Рис.1. Регион верхней Оки и смежных земель в третьей четверти I тыс. н.э. а — памятники мощинской культуры; б — ареал колочинской культуры; в — тущемлинской культуры; г — культуры псковских длинных курганов; д — москворецких и верхневолжских городищ; е — культуры мери; ж — рязанско–окских могильников.
Появление на восточной окраине древнего балтского ареала водных названий прусско–ятвяжско–галиндских типов как и этнонима голядь являются прямым свидетельством перемещения каких‑то групп населения из западнобалтских земель. Этот момент, естественно, нуждается в объяснении.
В настоящее время распространение в верхнеокском и левобережноднепровском регионах вкраплений гидронимики западно–балтского облика может быть обусловлено только миграциями потомков племен зарубинецкой культуры. Как известно, в сложении классических зарубинецких древностей Припятского Полесья и Среднего Поднепровья ведущая роль принадлежала поморской культуре, которая определяется как периферийнобалтская, может быть, её носители занимали какое‑то промежуточное положение между западными балтами и славянами. На всем пространстве расселения зарубинецких племен исследователями фиксируются географические названия западнобалтских типов. Они есть в Припятском Полесье (Непокупный, 1976, с. 103, 145, 169).
Во второй половине I в. н. э. значительные группы зарубинецкого населения из Припятского Полесья и Среднего Поднепровья продвигаются в бассейн Десны, где, как уже говорилось, складывается почепская культура. Носители же последней в следующих столетиях проникают на верхнюю Оку, где и формируется мощинская культура. Нужно полагать, что миграция зарубинецкого населения и потомков его не внесли существенных перемен в этноязыковые ситуации Подесенья и Верхнего Поочья. Аборигены этих земель — днепровские балты приняли в свою среду родственное население. Вместе с тем, переселенцами были привнесены в эти земли западно–балтские языковые особенности, выявляемые прежде всего в гидронимике (Седов, 1970, с. 42-48; 1994, с. 201-219). Других объяснений появления западнобалтских лингвистических элементов на востоке древнего балтского ареала пока нет.
Мощинская культура оставлена определенно дославянским населением. В VIII в., когда верхнеокский бассейн заселяется славянами (рис. 2), она прекращает свое развитие. Славянами в эти края были принесены культурные элементы, проявляемые в домостроительстве и керамическом материале, сопоставимые с материалами роменской и боршевской культур. Вместе с тем, очевидно, что местное балтское население в основной массе в процессе славянского расселения не покинуло мест своего обитания. Ярким примером взаимодествия мощинских племен со славянами является появление у последних обычая хоронить умерших в курганах.
Погребальными памятниками мощинской культуры являются курганы полусферической или усеченноконической формы высотой 2-4 м при диаметрах оснований 10-15 м. В отличие от восточнославянских мощинские курганы не образовывали больших могильников, а располагались по одному, по два или по три. Их характерной особенностью является кольцевая ограда, устраиваемая, по всей вероятности, в ритуальных целях в момент захоронения. Эти ограды напоминают кольцевое сооружение языческого святилища, открытого в Тушемле на Смоленщине. Судя по материалам раскопок курганов Шаньково и Почепок, слои обоженной земли с углями и остатками трупосожжений находились в центре насыпей. Несколько в стороне от погребальных остатков ставились глиняные сосуды, иногда дном кверху. Захоронения во всех случаях были безурновыми, сосуды помещались в курганы с ритуальными целями.
Славяне, поселившиеся в ареале мощинской культуры, первоначально не знали курганной обрядности и переняли её от аборигенов. Воспринят был и обычай сооружения кольцевых оград. Правда, они встречаются только у части курганов VIII–Х вв.
