Мистра повернулась и в упор посмотрела на него. На лице ее было написано изумление.

— Рождество! — повторила она. — Нет, этот наркотик действительно выбил у тебя почву из-под ног, а? Сегодня двадцать шестое. Разве ты не помнишь?

— Какое? — переспросил Стивенс.

После первого шока он как-то обмяк и старался вспомнить. Но кроме того, что он уже вспомнил, он больше припомнить ничего не смог — только долгую ночь, когда он просыпался от вскриков Мистры.

Он застонал:

— Мне лучше позвонить сейчас и побыстрее.

Он поспешил в гостиную, где был телефон. Сначала он позвонил Таннахиллу, формулируя про себя извинения. Но этого не потребовалось. Таннахилл сказал:

— Я как раз собирался вам звонить, Стивенс. У меня человек, с которым мне бы хотелось, чтобы вы встретились. Мы будем у вас через час. Надеюсь, вы хорошо провели Рождество.

Стивенс ответил, что Рождество он провел хорошо, объяснил, что он не дома, но будет там очень скоро и с облегчением повесил трубку. Голос Таннахилла был спокойным. Значит, ничего необычного не случилось.

Ему стало намного лучше. Он набрал номер телефона своего офиса, трубку сняли, и он услышал голос своей секретарши:

— Альмирант 852.

Стивенс начал говорить:

— Мисс Чейнер. Я хочу…

Но она его перебила:

— О, мистер Стивенс, я очень рада, что вы позвонили. Убийство. В канун Рождества убили мистера Дженкинза, лифтера.

— Убили! — повторил Стивенс и замолчал. Есть ли здесь какая-то взаимосвязь? Ведь Дженкинз, хоть и косвенно, но был служащим Таннахилла. Но не поддавалось определению, как он входит в эту длинную цепь событий. И все же — сначала убили сторожа, теперь лифтера. Кто-то действует жестоко и решительно. И если это не группа, то кто?

Он начал задавать вопросы. Известных фактов, оказалось, было очень мало. Дженкинза нашли возле лифта, из спины его торчал нож. Поскольку было известно, что причиной убийства могла быть ревность, его жена была арестована и находилась под стражей.

Когда он выяснил все, что можно было, он почувствовал себя очень неважно. Дженкинз был ему симпатичен.

— Послушайте, — наконец сказал он, — сегодня попозже я буду на месте. До свидания.

Он повесил трубку и сидел, нахмурившись. События нарастали. К чему это приведет, было неясно. Но из слов Мистры следовало, что группа не придает особого значения убийству сторожа, по крайней мере до тех пор, пока оно не касается Таннахилла.

Но ведь они могли и не догадываться, что смерть Дженкинза имеет какое-то отношение к Таннахиллу. Возможно, так оно и есть, но это еще нужно доказать. Стивенс чувствовал, что он может доказать это, как и многое другое.

Он вернулся в холл, постучал в дверь Мистры и, подождав мгновение, вошел. Мистра вопросительно посмотрела на него, и Стивенс объяснил, что он должен немедленно уехать на встречу с Таннахиллом. Обеспокоенный, он закончил:

— А что ты?

— Все в порядке, — сказала она небрежно.

— Может, тебе лучше уйти?

— Нет, — ответила она холодно. — Меня волновало, как попасть в квартиру. Я тебе уже говорила, теперь я в безопасности.

Стивенса охватили сомнения, ведь он все еще не знал, чего она опасалась. Он спросил:

— А почему ты боялась, что не попадешь сюда?

— Потому что, — сказала Мистра, — они не хотят, чтобы у меня был корабль.

Стивенс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

— Корабль! — повторил он. Он чувствовал себя сбитым с толку и, как ни странно, не хотел продолжать обсуждение всего этого. Он сказал: — Я бы мог вернуться попозже и вывести тебя отсюда.

— Спасибо, — сказала она безразличным голосом. — Но меня здесь не будет.

Стивенс с сожалением подумал о том, что такой основательный от ворот поворот он получает впервые в жизни. Он с любопытством посмотрел на нее.

— Ты не боишься, что я кому-нибудь расскажу то, о чем мы тут с тобой говорили?

— И люди подумают, что ты сошел с ума. — Она рассмеялась.

И все же ему не хотелось уходить.

— Я еще увижу тебя?

— Возможно.

Стивенс попрощался и вышел из спальни, еще надеясь, что она позовет его или хотя бы тепло попрощается. Но она этого не сделала. Она открыла обе входные двери и захлопнула их за ним. Он спустился вниз на лифте и уже стоял на улице, жмурясь от яркого дневного солнца.

Часы его остановились, но он понял, что было около часа.

В бунгало Стивенс добрался уже без всяких приключений.

Таннахилл приехал минут через десять, один. Стивенс открыл дверь и даже с каким-то испугом подумал о том, что это их первая встреча днем. И все же он узнал бы Таннахилла где угодно. Бледный, стройный молодой человек, с впалыми щеками, который ходил, опираясь на трость, — вот так он выглядел на снимке в газете, а если к этому прибавить его впечатления от встречи в темноте кладбища, то узнать Таннахилла было довольно легко.

Стивенс хотел помочь ему войти, но Таннахилл отвел его руку в сторону.

— Мы решили приехать отдельно, — сказал он, — поэтому я оказался здесь рано.

Не объясняя, кто же был второй человек, которого он хотел привезти с собой, он прошел, хромая, в гостиную и сел. Стивенс старался как можно более незаметно рассмотреть его. Он пытался представить себе, как он выглядел до того, как в него выстрелили. Танекила Смелый, несгибаемой воли капитан испанского судна семнадцатого века, которому было несколько сотен лет. Это казалось нереальным, потому что этот человек чувствовал себя несчастным и загнанным в угол. Все это и должно быть нереальным.

Таннахилл посмотрел в пол, глубоко вздохнул и сказал:

— Должен признаться, Стивенс, прошлой ночью вы из меня выудили больше, чем я собирался хоть кому-то рассказывать. Более того, я ощущаю необходимость рассказать вам больше.

Он замолчал и выжидательно посмотрел на Стивенса, который покачал головой и сказал:

— Я могу только повторить — я исхожу из ваших интересов.

Таннахилл продолжал:

— Я скажу вам кое-что, что я собирался хранить как глубочайший секрет. — Он на мгновение замолчал, а потом произнес: — Стивенс, я помню, как я был в гробу.

Стивенс молчаливо ждал. Ему казалось, что одно оброненное слово может все испортить. Таннахилл заметил:

— Мне лучше поторопиться, пока нас не прервали.

В нескольких словах он рассказал, как его вытащили из больничной кровати, умчали на космическом корабле куда-то очень далеко, похоронили заживо, а потом вернули в больницу.

Таннахилл замолчал, в большой гостиной воцарилось молчание. Стивенс поколебался мгновение, а потом спросил:

— На каком этаже вы были? В больнице?

— Когда я уже проснулся, я был на пятом. А до этого не знаю.

Стивенс, нахмурившись, кивнул:

— Это можно проверить. Интересно, опускали ли вас именно с пятого этажа. Как им в этом случае удалось это сделать?

Ему очень хотелось спросить и о космическом корабле, но в свете того, что он знал, ему это казалось слишком опасным. Он почему-то почувствовал облегчение при мысли о космических кораблях, но ведь и так эта группа бессмертных могла владеть достаточно совершенной техникой, чтобы опередить весь мир. Он понял, что еще верит всему, что ему рассказала Мистра.

Звук подъезжающей машины вывел его из состояния задумчивости. Машина повернула на дорожку, и было слышно, как она сбавила скорость, карабкаясь вверх по пологому холму, который вел прямо к дому. Стивенс вопросительно взглянул на Таннахилла, который торопливо объяснил:

— Когда я был в Лос-Анджелесе, я нанял детектива. Это, должно быть, он. Как много я могу ему рассказать?

— Детектив! — произнес Стивенс. Этого он ожидал меньше всего и почувствовал разочарование. Это, кажется, действительно доказывало, что Таннахилл говорил правду, — но разочарование нарастало. Он осторожно ответил на его вопрос безразличным тоном:

— Зависит от того, что он из себя представляет.

Машина уже остановилась. Зашуршал под ногами гравий, послышался звук шагов по ступенькам. Зазвенел звонок.