При этих словах мужа Маргарид опустила голову, а все мужчины из семьи Жоэля захлопали в ладоши, выражая одобрение.

Тогда чужестранец сказал с мрачным видом:

— Так и быть, я позабавлю вас еще одним рассказом, последним. И пусть слова его падают вам в душу каплями расплавленного металла. Вы не сумели понять истину, заключающуюся в мудрых словах хозяйки дома.

Все посмотрели на путешественника с удивлением, а он начал свой рассказ.

С мрачным и суровым видом начал чужестранец свой рассказ следующими словами:

— Лет двести или триста назад поселилось в Галлии одно семейство. Оно первое заняло те огромные пустынные пространства, которые теперь так заселены. Откуда оно пришло? Вероятно, из глубины Азии, этой древней колыбели человеческого рода. Это семейство строго сохранило все свойственные ему черты характера, отличающие его от всех остальных народов: честность, гостеприимство, великодушие, живой и веселый нрав, словоохотливость и любовь к рассказам, бесстрашие в бою и равнодушие к смерти. Легкомыслие, непостоянство, самонадеянность, любопытство относительно всего нового, страсть к бродяжничеству и более сильное желание видеть незнакомые страны, чем их покорять, были главными недостатками этой семьи. К этому надо еще прибавить, что, легко соединяясь вместе, она так же легко и разделялась на части и была слишком горда и изменчива, чтобы подчинить себе соседей, а если последнее и удавалось ей, оказывалась неспособной долго быть с ними в согласии, хотя бы того и сильно требовали общие интересы. Как в хорошем, так и в дурном эта семья оставалась верной себе в течение столетий, такова она и теперь, и такой же будет, наверное, и дальше!

— Если не ошибаюсь, — смеясь сказал Жоэль, — все мы, галлы, сколько нас ни есть, принадлежим немного к этой семье.

— Да, — отвечал чужестранец, — к несчастью для нас… и к радости для наших врагов. Таким был и таким остался характер нашего народа.

— Сознайся, однако, что, несмотря на свои недостатки, этот народ живет недурно. Мало найдется стран, куда не являлся бы он с оружием в руках, увлекаемый своею страстью к бродяжничеству и любопытством.

— Ты прав, жажда приключений гонит нас! Мы мчимся все вперед и вперед к неизвестному, вместо того чтобы остановиться на месте и укрепиться здесь более прочно. В настоящее время треть Галлии во власти римлян, а между тем несколько столетий назад галлы благодаря своим постоянным завоеваниям владели Англией, Ирландией, Верхней Италией, правым берегом Дуная, землями по ту сторону моря до самой Дакии. Но все это казалось еще недостаточным, находили, что наши владения должны обнять весь мир! Галлы с Дуная шли в Македонию, во Фракию, в Фессалию, другие достигли Малой Азии через Босфор и Геллеспонт, основали здесь Новую Галлию и получили, таким образом, власть над всеми правителями Востока.

— Пока из твоих слов не следует, чтобы мы могли жаловаться на свой характер, который ты так осуждаешь! — заметил Жоэль.

— А что осталось после всех этих походов, после ряда сумасбродных битв, где галльскими королями руководило одно тщеславие? Разве мы не потеряли своих отдаленных приобретений? Разве римляне, наши непримиримые враги, не восстановили против нас все народы? Нам пришлось бросить наши бесполезные завоевания в Азии, Греции, Германии, Италии. Вот к чему привел наш героизм и масса пролитой крови! Вот до чего довело нас честолюбие королей, похитивших власть друидов!

— На это мне нечего возразить. Ты прав, не для чего было отправляться в такой далекий путь, чтобы принести на своих подошвах только кровь и пыль из чужих земель. Но, если не ошибаюсь, около этого времени сыновья храброго Ритта-Гаюра, велевшего соткать себе всю одежду из бород выбритых им королей, низвергли королевскую власть, так как увидели, что короли не пастыри, а палачи народа?

