Я решил спросить обязательно, было очень интересно узнать, сколько стоит моя мама, но бабушка была в деревне. Поэтому я на другой день спросил у папы, сколько рублей он стоит.

Папа рассердился: «Что ты болтаешь. Человек не стоит нисколько. Это только рабов покупали за деньги». — «Значит, я раб», — сказал я. «Почему?» — удивился папа. «Потому что меня купили за сто рублей. А теперь могут продать за тысячу». — «что за глупости? кто тебе сказал такую ерунду?» — «Мама». — «Мама?.. А-а. Понятно».

Потом однажды мы пошли с папой в «детский мир» покупать машинку. Там было много красивых машинок, и папа объяснял мне, что их привозят сюда с фабрик, их там делают и затрачивают на это много материалов, потому они и стоят так дорого.

Я спросил: «На меня тоже затратили много материалов?» — «На тебя? да, — сказал папа. — Много». — «А-а, — сказал я, — понятно». — «Что понятно?» — встревожился папа. «Понятно», — сказал я, но сам не понимал, что понятно. Вспомнил, как папа сказал, что мама сказала мне ерунду насчет этих рублей. И спросил: «А на какой фабрике меня сделали?»

Папа долго думал. Потом сказал: «на картонной. То есть… на космической». — «В космосе, да?» — «Ага». — «Значит, меня привезли из космоса?» — «Аа». — «А тебя?» — «И меня». — «И всех людей оттуда привозят?» — «Да. Но сначала они попадают в животики». — «В какие животики?» Тут папа вдруг покраснел и рассердился: «Хватит! Пристал опять! Со своими дурацкими вопросами!.. Вырастешь, узнаешь. Смотри, какая машинка».

Летом меня отправили в деревню к бабушке. И я, конечно, сразу же спросил у нее: «Бабушка, а за сколько рублей ты купила маму?»

Бабушка засмеялась: «Ни за сколько, Роденька. Я ее в капусте нашла. Бесплатно». — «А мама сказала, что ты ее купила в роддоме». — «Правильно, Роденька. Это я ее уж потом в роддом снесла и купила. Оформила за руб двадцать. А сначала в огороде, в капусте». — «Только руб двадцать? Так дешево?..» — «Да, Роденька, раньше все дешевше было, не то что теперь. Все нынче подорожало». — «А откуда она в капусту попала? Из животика, да?» — «Да ты что, господь с тобой. Это кто ж тебя научил? Стыд-то какой. В капусту, Роденька, деточек аист носит». — «С космической фабрики?» — «Какой такой фабрики?.. Научают детей черт знает чему, прости господи. От Бога, миленький мой, от Бога». — «Бабушка, Бога на земле нет, я уже знаю, мне в детском саду старший мальчик сказал. Бог был на земле раньше, а теперь он только в космосе. И аистов тоже нет. Люди делаются на космических фабриках, из фабрик попадают в животики, из животиков в капусту, а из капусты в роддом».

Бабушка начала креститься и почему-то заплакала. И я тоже захотел плакать. Обидно мне стало, что мама у меня такая дешевая.

Потом, когда я пошел в школу, я спросил во дворе у Витьки Штыря, командира нашей крепости (ему было уже одиннадцать), за сколько его купили. Витька посмотрел на меня, прищурился и сказал: «Ща по хлебалу. Ты откуда взялся? Из Фэ-эС-Бэ?» — «Не, — ответил я, — я из роддома. Меня там купили. А сделали на фабрике, в космосе».

«Ха-ха-ха… Во дает. Ты че, глупый? Взрослых слушает, сказочки завиральные. Не знаешь, как детей делают?» — «Как?» — «вот так: тюк — и готово. Чем ссут, понял?» — «Вот так?..» — «Ну. А ты как думал». — «Бесплатно?» — «Ха-ха-ха1 За это даже деньги дают. Во дурак, а». — «Врешь ты все!» — «Ха-ха, во дурак-то! Чик-чирик! Понял как?» — «Сам дурак! Врешь!» — «На что спорим? Тебя когда спать загоняют? Не поспи час, ну два. Знаешь, как можно? Заварки чайной наглотайся, они у тебя в другой комнате, да? А ты ухо к стенке… Ревешь?..»

Я заплакал. Я понял, что я глупый. Понял, что взрослые врут, врут и врут и что все это очень скучно.

Как раз в этот день папа учил меня, что врать нельзя никогда, потому что любое вранье обязательно разоблачается.

