Андрей стал мне другом в ту ночь, которую мы провели под одной крышей. Спали мы на разных этажах. Он стал единственным человеком, которому я выболтала слишком много из своей жизни. Естественно, я была пьяна. Даже очень, если рассказала про Петровича. Про нашу первую ночь, про мамину болезнь и про свою идею, что на свете существует только одна любовь к человеческой особи, независимо от ее пола, возраста и родственных чувств. Именно под эту идею мы выпили за переход на «ты». Когда он пошел за новой бутылкой, мне захотелось попробовать сохранить свой статус. Мой уставший мозг отказывался формулировать основание для ухода. Когда Андрей вернулся, я стояла у зеркала с помадой в руке.

— Ты куда?

Обводя верхнюю губу красной помадой, левую я протянула за рюмкой.

— На посошок. Мне пора.

И тут он подошел близко-близко и назвал меня так, как не позволял себе ни один новый знакомый:

— Крис, останься.

Я молча взяла рюмку и поднесла к губам. Он прислонился к стене и смотрел на меня.

— Мне давно не было так хорошо. Бог услышал мои молитвы и послал мне тебя.

Я горько усмехнулась.

— Эй, ты веришь в Бога?

— Да. Я знаю, что он осуждает меня. В библии…

— Да выброси ты ее. Я и маме то же самое говорю. Если бы Бог существовал, он не поступил бы так с вами. — я поставила рюмку на трюмо и повернулась боком, поправляя волосы. — Слушай, а с твоей неадекватной точки зрения, я красивая?

— Ты очень красивая, — быстро ответил он. Но это не главное. Больше всего затягивает твой драйв. Твоя жизненная сила. Тебе многое пришлось пережить, но это лишь закалило тебя, сделав по-настоящему привлекательной. Мне не нравится слово «харизма», но у тебя ее слишком много.

Я улыбнулась, широко растянув губы, понимая, как глупо и доверчиво растаяла от его слов. Завтра-завтра я вернусь к своей холодности и циничности, а сегодня позволю себе побыть наивняком. Поверить словам. Черт, а есть что-то приятное в беззащитности.

Я помню, как засыпала. Андрей прикрыл меня пледом и сел на краешек, потягивая коньяк. Я пыталась что-то сказать, но он положил руку мне на лоб.

— Спи, Крис. Я посижу рядом. Так здорово не оставаться одному, когда темно.

Я заснула с незнакомым мне ощущением покоя и уюта.

Напечатав последнее предложение, Кристина вдруг почувствовала усталость и порадовалась. Она хорошо поработала и есть надежда, что быстро уснет.

На следующий день, как и ожидалось, на Кристину навалилась тоска. Тоска вселенская, как она ее называла. Проснулась поздно. Небо было сереньким и противным. Она зарылась в подушку и снова закрыла глаза, вспоминая прошедшую ночь. Как же было хорошо. Каждая ласка отзывалась в сердце, каждый нерв стонал от наслаждения. Каждая клеточка тела прирастала к его телу. Так не бывает. Но так есть. И сегодняшняя боль расплата за вчерашнее наслаждение. Какая же это мука влюбиться в чужого мужа. Она потянулась. Сидит, наверное, завтракает с женой и дочками. Йогурт, бутербродики, кофе. Кристина всхлипнула в подушку, по щекам потекли горячие слезы. Можно плакать сейчас, пока никто не видит. Потом нужно будет собрать волю в кулачки, сделать пробежку, поплавать. От движений всегда становится лучше. К тому же Витька, может, тоже выйдет. Она посмотрела на часы. Нет, слишком поздно. Одиннадцать часов. Обычно они бегали около восьми.

Кристина заставила себя подняться и выбралась на балкон. Так и есть: погодка дрянь и никакого прогноза не надо, чтобы понять, что дождь все-таки пойдет. А дождь Кристина ненавидела. Ничто не может так испортить день, как дождь. В ее родном городе дожди были редкими, лето жарким. А здесь климат дурацкий. Лето короткое и холодное. Она зябко повела плечами и вернулась в комнату. Натянула шортики и топик, достала из-под кровати кроссовки. Господи, а лень-то как. Хочется не бегать, а завыть по-волчьи на судьбу свою собачью. Женскую. Черт бы ее побрал. Вот ведь, сколько не играй в мужские игры, не воспитывай характер, а судьба подсунет тебе кого-нибудь, в кого ты втрескаешься, и ничего тебе в жизни не надо будет, как только прижаться к нему и шептать на ушко нежные слова, какой он самый-самый.