На верхней Оке (до устья Угры) процесс славянизации аборигенного населения протекал, по–видимому, довольно активно и к ХI–ХII вв. завершился. Курганы XI‑XII вв. этого региона имеют уже характерный вятичский облик. Лишь по его окраинам, там, где вятичская колонизация встретилась с кривичской, выявляются отдельные погребения голяди. Таков курган 1 могильника Трашковичи, в котором на материке открыто захоронение коня и несколько южнее мужское погребение, ориентированное головой к востоку. При нем найдены железные топор и наконечник копья, а также глиняный горшок (Булычoв, 18996, с. 57-61). Восточная ориентировка погребенных в древнерусских курганах лесной зоны Восточноевропейской равнины, как установлено ныне, является наследием балтской погребальной обрядности (Седов, 1970, с. 162-171). Наличие при погребенном топора и копья не свойственно восточнославянскому ритуалу и находит многочисленные аналогии также в средневековом балтском мире, например, в памятниках латгалов.
Восточная ориентировка погребенных зафиксирована еще в двух курганах Трашковичского могильника. В кургане 12 при захоронении найдены топор и нож, в кургане 16 — нож и пряжка. Остальные раскопанные курганы этого некрополя содержали трупоположения с западной ориентацией и вещевыми находками, характерными для смоленских кривичей.
Рис.2. Расселение славян в ареале мощинской культуры в VIII‑X вв. а — ареал мощинской культуры; б — памятники роменской, боршевской и родственной им культуры верхней Оки; в — синхронные памятники кривичей.
Останки конских захоронений открыты еще в двух курганах между Васильевское и Паршино. Трупоположение в одном из этих курганов было обращено головой к северо–востоку. Еще одно конское захоронение обнаружено в кургане с остатками кремации человека в Выгоре (Булычев, 1899а, с. 63; 18996, с. 36-38).
В лесной зоне Восточно–европейской равнины конские захоронения в древнерусских курганах являются несомненным наследием балтского похоронного ритуала (Седов, 1970, с. 169).
Захоронения с восточной ориентировкой кроме упомянутых встречены еще в ряде курганных групп, раскопанных Н. И. Булычевым на окраинах бывшего мощинского ареала. Это — могильники Синьгово, Суборовка, Войлово, Шуи, Колчино, Курганье, Леоново, Погост (Булычoв, 1899а; 18996; 1903). Большинство таких погребений безынвентарны или сопровождались единичными находками (ножи, поясные кольца и др.). Довольно большое число украшений встречено в кургане 41 могильника Колчино. Это — три перстнеобразных колечка с завитком на конце, три привески (плоская уточка, миниатюрные ложка и топорик), бубенчики, перстень и 18 стеклянных позолоченных бус. Только в одном случае (курган 9 могильника Погост) при погребенной головой к востоку обнаружены браслетообразные височные кольца.
Нужно полагать, что балтское население, хоронившее умерших головой в восточном направлении, находилось в стадии ассимиляции. Оно пользовалось уже едиными со славянами могильниками и проживало в общих селениях, но еще, по–видимому, не носило типично вятичских и кривичских височных колец. Интересен курганный могильник Леоново на речке Пополте (Булычoв, 18996, с. 1-3), скорее всего, являющейся целиком некрополем славянизирующейся голяди. Здесь открыты погребения и с восточной, и с западной ориентацией. В кургане 8 при погребенной головой к западу обнаружено шейное украшение, состоящее из большого ромбощит–кового височного кольца, к которому были подвешены семилопастные кольца. Кроме того, два семилопастных кольца находились на черепе. Очевидно, в данном случае, височные кольца нельзя рассматривать как этноопределяющие.
Курганные трупоположения с северной ориентировкой в рассматриваемом регионе также следует относить к голядскому наследию. Если восточная ориентировка погребенных в древнерусских курганах является отражением ассимиляции славянами местного восточнобалтского (днепровскобалтского) населения, то северная ориентация умерших на голядской территории, по–видимому, восходит не к финно–угорскому (этот регион расположен изолированно от древнего финно–угорского ареала), а к западнобалтскому ритуалу. Погребения, положенные головой на север, открыты в курганах могильников Коханы, Дубровка, Доброселье, Синьгово, Колчино, Богоявленье, Марфинка (Седов, 1982, с. 172-173).