Мистра уже поднималась. Она начала надевать перчатки и сказала:

— Я думаю, что смогу устроить так, чтобы тебя выслушали сегодня. — Она заколебалась. — Но если ты этого человека не обнаружишь, считай, ты покойник. — Она говорила тихо и серьезно. — Вернув Таннахиллу память и получив над ним власть, я имею один голос в свою пользу. Я ничего не могу сделать для тебя, да даже и не попытаюсь. Ты будешь действовать в одиночку.

Она встала и пошла к двери. Не осознавая, что он делает, он произнес:

— Мистра.

Наверное, в голосе его послышалось волнение, которое было ей так знакомо, потому что она повернулась и произнесла:

— Не осложняй ситуацию.

— Это все, что ты должна сказать единственному человеку, которого ты когда-то любила?

Она сказала с упреком в голосе:

— Но ведь ты отверг мое предложение, помнишь? Мне пришлось искать другой выход. Ты отказался от будущего со мной, ты помнишь?

А он просто стоял и смотрел на нее. Она снова вошла в комнату, и ее взгляд упал на диван, на котором он часто спал, когда засиживался допоздна. Она многозначительно посмотрела на него, потом перевела взгляд на дверь:

— Мы можем ее запереть? — спросила она.

— Ради Бога, Мистра, ты сошла с ума?

— Конечно. А ты нет?

Как это было непохоже на ее холодность, когда она пришла! И когда они любили друг друга на этом узком диванчике, она непроизвольно вскрикивала в порыве страсти, а потом вдруг притихла и мягко засмеялась. И потом зашептала:

— Интересно, что думает мисс Чейнер. Она ведь влюблена в тебя, ты знаешь?

— Чейнер? — Стивенс был удивлен.

Он отверг это предположение. И когда уже они одевались, он спросил:

— Ты думаешь, она все слышала?

— Конечно. Когда я вскрикиваю от наслаждения — этот звук не может обмануть ни одну женщину.

Впервые за все время их знакомства Стивенс был смущен:

— Мистра, ты меня шокировала.

В этот момент она намазывала губы помадой. Она остановилась на секунду, раздумывая над его словами, а потом сказала:

— Наверное, нам будет полезно испытать муки расставания. — И убежденно добавила: — Это последний раз, Эллисон.

— Да? — уклончиво спросил Стивенс.

Он чувствовал какой-то подъем, несмотря на все опасности, которые ожидали впереди. Их роман был действительно уникален. Она не отдавала никакие долги и не брала с него никаких обязательств. Она просто отдавала ему себя, и, понимая это, он испытывал прекрасное ощущение.

Она больше ничего не сказала, а просто закончила краситься. Стивенс отпер дверь, и они вышли в приемную. Мисс Чейнер сидела за своим столом, но она не подняла глаз от бумаг, которые читала. Стивенс видел только часть ее лица и шеи — они были пунцовыми.

Стивенс открыл перед Мистрой входную дверь. Она вышла, оглянувшись. Стивенс медленно закрыл за ней дверь и сказал мисс Чейнер, не глядя на нее:

— Если кто-нибудь придет до того как вы уйдете, скажите, что я вернусь около шести.

Он спустился вниз, выждал удобный момент и незамеченным спустился в подвал. Когда он уже был в пещере, он почувствовал себя в безопасности и как можно быстрее направился к кораблю. Приблизившись к нему, он почувствовал, что нервы его на пределе. Позволит ли ему робот войти?

Когда он увидел, что дверь открыта, то чуть не задохнулся от радостного облегчения. Но тем не менее ситуация требовала от него огромного напряжения сил. Если ему все еще доверяли, то его план должен быть хотя бы частично приемлемым.

Он приблизился к зеленоватому глобусу, на котором появилось изображение. Ему показали абсолютно точно, в каком месте в кладовой находится элемент 167, и еще он увидел, какие элементы, соединившись с ним, смогут нейтрализовать его разрушительную силу. Робот считал, что элемент 221, газ, подходит для этой цели.

