Но говорить мы не могли. Тогда Линден выдвинул небольшой столик, достал из шкафчика сладости, поставил их перед гостем и спустился в подвал.

Жестом граф усадил Грэффера, уселся сам и сказал: "Я знал, что Ваш друг Линден выйдет, он вынужден был это сделать. Я хочу услужить Вам одному. Я знаю Вас от Анжело Солимана, которому я оказал услугу в Африке. Если Линден вернется, я его вновь отправлю". Грэффер пришел в себя, но, тем не менее, был слишком шокирован, чтобы ответить иначе чем: "Я понимаю, у меня есть предчувствие".

Между тем Линден вернулся и поставил две бутылки на стол. Сен-Жермен улыбнулся с невыразимым благородством. Линден предложил освежиться. Улыбка графа превратилась в смех.

— Скажите мне, — сказал он, — есть ли на Земле человек, который видел бы, как я ем или пью? — и. указывая пальцем на бутылку, — этот токай не прямо из Венгрии: он послан моей подругой, российской Екатериной Великой. Ей так понравились картины больного художника⁷¹⁷ о битве при Медлинге, что она ему прислала целую бочку этого вина.

Грэффер и Линден были в изумлении: вино было куплено у Казановы⁷¹⁸.

Граф попросил принести все для того, чтобы писать, что Линден и сделал. "Чудотворец" разрезал лист бумаги на две одинаковые части, поставил их рядом, взял перо в каждую руку и стал писать одновременно двумя руками по полстраницы, расписался, и сказал: "Вы собираете автографы — вот два одинаковых текста!". Друзья воскликнули: "Волшебство", ибо оба почерка были абсолютно идентичными: разницы никакой не было.

Граф улыбнулся, наложил оба текста друг на друга и приставил их к окну: казалось, здесь был только один лист — экземпляры были настолько же похожими, насколько могут ими быть два оттиска одной гравюры. Изумленные свидетели молчали⁷¹⁹.

Граф сказал: "Я хотел бы, чтобы один из этих листов был передан как можно скорее Анжело. Через пятнадцать минут он выйдет вместе с князем Лихтенштейном; посыльному будет передана маленькая шкатулка.

Постепенно граф принял торжественный вид. В течение нескольких секунд он был твердым как статуя. Его неизменно живые глаза стали тусклыми, без огня и цвета. Вскоре он снова ожил. Рукой он обозначил свой уход, затем сказал: "Ухожу. Вы меня увидите еще раз. Завтра ночью я уеду. Я крайне нужен в Константинополе, затем в Англии, чтобы подготовить два открытия, которыми будут пользоваться в будущем — железные дороги и паровую машину. Они понадобятся Германии. Постепенно времена года будут меняться, сначала весна, затем лето. Именно постепенная остановка времени обозначает конец цикла. Я все это вижу. Поверьте, ни астрологи, ни метеорологи ничего не знают. Нужно учиться в пирамидах, как я это делал. К концу века я исчезну из Европы и уеду в пределы Гималаев. Я буду там отдыхать: мне нужно отдохнуть. Ровно через восемьдесят пять лет люди вновь вспомнят обо мне. Прощайте, я вас люблю…"

Торжественно сказав эти слова, граф повторил знак рукой, а оба адепта, опустошенные силой дотоле неизвестных впечатлений, вышли из комнаты в неописуемом смятении. В то же время начался сильнейший ливень, прогремел гром. Не думая, они вернулись в лабораторию, чтобы спрятаться от дождя, открыли дверь — Сен-Жермена там больше не было…⁷²⁰

По поводу долгожительства графа Сен-Жермена Коплен де Планси придумал следующую сцену: "Однажды, когда он рассказывал, что хорошо знавал Понтия Пилата в Иерусалиме, он описал подробно дом римского наместника и начал перечислять блюда, поданные к столу в один из тех вечеров, когда Сен-Жермен у него ужинал. Кардинал де Роан⁷²¹, подумав, что все это бредни, обратился к камердинеру графа, седому старику с честным лицом:

— Друг мой, мне трудно поверить тому, что говорит Ваш хозяин. Может быть, он и в самом деле чревовещатель, я могу согласиться и с тем, что он делает золото. Но тому, что ему 2000 лет и что он виделся с Пилатом, нет, этому верить не могу. Вы там тоже были?

