- О тебе.

- И что именно? – удивился Руслан.

- Я не хочу сейчас рассказывать.

С большим трудом Людмила сдерживалась, чтобы не выплеснуть наружу раздражение и злость. Руслан посмотрел на нее недовольно. Он явно не ожидал от нее такого ответа.

- Почему?

- Поехали домой, я устала.

Скорее почувствовала, чем увидела, как Руслан нахмурился. Отвела глаза и стала смотреть в окно, где сквозь стекло, расчерченное каплями наискосок, как тетрадка для первоклашки, мелькали нечеткие огни уличных фонарей, ярко освещенные витрины. Вечерний город скрашивал хмурую дождливость искусственной неживой радостью иллюминации.

До самого дома они не сказали друг другу ни слова. Теплый кокон подогретого сидения расслаблял, раздражение начинало растворяться, внутренний голос нашептывал ей о том, что ее обида и подозрения глупые и надуманные. Но Людмила твердо решила не поддаваться. Она решительно выключила подогрев и прислонила ладонь к холодному стеклу окна. Краем глаза поймала непонимающий взгляд мужа и демонстративно отвернулась.

Антошки дома не оказалось, он засиделся у Макса. Мальчишки, оба заядлые болельщики «Барселоны» смотрели футбольный матч любимой команды с «Интером».

Квартира, родная и уютная, показалась пустой и выстывшей. В тишине было слышно, как усилившийся дождь мягко шлепает по подоконникам проворными пальцами капель. Людмила сняла влажное пальто, аккуратно расправила его на вешалке, чтобы не измялось, поставила сумочку, сняла сапоги и с облегчением переобулась в мягкие тапочки. Прошла по квартире, зажигая везде свет. Ей хотелось прогнать эту холодную враждебную пустоту. Но она не ушла, только затаилась в темных углах – за шкафами, под столом, под диваном.

Людмила переоделась в домашнее, ушла на кухню, все так же молча разогрела ужин.

Ели в тягостном молчании. Дождь за окнами все играл свои монотонные гаммы. Тикали часы, шумел закипающий чайник, и слышно было, как соседская девчонка этажом ниже мучительно разучивает «К Элизе» Бетховена на пианино.

Первым не выдержал Руслан.

- Что тебя беспокоит?

Людмила посмотрела ему в глаза.

- Думаю, ты знаешь.

- До сих пор злишься за этот маскарад? Как глупо!

Руслан с раздражением бросил на стол вилку, та жалобно звякнула.

Людмилу обожгло недовольством мужа, опять их разговор показался бессмысленным, но она справилась с собой.

- Ты не рассказал мне все об этом клубе. И Шталь откуда-то осведомлен о том, что там случилось.

- Я хотел сделать тебе сюрприз! Это было частью игры! А доктор позвонил сам. И вообще, ты в чем-то меня подозреваешь?

- А если я не хочу этих игр?

Руслан снова взял в руки вилку, опять отбросил со звоном. Вскочил и нервно прошелся по кухне. Он все больше злился, но Людмила чувствовала – он понимает, что не прав.

Людмила не отводила взгляда. Осознавая свою правоту, впервые не ощущая давящего чувства вины. Свернувшиеся клубком в груди обида и злость придавали ей смелости.

Руслан снова сел за стол, пристально посмотрел ей в глаза, явно ожидая, что она сдастся под его напором.

- Больше никаких игр. Пока я не разберусь в себе сам. Не поставлю себе диагноз.

Он сказал это твердо, но Людмила почувствовала его смятение и неуверенность.

- Сам? Или с помощью доктора-извращенца?

Руслан опять вскочил. Взъерошил на голове волосы, как всегда в минуты волнения.

- Шталь не извращенец! – почти выкрикнул он. - Ты все не так поняла!

- А как я должна понимать? У него дома секс-рабыня! Очевидно, он порет ее кнутом, связывает и заставляет делать всякие гнусности. И пытается завербовать …

- С чего такие выводы? - резко оборвал ее Руслан.

Людмила хлестнула его в ответ:

- Не трудно догадаться!

- Это не так!

Вдруг Людмила поняла – они впервые в жизни кричат друг на друга. Зло, резко, не сдерживаясь. Впервые за двенадцать лет. Ей стало страшно. Так трепетно охраняемый ею мирок, уютный и теплый, начинал рассыпаться как карточный домик.

