Саймон был поражен и едва скрывал это. Представить, как родители отказываются от своего дитя, у него просто фантазии не хватало. В их мире дети были великим благословением, даром Мерлина! Даже если родители погибали, то всегда находился опекун из клана отца или матери, который заботился о ребенке. После войны осталось много сирот, но дети быстро нашли свои семьи. Были случаи, когда одинокие родственники чуть ли не дрались, за возможность взять малыша, чтобы познать радости родительской любви. Дэйми даже пару раз был вынужден решать, кому определят ребенка, ибо несколько родичей никак не могли договориться, кто же даст ребенку больше счастья.

  Алёна тем временем передала Оксане листок из папки, поясняя:

   - Вот в этот магазин на следующей неделе надо будет съездить с самыми маленькими - хозяин пообещал мне качественную зимнюю одежду. Для старших я тоже почти договорилась. Думаю, скоро оденем всех.

   - Алёна Дмитриевна! - восторженно проговорила девушка, - Вы чудо! Нет, Вы самая настоящая волшебница! Как Вам это удается... - она продолжила что-то щебетать, вызывая у Алёны смущение своей благодарностью.

  "Да уж, Ксю, ты себе не представляешь, насколько ты близка к истине", - подумал Саймон, лаская взглядом раскрасневшуюся от похвалы девушку. Судя по всему Алёна была из Светлых. Понятно, что она отлично справлялась с ролью доброй феи. Именно Светлые волшебницы в своё время помогали людям, навсегда оставшись в их сказках.

  Вволю наигравшись его машиной, Мишаня предложил Саймону составить компанию и погонять мяч. Чуть позже к ним присоединились ещё с десяток малышей. Через некоторое время про мяч дети благополучно забыли, решив, что возможность прокатится верхом на новом знакомом куда интереснее.

   - Ну, ты даешь! - восхитилась Алёнка, когда довольные малыши, наконец, слезли с него, собираясь идти на обед. - Детей в себя влюбил по самое не могу! Откуда в тебе такой педагогический талант?

   - Я говорил тебе про племянника, малыш, помнишь? - он чмокнул девушку в блестящий носик, вызвав у мелкоты смешки с комментариями типа "тили тили тесто..."

   - Я, без ложной скромности, очень хороший дядя. Элис в своё время ко мне за спасением приходила. Ларри в нежном возрасте парнишкой был бойким, спать не любил, вот и приходилось мне изобретать такие игры, чтобы он уставал и давал маме хоть немного от себя отдохнуть. А потом он подрос, у него друзья появились, и я начал придумывать игры посложнее. Как-то раз мы даже слегка переборщили. Брат тогда мне чуть голову не оторвал. Мы нашли какую-то заброшенную пещёру и решили, что в ней обязательно живет дракон. Ну, то есть дети решили. Я их разубеждать не стал. Вот и подбил их просидеть там всю ночь да подождать, пока он вернется. Понятно, что никакого дракона с утра с нами не случилось. Вместо него пожаловал злой, как тысяча гоблинов, Дэймонд, который, растолкав сонных пацанов, отправил всех по домам, после чего сильно усомнился в моих умственных способностях, и, к моему стыду, в семнадцать лет я на все каникулы был заперт дома в наказание, вместо того, чтобы гулять с ровесниками. Хотя с другой стороны именно во время отработки наказания в библиотеке отца я увлекся изучением истории.

   - Ух, ты! - расхохоталась девушка. - Так мы с тобой познакомились благодаря наказанию? Неожиданно!

   - Я бы все равно тебя нашёл, - воспользовавшись тем, что двор опустел, он прижал её к себе, - ты ведь моя судьба.

   - А ты моя, - Алёна, словно кошка, потерлась лицом о его грудь. - Поехали домой, Саймон. Мы ещё не раз вернемся сюда. И у тебя ещё будет много возможностей найти дракона. Ведь рядом нет строгого братика.

  ***

   - Проходи, - Алёна посторонилась, пропуская Саймона вперёд.

   - Только после Вас, мисс, - шутливо поклонился он.

  Дурачась, переговариваясь и толкая друг друга локтями, они прошли в тесную прихожую.

   - Сай, ты давай в комнату, а я обед быстренько сварганю, есть охота, просто сил нет!

   - Может, я помогу? - Ему совсем не хотелось расставаться с ней, даже на пару минут.

   - Нетушки. Терпеть не могу, когда у меня путаются под ногами, пока я готовлю. Хочешь мои фотки детские посмотреть? Я там такая прикольная!

   - Хочу, конечно, - обрадовался он. - Давно хотел тебя попросить об этом.

  Алёна достала из книжного шкафа увесистый альбом и протянула Саймону:

   - Держи, - затем прошла в кухню и, обернувшись на пороге, удивленно спросила: - Ты чего за мной идешь?

   - Я не буду мешать, просто тихонько посижу рядом, а ты, пока готовишь, может, расскажешь мне про своё детство.

   - Ну, хорошо. Вдвоём, и правда, веселее.

   - Ты с какого возраста себя помнишь? - спросил Саймон. - Я вот себя с трех лет.

  - Не, я где-то с пяти, - Алёна полезла в холодильник, доставая оттуда продукты, - раньше какими-то обрывками... деда там, мамины тёплые руки, собаку большую...

   - А отца своего ты помнишь? - он постарался скрыть волнение, но ответ на этот вопрос его очень интересовал.

