Выключив воду, она откинула голову на полотенце, которое положила на край, и наконец-то расслабилась, пытаясь освободиться от всех мыслей, сомнений, страхов.

   Но вместо этого, как и весь сегодняшний вечер, в голову настырно лезли воспоминания.

   Раньше она редко могла насладиться подобным, безыскусным удовольствием -- понежиться в горячей воде.

   Когда в трехкомнатной квартире постоянно живут пятеро человек, да еще и бабушка гостит почти все время -- разлеживание в ванной кажется грубым издевательством над родственниками. И Ира могла поваляться в горячей воде только тогда, когда никого не было дома, что случалось очень редко...

   ... Ирина со вздохом намылила шампунем длинные волосы и опустила голову в воду, смывая пену. Как же она хотела остричь эти пряди! У всех девчонок в классе давно уже красовались на головах модные стрижки, а некоторые даже красились. И только она одна ходила с какой-то дурацкой допотопной косой! Ну, или в лучшем случае, когда мама не успевала посмотреть на нее утром -- Ире удавалось проскользнуть к выходу всего лишь с хвостом.

   Выбравшись из ванной, она встала на коврик и грустно посмотрела в запотевшее зеркало. Вот так, когда отражение было нечетким -- она могла даже показаться себе красавицей. Только от правды-то деваться некуда.

   Как бы Ире не хотелось -- ее внешность до понятия красоты явно не дотягивала.

   Она была совсем не так высока, как другие девчонки в классе, ее грудь не выпадала из чашечек бюстгальтеров, как у некоторых. Губы Иры не отличались пухлостью и их никогда не покрывал розовый блеск, еще больше увеличивающий объем. А глаза... глаза были совершенно обычными, к тому же, зелеными, а не модного и красивого синего оттенка. Вот только с расстояния и это оказывалось сложно определить. И большинство считало, что они у нее серые. К тому же, поскольку ей и тушью категорически запрещалось пользоваться, даже самой Ире ее глаза виделись невыразительными.

   Хорошо, хоть прыщей не было. И то, радость. Она видела, сколько усилий прилагали ее одноклассницы пару лет назад, пытаясь скрыть багровые гнойники на коже. Иру сия участь миновала.

   Но облегчение не компенсировало разочарования в остальной внешности.

   Да, Ира понимала, что все запреты и ограничения обусловлены ее возрастом, который на три года отличался от возраста одноклассниц. Но понимать что-то, и принять это умом или сердцем -- разные вещи. Она выглядела гадким утенком на фоне подруг, и ощущала себя соотвественно.

   Вздохнув еще раз, Ира провела ладонью по холодной стеклянной поверхности, вытирая пар. И еще раз убедившись, что за последний час чуда не случилось, сняла с вешалки свое полотенце. Ира обернула его вокруг себя, именно так, как видела в фильмах, и принялась разбирать пальцами запутавшиеся пряди.

   Сейчас она находилась в квартире совершенно одна, что казалось почти немыслимым. Родители -- мама, дядя Вова и тетя Марина -- уехали в село на все выходные. Они планировали помочь бабушке собрать последние вещи, и завершить наконец продажу ее хлипкого дома. После чего бабушка Люба окончательно переберется к ним, и будет жить с мамой. А Ира...

   Ира, которая последние три года делила с ней эту комнату -- вновь переселялась к Игорю.

   Не то, чтобы родители были довольны подобным решением. Но иного просто не существовало.

   Как иначе можно было расселить шесть человек в трехкомнатной квартире, тем более, что тетя Марина и дядя Вова -- семейная пара? Разумеется, можно было поселить к Игорю бабушку или саму маму Иры.

   Да только проблема состояла в том, что в десятом классе им задавали очень много. Плюс подготовка к поступлению, которую Игорь решил начать заранее, за два года до самих экзаменов в институт, и сестру муштровал -- в результате они часто засиживались над заданиями до полуночи, а то и позже. Баба Люба же привыкла ложиться едва ли не в семь вечера, поскольку просто не знала, чем можно заниматься в селе после того, как темнело.