Она закрыла лицо руками, сдерживая из последних сил накатывающую истерику.

Руслан взял ее за руку, Людмила вырвалась, вскочила и стала собирать посуду.

- Оставь. Послушай...

Руслан попытался обнять ее за плечи. Она раздраженно сбросила его ладони, из последних сил сдерживая слезы.

- Мне нужно навести порядок. И лечь спать. Завтра на работу. Иди, позвони сыну, его до сих пор нет дома. Поговорим позже.

Людмила ждала, что Руслан, как всегда настоит на своем. Заставит ее продолжать этот мучительный разговор, от которого у нее болело в груди.

Но Руслан только посмотрел на нее с укором.

- Наверное, ты права. Все равно никакой положительной динамики.

Вздохнул и вышел из кухни. Сквозь шум льющейся воды Людмила расслышала, как он позвонил Антону и скомандовал немедленно идти домой.

Сын вернулся через полчаса, расстроенный проигрышем любимой команды. Протопал в свою комнату и хлопнул дверью.

Людмила зашла к нему пожелать спокойной ночи, погладила по голове, поцеловала.

- Не расстраивайся. В следующий раз выиграют. Раз ты за них болеешь – они лучшие.

- Спасибо, мам.

Антошка повернулся к ней и вдруг прижался всем телом.

- Лучшая – это ты!

Людмила поцеловала его в макушку.

- И ты лучший сын на свете.

В ванной она пыталась успокоиться и долго смотрела на свое отражение. Вдруг заметила темные круги под глазами и лучики морщинок. Сжалось сердце от жалости к себе. И тут же вспомнилась любимая фраза профессора Сикорского «Жалость унижает!». Нет, она не будет себя унижать.

Когда она вышла из ванной, Руслан уже разложил диван, и лежал с закрытыми глазами. Но по его дыханию Людмила догадалась – он не спит, видимо ждет ее.

Людмила подумала о том, чтобы лечь спать в кресле-кровати. Но оно было таким неудобным. Завтра будет раскалываться от боли спина. «Почему я должна себя наказывать? – подумала Людмила с обидой.

Она легла в постель, отвернулась, укрылась одеялом почти с головой.

Настойчивые руки скользнули по спине, обняли за талию, прижимая к теплому телу. Людмиле захотелось поддаться, забыться. Но вспомнила, что решила быть сильной

и решительно отстранилась.

- Я устала. Если не дашь мне уснуть, уйду спать в кресло.

Людмила услышала в темноте обиженное сопение. Робко трепыхнулось в груди чувство вины.

«Не поддавайся! – скомандовала она себе.

Людмила сжалась в комочек, то ли пытаясь унять боль в груди, то ли не давая себе рассыпаться на части. И вдруг поняла, как смертельно устала. Глаза закрывались сами собой, она неожиданно быстро уснула.

Глава 8

Людмила раньше не представляла себе, каким мучительным может быть молчание. Обида, непонимание сгущали воздух, будто перед грозой. Становилось трудно дышать.

Руслан, казалось, тоже не собирался идти на мировую. Надежды на то, что устроенный Людмилой бунт заставит его понять свою неправоту, сделать шаги к примирению, таяли словно снег в марте – медленно, но неотвратимо.

Антон чувствовал напряжение между родителями, стал нервным и замкнутым. Людмила с отчаянием смотрела, как в защитной стене, с такой любовью возведенной вокруг семейного счастья, появляются все новые разломы. Трясина тоски и безысходности затягивала все глубже, а по ночам ей начал сниться темный ледяной лабиринт, в котором она блуждала одна и никак не могла найти выход. Билась в холодные полупрозрачные стены, царапала ногтями толстый лед и кричала беззвучно и бесполезно.

До Нового Года оставалось всего два месяца. Главред наседала с идеями к новогоднему выпуску. Работа требовала от Людмилы все больше времени и отдачи, а сил, как назло, было все меньше. Пытаясь заработать денег перед новогодними праздниками, Людмила набрала левых заказов на корректуру и просиживала все ночи напролет.

Руслан тоже пропадал на работе сутками. На базе больницы собирались создать частную клинику. И шла жестокая подковерная борьба за право работать в ней. Предполагалось, что платные консультации и операции будут приносить неплохие деньги, и поэтому коллеги не гнушались никакими средствами, чтобы поставить друг другу подножку на этом марафоне.