Штырь мне потом еще много чего порассказал. В общем, все оказалось так просто, что я даже расстраиваться перестал. Но почему-то все равно не хотелось верить, что все получаются из чик-чирик, из того, чем…

Когда мне исполнилось девять лет, я пошел в кружок юных натуралистов. Я очень люблю животных, особенно хомячков. И птиц тоже люблю, и рыб, и лягушек. Там, в кружке, я увидел, как звери и птицы рождают детенышей, как выкармливают. Я узнал, что все живые существа происходят друг от дружки, от самцов и самок. Это называется «спаривание».

Наш руководитель Виталий Андреевич, биолог, рассказал нам, что это великая тайна, самая главная тайна жизни. И у человека это главная тайна. Но у человека это называется не «спаривание», а «любовь».

Я спросил: «Виталий Андреевич, у нас в классе уже четыре любви. Это очень плохо?» — «Ну почему же. Это не плохо». — «А как же, ведь теперь они должны рождать детей». — «Почему, вовсе не должны». — «Ну как же, они ведь живые существа». — «Человек живое существо не такое, как остальные. Человеку любовь нужна, не только, чтобы рождать детей. У человека много разных видов любви. Вот ты, например, любишь маму и папу, правда?» — «Да, — сказал я, — конечно». И тут же почувствовал, что соврал. Или сказал неправильную правду, подделанную…

Я уже не знал, люблю я их или нет, после того как понял, что они меня обманывают, я перестал им верить. А как любить, если не веришь? Любовь к родителям — это тоже главная тайна или нет? почему одним словом называют великую тайну жизни и всякую гадость?..

Бумеранг неправды

«Я не хочу быть человеком. Хочу быть наоборот», — сказал мне один шестилетний пациент. «А почему?» — «Потому что человек делается неправильно». — «Что неправильно?»

Мальчик посмотрел на меня иронически и дикторским голосом произнес два непечатных слова.

Семилетняя допытывается: «Ну а все-таки, ну расскажи, как это получилось? А где я была раньше, в папе или в тебе?.. А как папина клеточка прибежала к тебе?.. Ты подсказывала? А если бы заблудилась?..»

Через три года: «Я все доузнала сама, от подружек. Ты не хотела говорить со мной как с большой».

Тринадцатилетняя: «Хочу стать врачом по генам, чтобы переделать людей. Чтобы у человека не было некрасиво, чтобы было как у цветов».

Пятнадцатилетняя (о взрослых): «Они смотрят на нас грязными глазами».

Боре М. было уже двенадцать, когда он с исчерпывающими подробностями узнал, как получаются дети. Ну и запоздание!.. Родителей боготворил, вместе строили парусник… И вдруг этот Санька прицепился с вопросами. И выяснилось, что он ничего не знает. И тогда Санька все рассказал, и как рассказал…

Две недели не сомкнул глаз. Наконец однажды ночью не выдержал, бросился с ревом на родителей, занимавшихся ЭТИМ, потом попытался выпрыгнуть из окна…

Ожог. Заболел психически.

«Хотели уберечь… Сохранить чистое отношение… В четыре годика рассказали, что из цветочка вырос. Что в лесу бывают цветочки красивые, из которых вырастают человечки. Больше не спрашивал. Думали, будет проходить биологию, сам поймет, — объясняла мать. — А теперь не может нам простить…»

Бедные мы, глупые взрослые, как же умудряемся забывать собственный опыт… Наверное, потому, что он был мучительным… Неуклюжей ложью якобы защищая детскую чистоту, на самом деле защищаем только свою трусость и недалекость. А ребенка во всей беспомощности бросаем на растерзание лжи — самой лживой, имеющей вид правды, — дикорастущей пошлости…

Но ведь взрослые врут детям и по многим другим поводам. Все-таки почему именно эта ложь оказывает такое разрушительное влияние?

Потому что бьет по святая святых. Детским обобщающим сознанием гремучая смесь влечения, грязи, стыда, мечты и запрета переносится потом на все то, что связано со взаимоотношениями полов. Бумеранг боли и неправды всегда возвращается.

Может, не только трусость и недалекость движет взрослыми, скрывающими правду об ЭТОМ?

Может, всю правду говорить все же нельзя?

Сразу нельзя. И совсем впрямую, грубо нельзя. И туманно нельзя. И слишком рано. И слишком поздно.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: