— Нет, спасибо, — ответил он, оправившись от изумления. — Я не курю.

— Это очень мягкие сигареты, — настаивала девушка. — Особый сорт.

Госсейн покачал головой. Девушка пожала плечами, вынула зажженную сигарету, с наслаждением затянулась и бросила портсигар в сумочку. Похоже, ей и в голову не пришло, что безделушка могла произвести такое впечатление.

— Давайте продолжим занятия, — сказала она. — Когда вы мне все объясните, можно будет расстаться, а вечером встретиться здесь. Договорились?

Поведение Терезы Кларк раздражало Госсейна, он не мог смириться с ее бесцеремонностью. Он почти не сомневался, что ее появление не случайность и что она, по-видимому, имеет отношение к неизвестному, экспериментирующему с его мозгом. Нельзя дать ей ускользнуть.

— Хорошо, — сказал он. — Не будем терять времени попусту.

Тереза Кларк вышла из автомобиля, и Госсейн, подав ей руку, быстро повел ее по аллее из высоких деревьев. Миновав арку каменных ворот, они увидели Машину. Девушка не замедлила шага, а Госсейн остановился.

Машина располагалась в конце широкого проспекта. Площадка на вершине холма была покрыта цветущими садами, и надо было пройти около полумили, чтобы увидеть все великолепие металлического шпиля, на вершине которого атомным сиянием светила звезда, и сияние это затмевало полуденное солнце.

Госсейн был ошеломлен. В этот момент он необычайно четко понял, что Машина не допустит его к Играм, если он не сможет назвать своего настоящего имени. Он показался себе маленьким, потерянным. Краем глаза он заметил, что Тереза Кларк тоже остановилась и смотрит на него.

— Должно быть, вы в первый раз видите Машину так близко? — спросила она участливо. — Страшно, не правда ли?

В ее голосе прозвучало некоторое высокомерие и пренебрежение, и Госсейн не смог удержаться от улыбки. «Уж эти мне городские снобы!» — подумал он. Настроение его несколько поднялось, и, взяв ее под руку, он решительно двинулся вперед. Постепенно уверенность возвращалась к нему. Он ни в чем не виноват, не так ли? Детектор лжи в отеле подтвердил, что вымышленное имя он назвал без желания кого-то обмануть.

Чем ближе они подходили, тем больше становилась толпа и тем более впечатляющими казались размеры Машины. На ее нижних этажах ярус над ярусом располагались кабины для экзаменов. На верхние ярусы вели снаружи широкие лестницы.

— Боюсь, у меня ничего не получится, — сказала Тереза Кларк. — Все эти люди вокруг нас мне кажутся такими умными!

Выражение ее лица рассмешило Госсейна, но он ничего не ответил. Сам он ни на миг не усомнился, что выдержит все испытания всех тридцати дней. И его волновала лишь возможность того, что его могут вообще не допустить к Играм.

Холодная и неприступная, Машина возвышалась над людьми, пришедшими сюда, чтобы продемонстрировать всю полноту и широту своих знаний. Ни один человек на Земле не знал, где именно расположен ее электронно-магнитный мозг. Госсейн также размышлял над проблемой, ставшей в свое время перед ее создателями — архитекторами и учеными. Правда, это уже не имело значения. Сама заменяющая блоки, осознавшая свое существование и цель, стоявшую перед ней, Машина была объективна и теоретически способна предотвратить любое нападение.

Когда Машина строилась, эмоциональные люди называли ее Монстром. Но ее творцы отвечали: «Это не монстр. Это искусственный мозг, мыслящий творчески. Он может развиваться в любом направлении, если оно разумно и безопасно для человечества».

И вот уже триста лет она определяет, кто из людей по своим моральным и интеллектуальным качествам может быть президентом Земли, и люди привыкли к этому.

Рядом с Госсейном разговаривали мужчина и женщина. Он прислушался.

— Целый месяц в Городе не будет охраны порядка. Это меня пугает.

— Это трудно понять, — ответил мужчина, — но на Венере вообще нет полиции, потому что она не нужна. Хотелось бы мне доказать, что мы достойны жить на планете, где каждый человек разумен в самом высоком смысле этого слова. А кроме того, мы узнаем, насколько мы продвинулись вперед на Земле. Не бойся, увидишь, все будет хорошо.

