Путь оказался притупляюще однообразным. Тоннель часто поворачивал и все ощутимее спускался. За десять минут пути Госсейн миновал два ответвления. В течение следующего часа он насчитал семь боковых коридоров и трижды тоннель разветвлялся. Чтобы не заблудиться, он отмечал в блокноте каждый поворот — получилась своеобразная карта. Он спустился на несколько сот футов и понимал, что находится под землей, а наверху над ним лес. Раньше он не задумывался, какими должны быть корни у могучих деревьев Венеры. И вот увидел, как мощные отростки переплетались самым фантастическим образом — нельзя было понять, где кончается один корень и начинается другой. Он попытался пройти в один из боковых коридоров. Твердая на ощупь древесина желтого цвета казалась прочной, как сталь. И сколько ни старался, он не мог найти ни выключателей, ни дверей, ни других следов деятельности людей.

Госсейн начал нервничать. Он решил разгадать тайну подземного лабиринта, но понял, что времени для этого понадобится немало. Он не догадался запастись водой и пищей и подумал, что, пожалуй, лучше потерять еще часа два и вернуться за припасами, чем ослабеть от голода и жажды.

Обратный путь он прошел без задержек. В кухне он приготовил сандвичи с толстыми ломтями ветчины и аккуратно уложил их в бумажный пакет; потом присел к столу в гостиной и принялся подкрепляться яйцами с беконом. Внезапно двери спален распахнулись, и в комнату ворвались трое мужчин с пистолетами в руках — как будто их вытолкнула пружина. Четвертый высокий мускулистый мужчина с карими глазами появился у входа и небрежно прислонился к стене.

— Поднимите руки, Госсейн, — сказал он.

Госсейн сидел в неудобной позе, боясь пошевелиться. Итак, Элдред Кренг, венерианский детектив и галактический агент, тайный приверженец принципов ноль-А, наконец, вернулся домой.

При всем этом Госсейн испытывал облегчение. Гилберт Госсейн должен жить во что бы то ни стало. Жить до тех пор, пока он не сможет предупредить человечество об угрожающей ему опасности. Появление Кренга, по его представлению, было первым шагом в намеченном Машиной плане. Госсейн встал, подняв кверху руки, и старался приспособиться к новой ситуации, чтобы выполнить поручение Машины. Но как начать рассказ, он еще не придумал.

Один из охранников подошел к столу, взял пакет, приготовленный Госсейном, и разорвал его. Хлеб и мясо вывалились на стол, два куска упали на пол. Человек молча ухмыльнулся. Холеное лицо, широкие плечи, крепкая фигура оставляли неприятное впечатление. Он шагнул к Госсейну.

— Приготовился уйти? — он говорил с легким акцентом. Он вновь ухмыльнулся и ударил Госсейна по лицу. — Не получилось? — И замахнулся еще раз.

— Хватит, Блейни, — откуда-то слева послышался голос Кренга.

Охранник опустил руку. Но выражение лица и интонации в голосе выдавали его.

— Мистер Кренг, а если бы он удрал и не позвонил на подстанцию? Кому бы пришло в голову искать его здесь? Наш хозяин…

— Молчать!

Блейни нехотя подчинился. Госсейн обратился к Кренгу.

— На вашем месте, — сказал он, — я бы не доверял Блейни после того, как он достигнет сорокалетнего возраста.

— Что-что? — вырвалось у охранника. Он уставился на Госсейна в недоумении.

Кренг вопросительно смотрел на Госсейна.

— Не только психиатр, но и психолог, — сказал Госсейн, — объяснил бы вам, почему Блейни ударил меня. Его нервная система реагирует неадекватно: то, что могло бы быть, он воспринимает как случившееся на самом деле. Это болезнь, и она постепенно прогрессирует. С годами его храбрость иссякнет, а трусость он будет прятать за приступами садизма. И к сорока годам его жизнь превратится в кошмар: он заново будет переживать стычки, которые в прошлом грозили ему опасностью. — Он пожал плечами. — Это личность, не обладающая ноль-А гармонией.

В серых глазах Блейни сверкнула ненависть, он перевел взгляд на Кренга:

— Разрешите ударить его, мистер Кренг, — хрипло попросил он.

— Нет. Разве его мнение может иметь значение для вас?

Блейни был явно недоволен, и Госсейн промолчал, чтобы не накалять обстановку. Он начал рассказывать о том, что произошло с ним. Его слушали, не перебивая. Когда Госсейн закончил свой рассказ, Кренг достал из портсигара сигарету и закурил. Он задумчиво молчал. Госсейн имел возможность внимательно изучить внешность стоявшего перед ним человека.

Элдред Кренг был не очень высоким и худощавым. На свету его карие глаза казались светлее, чем были на самом деле. Смуглое лицо как у людей Востока или Средиземноморья с выражением легкого недоумения и манера держаться выдавали сильную волю.

Так, значит, вот какого человека любила Патриция Харди. Однако разбираясь в своих чувствах, Госсейн не нашел в них неприязни к Кренгу. Он помнил инструкции, полученные в робоплане, и знал, что помощи от Кренга ждать не следует: он был окружен заговорщиками, за ним наблюдали галактические агенты, а присутствие Торсона требовало от него особой осторожности.

Затянувшееся молчание прервал смех Кренга.

— Видите ли, — сказал он, — я чуть было не поверил вам. В данный момент, однако, не имеет значения — говорите вы правду или нет. В любом случае решено созвать конференцию и в вашем присутствии обсудить положение. Детские игры кончились. Мы немедленно отправляемся на Землю.

— На Землю! — повторил Госсейн. Он невесело улыбнулся. За все время своего пребывания на Венере он сообщил об опасности, угрожающей Солнечной системе, только Амелии Прескотт. Самое большое, что она, по-видимому, могла сделать, — это позвонить в детективное агентство, а оно в руках заговорщиков. Из двухсотмиллионного населения планеты — только одна женщина.

Кренг приказал:

— Блейни, введите Прескоттов.

Госсейн не выдал своего удивления. Ему больно было видеть, как в гостиную ведут мужа и жену в наручниках, с пластиковыми кляпами, закрывавшими рты. Муж притворился, что видит Госсейна впервые. Амелия же не смогла не выдать своего потрясения, она даже попыталась что-то сказать, но попытка не удалась, и она безнадежно покачала головой, не отрывая взгляда от Госсейна.

Он пожалел ее. Она доверилась мужу, полагая, что он убежденный сторонник ноль-А принципов, но это привело к трагическим последствиям. Прескотт предал ее. Потому-то заговорщики лишили ее возможности говорить. И это окончательно убедило Госсейна, что она не принадлежит к их числу. Будь она в их организации, сейчас она просто сыграла бы роль пострадавшей, а они не боялись бы, что она заговорит. Для убедительности пришлось заткнуть рот и мужу. Конечно, это было большое неудобство, но, видимо, игра стоила свеч. Госсейн не понимал цели этого представления, но сделал вид, что всему верит: заговорщики не подозревали, что он знает, кто такой Прескотт. Сомнительное преимущество в игре, когда партнеры используют крапленую колоду.

Звездолет вонзился в черноту космического пространства. На борту корабля находились сотни мужчин и одна женщина. Кренг сказал об этом Госсейну на второй день полета.

— Я получил приказ доставить вас на Землю, чего бы это ни стоило, — добавил он.

Госсейн не отозвался. Он не совсем понимал Кренга. Похоже, что агент из галактики уж очень высоко ценил свое положение и готов на любые поступки, чтобы остаться вне подозрений. Однако, с другой стороны, если он старается ради того, чтобы развитие человечества шло по ноль-А пути, временные уступки заговорщикам были необходимы.

Кренг исчез за поворотом коридора, а Госсейн остался стоять у большого иллюминатора, глядя в черное пространство. В яркой звезде, сверкавшей впереди, завтра уже можно будет узнать Землю, а к вечеру они доберутся до дворца президента Харди. Путешествие займет всего три дня и две ночи.

Посадка на Землю разочаровала Госсейна. Он думал, что увидит планету и Город Машины сверху, но облака и густой туман скрыли их. На миг мелькнул атомный маяк на шпиле Машины — никакая непогода не смогла бы скрыть его, — и звездолет опустился на площадку внутри гигантского здания космодрома. Госсейна по трапу повели вниз…