— Да, благодарение богам, за временем бесплодных и кровавых побед последовала эпоха истинного величия мира и благоденствия. Освободившись от своих не приносивших никакой пользы земельных завоеваний, заняв пространство между естественными своими границами — Рейном, Альпами, Пиренеями и океаном, — галльская республика сделалась царицей мира, возбуждая во всех зависть. Плодородная почва ее, умело обрабатываемая, давала всего вволю. Реки покрылись торговыми судами. Золото, серебро и медь, добываемые в горах, увеличивали с каждым днем ее богатства. Повсюду строились большие города. Друиды, распространяя просвещение, проповедовали полное объединение всех провинций и, чтобы подать пример, созывали ежегодно в Центральной Галлии торжественное собрание, на котором разбирались дела, касающиеся всей страны. Каждое племя, каждый кантон, каждый город имел на этом собрании своих представителей. Каждая провинция была маленькой республикой, а все они, вместе взятые, составляли большую галльскую республику — одно целое, могущественное благодаря своей цельности и единению. Отцы наших дедов еще застали это счастливое время, друг! Но дети их видели только упадок и несчастья. Что же произошло? Проклятые потомки королей, лишенных трона, соединяются с таким же гнусным поколением их бывших вассалов и, раздраженные потерей власти, пытаются снова забрать ее в свои руки. Для этого они пользуются с бесчестным вероломством непостоянством, высокомерием и несдержанностью народа, — словом, теми чертами его характера, которые уже начали смягчаться под могущественным влиянием жрецов. И вот соперничество между провинциями, уже давно затихшее, начинает пробуждаться, разгораются зависть и ненависть, и стройное целое распадается на части. Короли еще не взошли на свои прежние троны, некоторые из потомков их были даже казнены, но борьба партий уже разгорелась. Вспыхивает гражданская война, более сильные провинции хотят завладеть более слабыми. Ты знаешь, наверное, как в конце последнего столетия марсельцы — потомки тех сосланных греков, которым галлы великодушно уступили землю, где они и построили себе город, — задумали забрать в свои руки верховную власть. Провинция возмутилась против этого, и тогда Марсель призвал к себе на помощь римлян. Римляне появляются на сцену в первый раз, но не для поддержки марсельцев в их неправом деле, а для того, чтобы самим овладеть страной, несмотря на чудеса храбрости, которые проявляет ее население. Расположившись в Провансе, римляне строят здесь город и основывают, таким образом, первую свою колонию в нашей стране.

— О, да будут прокляты марсельцы! — вскричал Жоэль. — Благодаря этим потомкам греков римляне вступили на наши земли!

— Чем марсельцы хуже других? Разве не достойны проклятия те галльские племена, которые допустили, чтобы чужой народ разорил и поработил одно из них? И коль скоро они были наказаны!

Римляне, ободренные беспечностью Галлии, завладевают Овернью, затем Дофине, Лангедоком и Виваресом, население их защищается с геройской храбростью, но, предоставленное собственным силам, не может устоять под натиском сильнейшего врага. Римляне становятся хозяевами почти всего юга Галлии, управляют им при помощи своих проконсулов и обращают народ в самых жалких рабов. Что же делают другие провинции при виде этих ужасных захватов Рима, продвигающегося все дальше, угрожающего уже сердцу Галлии? Уверенные в своем мужестве, они говорят, как сказал только что и ты, Жоэль: «Юг далеко от севера, восток далеко от запада».

Побежденный вследствие беспечности и самонадеянности, наш бедный народ не может кротко сносить Рима: в провинциях, завоеванных римлянами, вспыхивают мятежи, и их Рим подавляет с массой жертв. Наши несчастья не ограничиваются этим. Бургунды, подстрекаемые потомками королей, вооружаются против Франш-Конте, призывая на помощь римлян. Франш-Конте, не имея сил сопротивляться такому союзу, просит подкрепления у германцев с другой стороны Рейна; таким образом, эти северные варвары вступают в Галлию и, побив в конце концов тех, кто сам же призвал их, остаются хозяйничать в Бургундии и Франш-Конте. Наконец, в прошлом году швейцарцы, соблазненные примером германцев, вторгаются в галльские провинции, захваченные римлянами. Юлий Цезарь, назначенный проконсулом, спешит из Италии и не только прогоняет швейцарцев назад в их горы, но очищает Бургундию и Франш-Конте от германцев, завладевая этими провинциями, обессиленными долгой борьбой с варварами. Они, освободившись от гнета варваров, подпадают под гнет римлян: положение то же, меняются только хозяева. Наконец, — в начале этого года часть Галлии начинает выходить из своего сонного равнодушия, чувствуя, что опасность угрожает и тем провинциям, которые еще сохранили свою независимость.