— Нет, что вы, Ваше Высокопреосвященство, — ответил прямо слуга, я всего лишь около 400 лет служу господину графу⁷²².

Так же, как это делал Ф. Баррьер, преп. Леканю захотел увидеть в графе Сен-Жермене человека, вызывающего духов подобно Шрепферу. Вот что он описывает: "Сказывают, что в доме графа происходили странные вещи, которые сеяли страх у публики. Говорили, что по просьбе тех, кто был достаточно смел, он вызывал духов, которых всегда узнавали. Иногда он запрашивал ответы на вопросы о грядущем у подземных голосов, которые были отчетливо слышны, если приложить ухо к паркету таинственной комнаты. Некоторые предсказания сбылись-де, и для многих не было сомнения в сношении графа с миром иным"⁷²³.

Среди анекдотов, где графу приписывают различные способы "омоложения" придворных дам, этот переходит всякие рамки: "Если дуэнья настаивала на том, чтобы он немедленно омолодил ее и мигом сделал из нее богиню, он говорил: "Что же, пейте вот это" — и протягивал флакончик с чистой водой, удостоверившись при этом, что поблизости не было зеркала. Спустя несколько минут раздавались шаги в прихожей и входил молодой маркиз со словами: "Ах это вы, мадемуазель".

Услышав слово "мадемуазель", семидесятилетняя маркиза была на вершине блаженства, маркиз — сообщник графа — восторгался, изливал комплименты. И когда маркиза горевала, что у нее нет зеркала, ей подносили искусный портрет молодой девушки. Получив сполна за услуги, Сен-Жермен исчезал, чтобы повторять все это в другом месте"⁷²⁴.

Господин Ле Куте де Кантеле, человек, заверяющий, что он свои сведения имеет из достоверного источника, а именно — из рукописей князя Гессенского (!), рассказывает, что "при своих таинственных появлениях граф Сен-Жермен часто прибегал к помощи магического зеркала, которому он отчасти обязан своей репутацией. Известно, что он показал Людовику XV судьбу его детей в одном из этих магических зеркал, секрет которых наука еще не разгадала, и король отпрянул в ужасе, увидев образ обезглавленного дофина"⁷²⁵.

Это, конечно, новая информация. Но поскольку мы не можем ее проверить (Людовик XV ничего не сказал и не сделал по этому поводу), нам придется считать ее такой же фантастической, как и мысль, высказанную Эрнестом Капендю в его романе "Граф Сен-Жермен", опубликованном в 1865 г. Некий молодой человек, желающий отомстить за смерть своих родителей, принимает образ то знаменитого бандита Пулайе, то более благородного персонажа — графа Сен-Жермена. Действие происходит в 1745 г.⁷²⁶.

Дошла очередь рассказывать о Т.П. Барнуме — знаменитом американском устроителе спектаклей, у которого тоже было что сказать о графе Сен-Жермене. Вот что мы узнаем: "Он утверждал, что родился в Халдее, в начале веков, и что он единственный наследник забытых наук и таинств своего и египетского народов. Еще более удивительными были его предсказания, и доподлинно известно, что он предсказал время, место и обстоятельства смерти Людовика XV за несколько лет до того, как это произошло. Его память была удивительной. Прочитав однажды газету, он мог свободно пересказать все ее содержание, от начала до конца. К прочим способностям относится и его умение писать обеими руками каллиграфическим почерком. Он мог, например, писать любовное письмо правой рукой, а левой переписывать стихи, и это с большой легкостью…

К тому же граф впадал иногда в каталепсию, приступы длились от нескольких часов до нескольких дней, и он утверждал, что в это время посещал отдаленные регионы земли, а то и самые дальние звезды. Он рассказывал с удивительной убедительностью о том, свидетелем чего он там был"⁷²⁷.

Примерно в 1869 г. легенда о графе на некоторое время отходит от "оккультной" тематики и приобретает "масонские" черты.

Так, голландский писатель Ван Сипестейн утверждает: "Вне всякого сомнения граф Сен-Жермен был членом ложи Мартинистов, считается даже, что маркиз Сен-Мартен поручал ему создать такую же ложу в Гааге, но Сен-Жермену это не удалось"⁷²⁸.