— Кем ты работаешь?

— Я был ступпатором, — мрачно ответил он.

Хадасса записала род занятий рядом с его именем. Значит, он конопатил корабли. Утомительная и тяжелая работа.

— На что жалуешься?

Мужчина сидел молча, уставившись в пустоту.

— Боэт, — сказала Хадасса, положив резец перед собой, — для чего ты пришел повидаться с врачом?

Он посмотрел на нее, его руки лежали на коленях, но при этом он нагнулся так, будто пытался прыгнуть вперед.

— Не могу спать. Не могу есть. И последние несколько дней все время болит голова.

Хадасса снова взяла резец и все тщательно записала. Она чувствовала, как Боэт наблюдает за каждым ее движением, будто завороженный ее действиями.

— Несколько недель назад я оставил свою работу, — сказал он, — но нигде не могу найти себе новую. Сейчас все меньше кораблей приходит в порт, и надсмотрщики стараются нанимать работников помоложе.

Хадасса подняла голову.

— У тебя есть семья, Боэт?

— Жена, четверо детей. — Его лицо помрачнело и побледнело. Он нахмурился, когда Хадасса снова стала вести записи. — Я обязательно расплачусь. Клянусь вам.

— Об этом не беспокойся, Боэт.

— Легко сказать. А если я не поправлюсь и умру, что будет с моей семьей?

Хадасса понимала его страх. Ей приходилось видеть бесчисленные семьи, которые жили прямо на улицах, просили о куске хлеба, тогда как всего в нескольких шагах от них высился сияющий храм и стояли великолепные дворцы.

— Расскажи мне о своей семье.

Боэт назвал ей имена и возраст своих трех дочерей и сына. Рассказал о жене, которая трудится, не покладая рук. По его рассказу чувствовалась, как он ее любит. Хадасса умела слушать, ее тихие вопросы помогли мужчине почувствовать себя увереннее, и в конце концов он высказал ей тот глубоко запрятанный страх, который не давал ему покоя: что будет с его женой и детьми, если он в ближайшее время не найдет работу? Землевладелец, на чьей территории стояла их лачуга, требовал оплатить ренту, а у Боэта уже не осталось денег. Он не знал, что ему делать. И вот теперь, в дополнение ко всем этим бедам, он еще и заболел, и его самочувствие с каждым днем становилось все хуже.

— Все боги против меня, — сказал он в отчаянии.

Открылась дверь, за которой Александр осматривал больных, и оттуда вышла посетительница. Уходя, она передала Хадассе в качестве оплаты несколько медных монет. Хадасса встала, положила руку Боэту на плечо и попросила его оставаться на месте.

Мужчина наблюдал, как она заговорила с какой-то женщиной, стоявшей в стороне. Он заметил, что глаза у той женщины были подкрашены, а на ногах были браслеты с маленькими колокольчиками, которые звенели при малейшем ее движении, — налицо все атрибуты ее профессии: проститутка.

Боэт продолжал с интересом смотреть, как помощница врача взяла руку проститутки в свои и снова что-то ей сказала. Та кивнула, после чего помощница вошла к врачу.

Прикрыв дверь, Хадасса попыталась вкратце передать Александру все, что она узнала о следующей посетительнице.

— Ее зовут Северина, ей семнадцать лет… — Совсем не интересуясь именем и возрастом больной, Александр спросил, что конкретно ее беспокоит. — У нее кровотечение, уже несколько недель.

Александр кивнул, промыл свои инструменты и тщательно протер их.

— Пусть войдет.

Хадасса заметила, что Александр устал и поэтому не так сосредоточен, как обычно. Наверное, он еще продолжал думать о состоянии предыдущего пациента. Он часто беспокоился о своих больных, вечерами долго не ложился спать, сидя над своими записями. Он никогда не думал о своих успехах, которых было множество, но в каждом больном видел очередной вызов, который болезнь бросала его знаниям.

— Она была храмовой проституткой, мой господин. Еще она сказала, что над ней совершали церемонию очищения, и когда она в результате заболела, ее выгнали вон.

Александр положил инструмент на полку.