   Ну а мама..., Ириной маме тоже надо было рано укладываться спать, поскольку на работу она вставала в пять.

   Вот так, крутя вопрос то одним боком, то вторым, семейный совет смирился и сошелся на подобном расселении.

   А Ира не знала, довольна она или нет таким решением.

   Когда их расселили, Ира устраивала скандал. И не один. Она плакала, кричала и возмущалась, не понимая, почему ей не позволяют больше жить с братом. Ведь раньше никакой проблемы не существовало?

   Игорь тоже не понимал, впрочем, после какого-то разговора с дядей Володей, на который Иру не пустили, он только скупо сказал ей, что родителям виднее и это ничего не изменит.

   С ней же самой разговаривала мама. Много раз. Объясняя, что теперь им уже не стоит жить вместе. Ведь Игорь растет, да и Ира превращается в девушку. И неправильно, если они будут находиться все время вдвоем.

   Ира не поняла, что плохого в том, что раньше расценивалось как совершенно естественное.

   И не объяснил ничего отрывочный, приглушенный разговор смущенной и краснеющей матери о каких-то близких отношениях, и неправильности подобных ситуаций между сестрой и братом. Ира тогда не поняла ни слова.

   Сейчас..., сейчас она понимала больше. У них имелись уроки сексуального воспитания в школе, на которые она попадала вместе с классом. Да и "неясно как появляющиеся" на ее письменном столе книги по развитию девочки, которые мама подбрасывала, многое объясняли. Как и несколько статей из журналов, о том, насколько неправильными, грязными и противоестественными являются любые отношения между близкими родственниками.

   Такие вырезки Ира видела не только у себя. Она знала, что и ее брата снабжали схожей информацией.

   Только, по мнению самой Иры, родители зря тратили время.

   Закусив губу, она отвернулась от своего отражения, выключила свет в ванной, и пошла в комнату.

   Вещи уже перенесли. Но разложить их Ира успела не до конца, потому часть ее одежды насыпом лежала на диване, вперемешку с вещами Игоря, который освобождал сестре место на полках.

   Нет, ее мама наверное правильно делала. Только поздно взялась за просвещение дочери.

   Вероятно, если они так боялись, то не стоило изначально селить их вместе и полностью доверять Игорю заботу об Ирине. Потому что она теперь не могла себе представить рядом с собой никакого другого парня.

   Брат был для нее не просто близким человеком. Нет, Ира готова была молиться на Игоря, и сделать что угодно, лишь бы тот похвалил ее, обратил внимание.

   После всех этих статей и журналов, она осознала, что то странное чувство, которое, казалось, всегда жило в ней, пусть и безымянное. Которое заставляло радостно смеяться и ощущать безграничное счастье в присутствии кузена -- было любовью.

   Испугало ли ее это осознание? Нет, хоть Ира и не могла понять, почему так странно относится к данному факту.

   Но гораздо больше того, что влюбилась в собственного двоюродного брата, Иру расстраивало другое.

   Несмотря на его давнее обещание, на слова Игоря -- все, совершенно все поменялось в их общении за последние три года.

   Ире казалось, что брат вообще не видел ее. Забыл о существовании Иры. Она не ждала, что и он будет испытывать то же, что разрывало на части ее сущность, но так хотела хотя бы прошлой привязанности.

   Он не смотрел на нее, когда разговаривал, или помогал разобрать тему. Не поворачивался, еще глубже утыкаясь в свои книги, если Ира о чем-то начинала с ним говорить. Хмурился и злился, тут же отворачиваясь, если она вдруг неожиданно попадалась ему на глаза.

   Ира не понимала, что случилась, чем она обидела Игоря. А он не хотел с ней это обсуждать. Игорь вообще почти не говорил с Ириной последние три года. Только на тему уроков или бытовых мелочей в присутствии семьи. Да скупо хвалил, когда она выполняла все задания.