которым обычно записывал химические формулы, и дотронулся им до беловатого осадка.

Но тут произошло нечто невероятное. Страшный грохот оглушил ученого. Во все стороны разлетелись осколки стеклянной посуды. Это было совершенно новое, никому не известное взрывчатое вещество страшной силы.

Бертолле назвал беловатые кристаллики гремучим серебром и с жаром принялся изучать их свойства. Увы! Скоро ему пришлось разочароваться.

Ни для пиротехники, ни для огнестрельного оружия вновь открытая гремучка не годилась. Нрав у нее был настолько необузданный, что каждую секунду жди беды.

Чуть дотронешься - взрыв! Дохнешь - взрыв! Стоишь в стороне не шевелясь - взрыв! Да еще не простой взрыв, а особенный.

Но тут мы должны познакомиться со взрывчатыми веществами.

Вот самое старое взрывчатое вещество - обыкновенный черный порох. Вы уже знаете, что он состоит из серы, угля и селитры. Вы знаете также, что порох горит. Все это верно. Но горит он по-своему, не так, как дрова в печи.

Самые сухие сосновые поленья плохо разгораются, если засорен дымоход или закрыта заслонка. Говорят: «Нет тяги».

Положите сухую березовую щепку в, железную банку из-под какао, закройте крышкой и попробуйте ее поджечь. Как бы вы ни старались, щепка не загорится. А порох в той же банке сгорит отлично.

В чем же здесь секрет?

Человек не может жить без воздуха, он задыхается. Дереву для горения тоже обязательно нужен воздух, вернее - находящийся в нем кислород. Без воздуха пламя «задыхается» и гаснет.

А порох прекрасно горит и без воздуха. Зачем ему воздух, когда сколько угодно кислорода в самом порохе. И не только в порохе, а во всех взрывчатых веществах. Вот какая у них особенность!

Познакомимся теперь с их второй особенностью.

Насыпьте на лист бумаги щепотку пороха и осторожно поднесите к ней спичку. Когда огонь доберется до черных крупинок, они пшикнут и сгорят без грохота и треска, так же как сгорает кусочек киноленты.

Совсем иначе будет вести себя та же щепотка пороха, если ее поместить в закрытый со всех сторон тесный сосуд и пропустить туда искру. Тут-то порох и покажет свой сердитый характер! Он сгорит мгновенно и разорвет сосуд на куски. Такое быстрое горение и называется взрывом.

Но быстрота быстроте рознь.

Мы говорим «он несется быстро» и про паровоз, который за час пробегает 120 километров, и про истребитель, который за этот же час пролетает 900 километров.

Вот что случится с чугунной плитой при взрыве (рисунок слева) и при детонации (рисунок справа).

В мире взрывчатых веществ надо распроститься с привычными представлениями о быстроте. Специалисты считают, что порох взрывается очень медленно: на это уходит почти сотая доля секунды. Пока огонь проникает в середину пороховой крупинки, образовавшиеся газы успевают разойтись во все стороны.

В закрытом помещении им тесно, они пытаются вырваться на свободу, изо всех сил давят на стены своей тюрьмы и в самом непрочном месте проламывают себе выход.

Выпустите их на волю, они сразу успокоятся. Насыпьте на чугунный лист хоть пуд пороха и взорвите его: чугун от этого не пострадает.

Совсем не так ведет себя гремучее серебро, открытое Бертолле. От взрыва этой гремучки чугунная плита разлетается на куски. Почему? Потому что гремучее серебро взрывается в тысячу раз быстрее пороха и мгновенно превращается в газы.

У газов нет времени распространиться в воздухе. Сжатые, стиснутые до предела, с невероятной силой и немыслимой скоростью бросаются они во все стороны. Горе всему, что стоит на их пути. Чем ближе препятствие, тем сильнее удар газов. Они обращают в пыль крепкую сталь, крушат мощные преграды. И это происходит в миллионные доли секунды.

Это уже не взрыв, а сверхвзрыв, и называется он детонацией. Вот такие сверхвзрывы и произошли в лаборатории химика Бертолле. Ему так и не удалось приспособить гремучее серебро для каких-нибудь практических целей.