— Еще один пациент, который не может заплатить.

Эта сухая реплика удивила Хадассу. Александр редко говорил о деньгах. Он никогда не назначал больным цену за лечение, принимая от них только то, что те сами ему давали в знак благодарности за помощь. Иногда такая благодарность не превышала одной медной монеты. Хадасса знала, что деньги для него значили меньше, чем те знания, которыми он располагал, и чем то, как он мог помочь, используя эти свои знания. Разве он не потратил все свое наследство на путешествия и на учебу, благодаря которой он и смог овладеть этой благородной профессией?

Нет, его беспокоили вовсе не деньги.

Он взглянул на нее, и она увидела печаль в его глазах.

— У меня уже практически не осталось денег, Хадасса. А плату за помещение надо вносить уже завтра.

— Александр, — сказала Хадасса, прикоснувшись к его руке, — но разве Господь не помог нам внести плату за последний месяц?

От того, как она произнесла его имя, молодому человеку стало теплее на душе, и он грустно улыбнулся.

— Это, конечно, так, но неужели твой Бог всегда ждет до самого последнего момента?

— Наверное, Он хочет научить тебя доверять Ему.

— К сожалению, у нас нет времени на эзотерические дискуссии, — сказал Александр и кивнул в сторону двери. — Там уже целая очередь больных. Так, значит, что ты там сказала о следующей больной? Она проститутка? — Среди таких больных всегда свирепствовали венерические болезни.

— Была, мой господин. Ее выгнали из храма, и теперь она живет на улице. У нее проблема помимо физической…

Александр поднял руку в знак того, чтобы Хадасса замолчала, и криво улыбнулся.

— Эта проблема нас не должна волновать. Пусть больная войдет, и я постараюсь помочь ей, чем только смогу как врач. А всем остальным пусть займутся ее боги.

— Но та, другая проблема, воздействует на ее физическое здоровье.

— Если мы сможем вылечить ее, то и другая проблема будет благополучно разрешена.

— Но…

— Иди, — в тоне Александра уже слышалось раздражение. — Давай поговорим о твоей теории как-нибудь позднее, когда у нас будет больше свободного времени.

Хадасса подчинилась ему, села за свой столик, подавляя в себе разочарование. Неужели Александр видит в посетителях только физические тела, нуждающиеся в конкретном лечении? Но ведь нужды людей гораздо сложнее. И их нельзя разрешить только медицинскими препаратами, массажем или каким-нибудь предписанным курсом лечения. Александр занимался только физическими проявлениями этих сложных заболеваний, но не вникал в их более глубокие, скрытые истоки. Начиная с самого первого дня, когда Хадасса стала помогать Александру, она все яснее понимала, что многие из тех больных, которых она видела, могли бы исцелиться, если бы обрели Святого Духа.

И в то же время… Как она могла убедить в этом Александра, когда он к и своим-то богам врачевания обращался только тогда, когда все его возможности были исчерпаны, а на Всемогущего Бога смотрел с благоговейным страхом?

Хадасса увидела, что Боэт с ожиданием смотрит на нее. Она всей душой чувствовала, с какой надеждой он смотрит на нее, и на глазах у нее показались слезы. Опустив голову, она в отчаянии начала молиться про себя. Господи, как мне помочь этому человеку? Ему и его семье нужен хлеб, а не слова.

И все же к ней пришли именно слова.

Хадасса глубоко вздохнула. Подняв голову, она внимательно посмотрела на усталое лицо Боэта.

— Однажды мой отец сидел на склоне холма, в Иудее, и слушал своего Учителя. Много людей тогда пришло послушать Учителя, и они проделали долгий путь, шли весь день. Все были голодны. И некоторые из учеников забеспокоились. Они сказали Учителю, что лучше было бы отправить всех людей домой. А Он сказал, что они сами должны накормить народ, но тут они ответили, что у них нет никакой еды.

Она улыбнулась, и ее улыбка отразилась в ее глазах.

— У одного мальчика были хлеб и рыба. Он подошел к Учителю и отдал то, что у него было, и этой едой Учитель накормил всех.

— А Кто был Этот Учитель?