— Похоже, мы расстанемся, — сказала Тереза. — Всем, чьи фамилии начинаются на К, надо спуститься в подземный второй этаж, а вам — на первый. Встретимся вечером на той же стоянке. Хорошо?

— Договорились.

Госсейн подождал, когда она скроется за поворотом, и пошел за ней следом. Она спустилась вниз, прошла по коридору и по ступенькам поднялась к выходу. Он попытался догнать ее, но, протолкавшись сквозь толпу на улицу, уже не увидел девушку.

Он вернулся назад. С самого начала он подозревал, что она может испугаться экзамена, поэтому и стал следить за ней, и все-таки ему было неприятно, что его подозрения оправдались. Проблема Терезы Кларк становилась все запутаннее.

Госсейн вошел в свободную кабину сектора «G». Он был взволнован больше, чем ожидал. Дверь автоматически закрылась, раздался щелчок, и Машина безличным голосом произнесла:

— Ваше имя?

Госсейн забыл о Терезе Кларк. Наступил переломный момент.

Кабина была оборудована удобным вертящимся креслом, столом с ящиками и большой пластиковой панелью над ним — там мигали желтые и красные огоньки электронных деталей. Громкоговоритель из прозрачного пластика был расположен в центре панели.

— Ваше имя? — повторила Машина. — Отвечая, пожалуйста, положите руки на подлокотники.

— Гилберт Госсейн, — тихо сказал он.

Наступила пауза. Огоньки продолжали мигать.

— На первое время, — тем же бесстрастным голосом сказала Машина, — я принимаю это имя.

Госсейн облегченно вздохнул. Он почувствовал, что сейчас откроет нечто важное. От возбуждения он разгорячился.

— Значит, известно, кто я такой на самом деле? — спросил он.

Опять пауза. Госсейн вспомнил, что сейчас Машина разговаривает не с ним одним, а с тысячами людей, сидящих в кабинах.

— Вы сами этого не знаете? — ответил голос Машины. — Вы готовы к испытаниям?

— Но…

— Оставим эту тему! — голос стал строже. Затем уже более мягко он продолжал: — В одном из ящиков стола письменные принадлежности. Отвечайте на вопросы не спеша — дверь не откроется раньше чем через полчаса. Желаю успеха!

Именно этих вопросов и ожидал Госсейн: Что такое не-аристотелевы концепции? Что такое не-ньютоновы концепции? Что такое не-евклидовы концепции?

Вопросы были не так уж просты, как могло показаться сначала. Определения сформулировать было несложно, но не это главное: нужно было показать свое понимание этих формулировок, их многозначность, показать, что и эти краткие ответы не являются однозначными. Собираясь с мыслями, Госсейн проставил на листках привычные сокращения: ноль-А, ноль-Н, ноль-Е.

Минут через двадцать ответы были написаны, и Госсейн откинулся на спинку кресла.

— Сегодня других вопросов не будет, — сказала Машина. Но разговор с ней на этом не закончился. На двадцать пятой минуте Машина заговорила снова: — Пусть вас не удивляет несложность первого экзамена. Моя задача — не провалить экзаменующегося, а убедиться в его стремлении к гармоничному развитию, к умению правильно использовать сложную нервную систему человека. Это и должны выявить в каждом гражданине Земли тридцатидневные Игры. Те, кто не выдержал сегодняшние испытания, уже оповещены. Им придется ждать следующих Игр. Остальным — а их более девяноста девяти процентов — желаю удачи завтра.

Госсейн положил исписанные листки в открывшуюся нишу. Телекамера быстро сверила ответы и подтвердила их правильность. Через несколько минут следующая партия из двадцати пяти тысяч человек приступит к своему экзамену.

— О чем вы хотели спросить меня, Гилберт Госсейн? — вдруг зазвучал голос Машины.

Госсейн вздрогнул.

— Почти все, что я помню, не соответствует действительности. Возможно ли, что это сделано с какой-то целью?

— Безусловно.

— Кто это сделал?

— Ваш мозг не содержит информации об этом.