А может и не стоит пытаться их всех спасать? Всё равно они считают её врагом... Да и как их спасти? Как спасти всех разом?!

День был пасмурный, особенно способствовал для размышлений всякого рода, для молитв, медитации на Природе и для писательской деятельности.

Ангелу вдруг пришла в голову идея пообщаться с католиками. С ними она ещё не соревновалась в красноречии. Хотя, надо ли это теперь? - подумалось ей. А почему нет? В Батайске недавно открылся католический костёл. Там она ещё не бывала. Ей захотелось туда отправиться немедля. Возможно, там спрятался истинный Человек, который спасёт её душу? А вдруг?

2

Костёл пустовал. Может, дождь спугнул желающих приобщиться к церковным ценностям. Или это был просто будний день, не располагающий к духовной пище. А, возможно, - что было вероятнее всего - здесь вообще редко кто бывал из местных жителей по причине того, что католическую церквушку воткнули какие-то неведомые силы в город, исключительно заселённый православными казаками.

Церквушка была небольшой, весьма скромной. Несколько рядов деревянных скамеек со спинками, аккуратно покрытые бесцветным лаком, на спинках висели пластмассовые белые чётки с крестиками. Иконостаса как у православных не было. Скромный алтарь. Кафедра. На подиуме справа стояла красочная статуя Иисуса, а слева скорбящей Девы Марии. Горели свечи. Электричества было мало. В основном оно было на входе в костёл, за алтарём и в приделах. В небольшом зале царил полумрак. В углу стояла кабинка для исповедания.

Анжела подошла ближе к статуям. Недолго задержалась у статуи Иисусу и подошла к Марии. Облик изваяния был кроток, прозрачен и далёк. Этот образ материнства всегда был непостижим для ангела.

Женщина непроизвольно стала на колени перед Марией и, сложив ладони в жесте мольбы, устремила на неё свой молящий взор.

-- Боже, услышь меня. Выслушай мою исповедь, ибо я пришла каяться в своём заблуждении. Боже, я не враг Тебе! Я не враг! Я дочь Твоя. Я твой друг. И мне нужен Спаситель мой, нужен истинный Христос. Подскажи, молю, где его искать? Слёзно Тебя прошу. Время уже подходит. Скоро всё должно кончиться... для всех! Будет конец всему. Я могу не успеть! Всё в твоих руках... Я умоляю у твоих ног, - Анжела присела возле статуи, коснувшись головой постамента. - Прости меня. Прости за всё весь мой род. Я больше никогда не потревожу Тебя своей мольбой. Я пришла в последний раз... Будь что будет.

Но статуя молчала. Что могла сказать она, сотворённая руками людей? Носители Света всегда были против всяческих идолов и изваяний, но их борьба не давала никаких результатов: люди были слабы в вере, им нужен был какой-то образ перед глазами. Что ж, даже в этом они создания общественные...

-- ...Я смирилась с тем, что мне в каждом веке приходится искать Христа, дабы Он стал не только спасителем человеческого рода, но и спасителем грешного рода ангелов.

Анжела понимала, что обращается не к самой статуе, а просто высказывает свои мысли вслух, в надежде, что Божий Дух услышит её, почувствует и примет.

-- Спасибо, что выслушала меня, Мать Земля.

Женщина поднялась с пола и вдруг заметила, что уже не одна. На выходе из молельного зала в проходе между рядами скамеек стоял священник. Похоже, он стоял там уже несколько минут, боясь потревожить прихожанку, и ждал, когда она закончит своё обращение к Деве Марии. Он не мог слышать слов женщины, но её поза и коленопреклонённое обращение красноречиво сказали ему, что она пришла сюда не ради праздного любопытства.

Священник был среднего роста, темноволосый мужчина лет тридцати пяти или около того, - в полумраке его сложно было рассмотреть лучше. Он шагнул навстречу прихожанке.

- Я потревожил вас? Извините, - произнёс святой отец с европейским акцентом.

Видно было, что он изрядно намок под дождём. Наверное, выбегал куда-то ненадолго без зонта и накидки.

-- Нет, вы нисколько меня не потревожили, - с налётом грусти отозвалась Анжела и окинула церковь беглым взглядом. - Здесь так тихо и умиротворённо.

-- Да уж... - несколько сконфужено пожал он плечами, стряхивая с плеч влагу. - Местные не особо нас жалуют.

-- А из Ростова приезжают?

-- Редко, - тут он опомнился. - Меня зовут отец Яков.

-- Откуда вы, святой отец? - отреагировала она на его акцент.

-- Из Польши, из города Гданьска. А вы?

-- А я? А я... - она задумалась на мгновение. - Можно сказать, что я из Ростова.

-- Вы католичка?

-- Нет, - с неким сожалением произнёс ангел.

-- Православная?

-- Нет. Я просто верующая в Бога и живущая надеждой.

-- Понимаю. Мне это близко, - доброжелательно улыбнулся святой отец.

Вблизи он оказался моложе. Ему, наверное, было не больше тридцати, а может и того меньше. Ростом он был чуть выше собеседницы. Выразительные светло карие глаза, аккуратная мужская стрижка слегка вьющихся тёмно-русых волос, западнославянская внешность, спокойный взгляд и сухопарое телосложение. Обычный молодой человек.

Анжела оглянулась на исповедальню.

-- А не католикам можно посещать вашу церковь, ваши службы?

-- Конечно, можно.

-- Но причащаете и исповедуете вы только своих, верно?

-- Верно.

-- Что ж, спасибо, - с грустью улыбнулась Анжела и направилась к выходу из костёла. Ей почему-то расхотелось вступать в полемику с этим священником.

-- Извините, а вы... - обратился отец Яков, пока женщина ещё не успела скрыться за воротами храма.

-- Да, святой отец, - ангел оглянулся и приготовился слушать.

-- Мне, возможно, показалось. Но... Кажется, вы просили Бога о помощи...

-- Так и есть. Вы правы, отец Яков. Я... жду Христа.

-- Его все ждут, - с улыбкой заметил падре.

-- Но не так, как его жду я, - многозначительно ответила Анжела, тяжело вздохнула и, шагнув за порог, скрылась за пеленой дождя.

Молодой священник ещё некоторое время смотрел задумчиво на открытую дверь, на дождь, колотящий по крыльцу. Отец Яков попытался что-то понять, что-то глубинное уловить в словах этой странной молодой женщины, показавшейся ему безмерно уставшей в своём несчастии.

3

Через два дня ангел Света снова оказался в Батайске. Снова шёл дождь, только уже куда сильнее, чем в прошлый его приезд. И снова в церквушке не было ни души. На сей раз Анжела намеревалась поговорить со священником и, возможно, исповедаться, если повезёт уговорить его совершить подобную дерзость.

Увидев ту же новую прихожанку в стенах костёла снова, отец Яков направился к ней поздороваться и, если повезёт - подумал он, то и познакомиться поближе.

-- Здравствуйте. В прошлый раз вы не представились...

-- Добрый день, святой отец. Меня зовут Анжела.

-- Вас по-прежнему тревожит тот же вопрос?

-- М...?

-- Поиски Христа... - напомнил отец Яков.

-- А-а-а, - вспомнила женщина и улыбнулась лишь уголками губ.

-- Поэтому вы снова здесь?

-- Наверное, да. По правде, я хотела бы исповедаться. Никогда прежде этого не делала...

-- Но в католической вере... - попытался вежливо напомнить ей отец Яков.

-- Да-да, я помню. Но если вы выслушаете меня, я приму католичество... Если только вы, конечно, захотите иметь такую прихожанку...

Отец Яков задумался на мгновение, внимательно всматриваясь в лицо молодой женщины и пытаясь угадать оттенок печали на нём.

Большие серые глаза на бледном и невзрачном лице. Пепельно-серые волосы, маленький не особо выразительный рот. Но пронзительный взгляд, взгляд, который пробирал, казалось, до самого естества, до самого мозга. И от него невозможно было спрятаться. Он притягивал...

Его размышление длилось не дольше и десяти секунд, но ему показались они вечностью, за которую он успел тысячу раз умереть и тысячу раз родиться заново.

-- Я выслушаю вас, - наконец согласился он.

-- Благодарю вас, святой отец.

Приготовив всё необходимое для исповеди, Яков пригласил молодую женщину занять одну сторону исповедальни, а сам присел в другой половине.