   - Помню. Но не очень хорошо. Он не часто нас навещал. И был всегда очень недолго. Мама переживала, иногда даже плакала, когда думала, что её никто не видит.

   - А каким он был?

   - Добрым да. Он любил меня, дарил мне дорогие подарки, играл... но все равно уезжал. Когда я стала старше, поняла, у него, наверное, другая семья была. И ещё, он был очень-очень красивым. Представь себе - высокий синеглазый брюнет, не мужчина, а мечта. Мне кажется, он даже был выше тебя ростом. Хотя... в детстве всё кажется большим.

   - А ты не знаешь, откуда он был?

  Алёна, пожала плечами, сосредоточившись на резке помидорного салата.

   - Мама говорила, что он был иностранцем. Англичанин вроде бы, я точно не знаю. Но помню, что говорил он почти без акцента. Помнишь, я говорила, что у всех свои тараканы? Моя семья тоже не исключение. Я не знаю, как зовут моего отца, представляешь? Он никогда мне не говорил, а мама... та вообще темнила, мол, в своё время я узнаю. Я теперь думаю, может быть, он был каким нибудь политиком и не хотел афишировать свою связь с нами.

   - А как твой дед к нему относился? Ну и вообще ко всей ситуации?

   - Понимаешь, мама меня очень поздно родила - ей почти тридцать пять лет было. И как-то она пошутила, что дед ей чуть ли не ультиматум ставил, мол, или немедленно роди мне кого-нибудь, или я тебя сам сосватаю за ближайшего холостяка. И не посмеешь мне перечить. А маме за всю жизнь только мой отец в душу запал. Говорила, что, как увидела его, сразу поняла, вот он, её принц. Так что деду было все равно. Главное, что я появилась.

  Саймон задумался, было очевидно то, что отец Алёны был магом. А вот её мама, хоть и была очень красивой женщиной - стройной миниатюрной блондинкой, с решительными голубыми глазами, но сомнений не было, она была человеком. Кроме того, Алёна совсем не была на нее похожа. Разве что ростом. И Саймон точно знал, у магов и людей не бывает детей. Что произошло с волшебницей, которая родила её?

   - О! Смотри, мне тут годик, - закончив с салатом, она заглянула ему через плечо, - видишь, какой пухляк? А бантик-то, бантик! Будто гвоздиком к макушке прибили.

  - Ты красавица!

   - Угу. С двумя новорожденными зубами и бантом, как пропеллер, - она грустно улыбнулась, нежно погладив пальчиком изображенную на фото женщину с крошкой-дочкой на руках.

   - Ладно, давай ты всё же мне поможешь немного, - она сунула ему в руки цветастую скатерть, - вот, иди-ка на стол накрой и за тарелками приходи. Обычно я на кухне обедаю, но ради такого гостя.

  Улыбнувшись, Саймон потопал в комнату. Мог ли он предположить, что будет накрывать на стол для девушки? Он, отпрыск древнейшей магической фамилии. Причем делать это с чувством, с толком и, что самое забавное, ему это нравилось. Как и все, что он делал для неё.

  Не было ничего удивительного в том, что за обедом они не сводили друг с друга глаз. Алёна сидела напротив, и он заметил, как под его взглядом её грудь напряглась под тонкой тканью светлой маечки. Отшвырнув в сторону вилку, он встал, подошёл к ней вплотную и подал руку. "Пойдем" - тихо произнёс он, увлекая в сторону кровати. Он плохо помнил, как они добрались до неё. Только сейчас они мирно обедали, и вот он уже лежит рядом с ней, обхватив за талию, раздвигая ногой её колени. Его губы прижались к нежной коже на шее, а ладонь накрыла грудь. Под белой маечкой двумя острыми комочками выступали соски - он легонько задевал их пальцами, срывая с приоткрытых, пересохших губ Алёны короткие вздохи. Она даже не догадывалась, что это было больше, чем влечение... гораздо больше! Он бы не сумел этого описать, просто... она будто поселилась в нем: в мыслях, в крови, во всем. В каждом движении, в каждом вздохе он ощущал ее присутствие. Спустив с плеч Алёны лямочки майки, открыв упругие, безупречно красивые груди, он ласкал их, пробуждая в ней страсть. Ведь она не знала - Мерлин! - понятия не имела, чем стала для него. Выгибаясь в его руках, рвано дыша через рот, она не сводила с него помутневшего от желания взгляда, и ее глаза не говорили, кричали: "Давай же, милый... любимый мой... хочу тебя..." И он, обхватив ладонями лицо, целовал ее губы жадно, ненасытно, с безумным желанием выпить до дна ее тепло, и свет, и нежность, и беззащитность, и жар ее возбуждения, и все то, что только она могла ему дать! С чувством, которого не испытывал никогда и ни к кому, Саймон ласкал губами ее доверчивые, мягкие губы, и с каждым движением, казалось, проникал все глубже, сплетался с нею все теснее, погружался в нее... Позабыв обо всем на свете, с наслаждением вдыхая терпкий пьянящий запах, в котором смешались ароматы леса и трав, он зарылся носом в её волосы, застонав от удовольствия и счастья. Его язык прочертил влажную дорожку к соску, и губы сомкнулись вокруг твердого комочка плоти, вызвав у неё протяжный стон, а Саймон все не останавливался, будто стремясь утопить её в ласках. Он быстро стянул с нее джинсы вместе с трусиками, и неожиданно для нее широко развел ноги, скользнув вниз...