Кристина медленно спустилась вниз по лестнице к Иларии. Привычным комочком сжалось от страха сердце. Какой она сегодня найдет маму? Ее комната была на первом этаже, чтобы было легче выходить в сад. Услышав голос диктора, Кристина удовлетворенно вздохнула. Если мама слушала с утра аудиокнигу, значит, она себя чувствовала не так плохо. Хуже всего, когда она просто лежала на спине с закрытыми глазами.

— С добрым утром, мамочка!

— Доброе утро, — Илария полулежала на подушках. Длинные волосы волнами рассыпались по плечам. Кристина поцеловала ее в щеку, подставив свою. Мама включила паузу на плеере. С нежностью посмотрела на дочь.

— Ты на пробежку?

— Да. Я недолго. Потом позавтракаем в доме. Погода дрянь.

— Детка, у природы не бывает плохой погоды.

— Еще как бывает. Это людям голову морочат глупыми песенками.

Мама внимательно посмотрела на дочь.

— Ты с Витей будешь бегать?

Кристина почувствовала, как краска заливает щеки. Вот ведь, мама словно чувствует, что вчера она с ним была в гостинице.

Озеро казалось грустным и заброшенным. Одинокий рыбак возле моста ловил рыбу. Такой же одинокий, как и Кристина. Она сделала несколько глубоких вздохов и побежала вдоль берега, стараясь не сбиваться с ритма. У Витькиного дома сердце забилось сильнее. Где-то там, за кружевными занавесочками, он, развалясь в кресле, пьет сваренный женой кофе. Господи, ну хоть бы вышел, что ли. Сказал, что уже соскучился, что уже хочет ее. Дом остался позади, Кристина побежала быстрее, чувствуя, как тренированное тело послушно входит в ритм. Сегодня она пробежит три круга. Не два, а три. И пусть ей будет хуже. Может, потом от усталости вся дурь из башки выйдет. После трех кругов стало все равно, какая погода. Кристина сняла топик и шорты, порадовавшись, что не поленилась надеть купальник. Медленно вошла в воду. Холод обжег кожу, добрался до сердца, она отчаянно заработала руками и ногами, чтобы согреться.

Когда выходила из воды, уже не было холодно. И даже тоска вселенская отступила. Рыбак, мужчина лет пятидесяти, небритый с обветренным загорелым лицом, сматывал удочки. Посмотрел с уважением.

— Ну и как водичка, девушка?

— Попробуйте, не пожалеете.

Он засмеялся.

— Не та погодка. На берегу-то холодно.

Она улыбнулась и, похватав одежду и кроссовки, бегом побежала к дому.

— Неужели ты купалась? — Илария с ужасом смотрела на дочь в мокром купальнике и мокрыми волосами.

— Купалась, — Кристина быстро схватила полотенце и завернулась в него. — И вовсе не холодно.

— Шестнадцать градусов на улице и губы у тебя синие. Застудишь себе что-нибудь.

«Сердце бы заморозить», — подумала Кристина, заходя в ванную и с наслаждением вставая под горячую струю воды. Так. Уже лучше. После завтрака будет совсем хорошо.

Она варила овсянку, когда зазвонил мобильный.

— Привет, — услышала она голос Сергея.

Кристина вдруг осознала, что давно не вспоминала о нем. Видимо, Витька вытеснил из головы все мысли о самом красивом мужчине на свете. Как бы Сергей удивился, если бы узнал. Может, даже самомнения бы поубавилось. Мысль о том, что ему, такому классному мужику, на которого заглядываются все бабы, предпочли другого, не могла даже поселиться в его красивой голове.

— Привет, Сергей!

Классически поинтересовавшись «как дела» и, усмехнувшись на ее «как-то», он предложил встретиться.

— Только давай сегодня дома, а? Не хочу в ресторан. Сам приготовлю еду. Меня тут научили, как готовить тайский плов.

Минуту Кристина сомневалась, но потом вдруг поняла, что просто не сможет после вчерашней ночи лечь с ним в постель. Ее тело еще принадлежало тому, любимому. Не то, чтобы навсегда. Для этого нужно было совсем потерять крышу. Но хотя бы на пару дней.