Стивенс взял по капсуле каждого элемента и вернулся к шару. Но изображение погасло. Больше, видимо, разум робота ничем ему не мог помочь. И даже если в могиле Таннахилла лежало тело Пили, то и здесь робот был бессилен чем-либо ему помочь, информацию эту он проверить не мог.

Расстроенный, Стивенс вернулся в Палмз Билдинг. Мисс Чейнер уже ушла, но когда он вошел в свой офис, он увидел посетителя.

Уолтер Пили сидел в кресле за его столом.

Когда они обменивались рукопожатием, Стивенс, озадаченный, молча смотрел на Пили. Появление Пили — после того, как, по логике вещей, Стивенс определил ему роль мертвеца — никак не могло повлиять на его встречу этим вечером, когда он собирался раскрыть все карты. Но теперь он терялся в догадках.

Если в могиле был не Пили, то кто же это был?

Как показалось Стивенсу, Пили еще никогда не был в такой отличной форме. У него был, пожалуй, индейский тип лица — что иногда бывает так трудно определить — и это было лицо здорового человека с прекрасным цветом кожи.

Пили сказал:

— Я только что разговаривал с Хаулэндом. Он говорит, что у вас с ним созрел план ареста большинства членов группы, которые словно пиявки высасывали из Таннахилла деньги все эти годы.

На несколько секунд Стивенс онемел от изумления. Он был поражен, что прокурор округа действовал так опрометчиво. Запинаясь, он спросил:

— И что же Хаулэнд вам рассказал?

Но он тут же понял, что его замечание может восприниматься как неодобрение того, что Хаулэнд вообще что-то рассказал Пили. Поэтому он поспешил добавить:

— Я имею в виду, что если я буду знать, что он сказал, я просто дополню недостающие детали.

Слушая Пили, он постепенно понял, что Хаулэнд рассказал ему все. И когда Пили закончил, Стивенс подумал, что это просто предательство. Но значения это уже не имело. Идея арестовать группу за то, что они носили при себе оружие, не имея на то разрешения, а потом изобличить их, с самого начала не казалась серьезной — так, всего лишь небольшой укол. Хотя положение Таннахилла стало бы легче. Какое-то время заняли бы судебные процедуры. И, возможно, после бесконечных отсрочек можно было бы вынести приговор о тюремном заключении.

Но группа будет продолжать существовать. И это никак не поможет найти кровожадного и тщеславного напарника Пили. И потом это никак не поможет Стивенсу осуществить его план, в котором для Пили подготовлен очень неприятный сюрприз.

Конечно, раз Пили был одним из двух конспираторов в группе, то вполне возможно, что он не предупредит остальных.

Пили предложил пообедать в городе. И вдруг, за обедом, Стивенса осенило, что Хаулэнд вряд ли бы стал рассказывать Пили об их плане. Прокурор округа ставил на слишком многое. Приказав арестовать Таннахилла, он совершил ошибку и тем самым поставил под угрозу свою карьеру. Но где Пили получил эту информацию?

Пока он сидел за столом, в него закралось другое подозрение.

Человек в могиле — это Фрэнк Хаулэнд. Это была просто мера предосторожности, которую Пили предпринял против своего коварного компаньона. Разум робота не смог показать, как Пили защищался, но теперь это казалось очевидным. И веским доказательством был тот факт, что Пили нанял Хаулэнда — человека такого же телосложения, как он. Хаулэнд был поверенным Таннахилла, потом стал прокурором округа. И ему сразу же предоставили возможность заметить сходство между подписями, поставленными в восемнадцатом и двадцатом веке — вот поэтому-то группа и была удивлена тем, с какой скоростью Пили оборвал все нити, связывающие Хаулэнда с имением.

И вот Пили назначил на ту же должность Эллисона Стивенса, человека такого же телосложения, как он, и с похожими внешними данными.

В критический момент оба должны были быть убиты, а Пили, который предусмотрительно снял офис в Лос-Анджелесе, мог спокойно, меняя маски, играть роль то одного, то другого.

Все это показалось Стивенсу настолько убедительным, что он, извинившись, пошел позвонить в офис Хаулэнда.

Ему ответили, что мистер Хаулэнд уже уехал. Он набрал домашний номер прокурора округа. Женский голос ответил: