Улица, ведущая к дворцу президента, и сквер перед входом казались пустынными, но не успел Госсейн сделать и двух шагов, как со всех сторон плотным кольцом его окружили охранники и провели в ярко освещенный вестибюль. Они остановились перед дверью на втором этаже.

— Мы пришли, — сказал Кренг. — Это комнаты для гостей президента. — Он повелительно махнул рукой охране: — Вы свободны.

Отступив в сторону, он вежливо пропустил Госсейна вперед и прошел за ним в просторный холл.

— Спальня, ванная, запасный выход, — объяснил он, указывая на двери, ведущие из холла. — Комнаты смежные. — Помолчав, он добавил: — Охраны нет, вход свободен, но бежать и не пытайтесь. Уверяю вас, из дворца вы не выйдете. — Дружелюбно глядя на Госсейна, он сказал: — В шкафу вы найдете вечерний костюм. Часа будет достаточно? Я бы хотел кое-что показать вам перед обедом.

— Хорошо, — сказал Госсейн.

Раздеваясь, он обдумывал возможность побега. Если Кренг сказал правду и охраны нет, можно попытаться незаметно выскользнуть отсюда. Хотя, конечно, возможно, это провокация.

Из нескольких костюмов, висевших в шкафу, он выбрал темный с блестками и уже направился в ванную, когда услышал в холле какой-то шум. Накинув халат, он вышел из спальни. Патриция Харди осторожно закрывала дверь запасного выхода. Повернувшись, она двинулась ему навстречу.

— Вы поступили глупо, убежав, когда начался обыск, — сказала она сразу. — Разве вы не слышали, что я отказалась подчиняться приказу Торсона? — Она тряхнула головой и, не дожидаясь ответа, продолжала. — Ни к чему вспоминать прошлое. Да, вы убежали, вас убили, а теперь вы вернулись. Ведь это вас убили? — Госсейн собирался ответить, но она опять не дала ему вымолвить ни слова. — У меня всего минута. Должна вам сообщить, что после вашего побега месяц назад я на подозрении, и если меня здесь застанут… — она пожала плечами. — Госсейн, кто вы? Мне надо знать.

Появление Патриции сняло с Госсейна ощущение полного одиночества. Ее возбуждение передалось ему.

— Говорите же! — нетерпеливо сказала она.

Госсейн вздохнул и в нескольких словах передал ей ход событий. Проснулся на Венере. Как там оказался, не знает. Попал в плен. Скрывать ему нечего. О том, что Прескотт участвует в заговоре, она знала от Кренга. Госсейн понимал к тому же, что комнаты могут прослушиваться, и об осторожности забывать нельзя.

Не дослушав до конца, Патриция досадливо закусила губу и опустилась в кресло.

— Значит, вы знаете не больше, чем тот, первый, — сказала она горько. — Похоже, вы и правда только пешка.

Госсейн стоял, глядя на нее сверху вниз. Он не хотел обсуждать с ней вопрос о двух Госсейнах, хотя кое-какие соображения на этот счет у него были. Он понимал, что она права, но все равно обидно, когда тебя называют пешкой.

— А при чем, собственно, здесь вы? — спросил он.

Взгляд девушки потеплел.

— Извините меня, — сказала она. — Я не хотела обижать вас. Дело в том, что все заинтересованные стороны пребывают в недоумении из-за того, что вы сами ничего не знаете о себе. Торсон, личный представитель Энро, отложил вторжение на Венеру. Понимаете? Я знала, что это вас заинтересует. Не перебивайте меня. Я хотела серьезно поговорить с вами еще месяц назад. Разумеется, вы хотите знать, кто такой этот Икс. Мы тоже. Это человек с железной волей. Но никто не знает, к чему он стремится. Пока, по-видимому, он думает о своем выдвижении. Он сказал, что вас надо использовать. Представители Галактической Лиги тоже ничего не понимают: они не могут решить, на чьей стороне тот космический шахматист, который ввел вас в игру. Все бродят впотьмах, не зная, что делать дальше. — Патриция остановилась, глаза ее горели. — Для вас сейчас открываются невиданные возможности. Не упускайте их. Соглашайтесь на любое предложение, не ставьте жестких условий. Вам надо остаться в живых.

Она вскочила с кресла, дружески коснулась его руки и побежала к выходу.

— Желаю успеха! — сказала она напоследок и исчезла за дверью.

Пока Госсейн принимал душ, из головы не выходила мысль: «Откуда она все знает? Кто она?»

Выйдя из ванной, он увидел в холле Майкла Харди. Президент сидел в кресле.

Увидев Госсейна, он улыбнулся. Внешность президента соответствовала представлению о спокойном, выдержанном человеке с сильной волей и незаурядным умом — человеке, воплощавшем разум и справедливость. Он твердо встретил изучающий взгляд Госсейна.

— Я распорядился поместить вас в эти комнаты, — сказал Харди, — чтобы нас не подслушивали. У нас очень мало времени.

— Неужели? — сказал Госсейн. Он не скрывал неприязни к человеку, который стал президентом, миновав Игры, путем заговора и махинаций, обманув каким-то образом Машину, то есть совершив непростительное преступление. Госсейн воспринимал все это как личное оскорбление.

Легкая улыбка появилась на лице немолодого человека.

— Оставьте это, — сказал Харди. — Не уподобляйтесь детям. Вам нужна информация. Мне тоже. Сделаем так: сначала вы мне задаете три вопроса, потом я вам. — Он замолчал. Видя, что Госсейн никак не реагирует на его предложение, он добавил: — Не теряйте времени. Неужто вам не о чем спросить?

Госсейн отбросил вражду в сторону. Вопросов было столько, что для ответов не хватило бы целого вечера. Да, нельзя тратить время попусту.

— Кто вы такой? — спросил он прямо.

— Увы, — ответил Харди. — Даже если я не тот, за кого себя выдаю, я вам не откроюсь, потому что не хочу оказаться в вашей власти: ведь любой детектор лжи сможет получить эти сведения от вас. Вы теряете время, задавая подобные вопросы.

— Известно ли вам обо мне что-нибудь необычное?

— Да, — ответил Харди. Он заметил, как что-то вспыхнуло в глазах Госсейна, и сразу добавил: — Но немного. За несколько дней до вашего появления я получил письмо, отправленное из этого города. Автор сообщал, что ему известны планы вторжения на Венеру, планы, тайна которых охранялась особенно строго. Он писал также, что вы предотвратите вторжение и что вас можно найти в отеле «Тропик-парк». Письмо я сжег. А вас сумели доставить сюда. Остальное вы знаете. Давайте третий вопрос.

— Второй, — поправил его Госсейн.

— Третий. Если вы откажетесь отвечать на один из моих вопросов, я зачту его. Идет?

Госсейн пытался разобраться в том, что услышал. Харди, несомненно, говорил правду. Немыслимое положение, в которое попал Госсейн, кто-то создал намеренно. Но зачем? Он впервые оценивал президента Земли с точки зрения его сообщников. Каждый из заговорщиков имел свою личную корыстную цель, но Харди сумел добиться, чтобы эти безжалостные люди доверили ему самый ответственный пост.

— Я жду, Госсейн!

Он забыл о Харди. И все яснее понимал, что разговор не имеет смысла. По-видимому, Харди не скажет ему ничего важного.

— Что будет со мной?

— Вам сделают предложение, но я не знаю, какое именно. Торсон и Икс обсуждают его сейчас. Я советую вам согласиться на любое их предложение. Ваша позиция очень сильна: ведь если было два тела, то почему не может быть третьего? Конечно, это только предположения, — нахмурился он.

Госсейн думал о таком варианте, но пришел к выводу, что двух тел не могло быть. Он хотел возразить, но вовремя спохватился. Он прикрыл глаза: зачем его пытаются уверить в нелепых вещах? Зачем внушали эту бессмыслицу? История, которая произошла с ним, пока не имеет объяснения, это странная история. Но ведь заговорщики постоянно наблюдают за ним. Голос в робоплане, назвавшийся агентом Машины, мог обманывать. Да, прежде чем высказывать свои сомнения, надо посмотреть, как будут развиваться события. Он повторил, глядя на Харди:

— Только предположения…

— Первый мой вопрос, — сказал Харди. — Что за человек или группа людей стоит за вами? Они вступили с вами в контакт?

— Нет. Если Машина не при чем, как вы говорите, то я ничего не понимаю.

Харди улыбнулся.

— Ваш ответ неверен, потому что основан на отсутствии знаний. Видите, я высказал ноль-А утверждение. Кстати, не только я, но и все мы, собираясь уничтожить ноль-А учение, пользуемся его методами. «Карта — не территория». Ваша уверенность в том, что вы ничего не знаете, — только мысль о реальности, но не сама реальность.