— Крис, ты что молчишь? Я знаю, ты дома сидеть не любишь. Но мы можем потом куда-нибудь пойти. Правда, не знаю куда. Не в кино же, как школьники.

Кристина засмеялась.

— Сереж, ты извини, но у меня работы куча. Квартиру надо подобрать клиентам. Аванс горит. Весь день расписан. Пять просмотров и все в разных районах. Бабушкинская, Бибирево, Подбельского. — она сама удивлялась своему бодрому вранью.

— Да? Жаль. Но дело, конечно, важнее. Тогда я поваляюсь на диване. Устал что-то, как собака.

— Извини, ладно?

— Да о чем ты? Все в порядке. Целую тебя, трудяга.

Похоже, Сергей даже не расстроился. Кристина озадаченно села на стул. Все-таки, почему она не согласилась? Ведь делать сегодня совершенно нечего, и она так хотела куда-нибудь уехать. Убежавшее молоко зашипело на плите. Кристина чертыхнулась и сняла кастрюлю с огня. Дурацкая каша. Вот денек, когда обычные дела неимоверно раздражают. Она вытерла тряпкой плиту, судорожно соображая, куда можно сбежать. Если не от себя, то хоть от места, где все напоминает о нем. Корзина. Ну конечно, можно встретиться с Корзиной. Она быстро открыла страничку контактов, нажала букву «К», Зина в ее мобильном, значилась Корзиной. Подруга ответила не сразу, а когда сказала свое «але», ее голос прозвучал, словно она куда-то бежала.

— Эй, ты там сексом занимаешься?

— Ага. Со шлангами. Сразу с двумя.

— Не знала, что ты такая извращенка.

Зина засмеялась.

— Ворона, все шутки на одну и ту же тему. Сколько тебе нужно мужиков, чтобы с тобой справиться?

— Только один. Любимый.

— Вороны не умеют любить. Они питаются падалью.

Кристина улыбнулась. Очень бы хотелось не любить. Но это наглое, не имеющее права на жизнь, чувство продолжало развиваться и крепнуть.

— Корзина, я только что отказала Сергею, чтобы с тобой встретиться. Давай куда-нибудь поедем.

— Не могу. — в голосе Зины звучала искренняя досада. — Боюсь, что я сегодня должна быть здесь. На грядках. Надо прополоть клубнику, обрезать усы и… Родители уехали на день рождения, оставив длинный список дел.

— Дурацкая грядочница. Именно в тот день, когда ты мне нужна. Именно тогда, когда у меня вселенская тоска.

— Да что с тобой, а? — Похоже, Корзина села, потому что шум воды прекратился. Стало тихо и дышать она стала ровнее. — Зачем ты отказала Сергею?

— Не хочу его видеть.

— Понятно. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Хочу, но ты занята. — Кристина вдруг почувствовала, что готова расплакаться. У нее даже голос дрогнул.

— Так. Поняла. Слушай. А приезжай ко мне.

— Ты думаешь, обрезка клубничных усов пойдет мне на пользу? Меня это еще больше вгонит в депрессию.

— Я даже и подумать не могла о том, чтобы ты с твоим маникюром ковырялась в земле. Я постараюсь управиться побыстрее. А потом поедем, куда ты захочешь.

— Да я никуда не хочу, — от уступчивости подруги слезы все-таки выступили на глазах.

— Значит, никуда не поедем. Посидим рядом, и ты мне все расскажешь. А потом посмотрим какую-нибудь комедию.

— Спасибо тебе. Какой-то дурак говорил, что не бывает женской дружбы…

— Этот дурак был мужского рода. Давай, Вороненок, собирайся. А я пока пойду в грядки. Понять не могу, зачем мама их столько развела.

Кристина положила овсянку в тарелки. Как хорошо, что на свете есть Корзина. Добрая хорошая девочка, которая никогда не думает о себе, а только о других.

Кристина сидела в доме Корзины, поджав под себя ноги, и рассказывала ей про Витьку, время от времени спрашивая «Ну почему мне так плохо?»

Исчерпав все аргументы, Зина, помывшаяся после грядок и, переодевшаяся в просторные шорты и вытянутую на два размера футболку, пересела к Кристине на диван.

— Ты просто жутко влюбилась, понимаешь?

— Нет! — в карих глазах Кристины стояли слезы. — Нет! Не говори так. Каждое произнесенное слово обретает силу.

— Силу обретают твои действия, а никак не мои. Но, похоже, я была не права, посоветовав тебе взять Витьку в любовники. Я думала, вы займетесь сексом, и все пройдет. Думала, что у тебя сносит крышу от так называемого запретного плода. А оказалось… — Зина наморщила лоб. — Тебе стало еще хуже.

— Когда это произошло первый раз, я могла думать, что ошибаюсь. Что мне просто показалось, что наши тела созданы друг для друга. Я была пьяна, испугана. Что это было, как не возвращение к жизни?

— А сейчас?

— Сейчас я думаю, что это было возвращением к себе. Его поцелуи примиряют меня с самой собой. А иногда я не понимаю, где мое тело, где его. Я чувствую его, как саму себя. Его оргазм — это мой оргазм.

— Тогда тебе можно позавидовать. — Зина грустно улыбнулась. — Такие чувства выпадают не всем. Тебе нужно не страдать, а радоваться, что тебе повезло их испытать. Радоваться, а не плакать. Гордиться собой, им. Тем, что вы такие. То, о чем ты рассказываешь, я даже в книжках не читала. Так не бывает.

— Но ведь есть, — Кристина повторила Витькину фразу с его мягкой интонацией.

— Слушай, а давай я принесу шампанское, и мы это отпразднуем?

— Издеваешься?

— Вовсе нет. Я рада за тебя.

— Но что мне делать?

— Любить его. Не думать о будущем. Отдаться чувству.

— Знаешь, я с ума схожу, когда думаю, что он приходит домой и занимается этим с женой. После меня. В тот же день или утром. Может, он даже использует меня, чтобы у него вставало с женой.

— И пусть.

— Как это пусть? Я не хочу, чтобы меня использовали. Я не хочу ревновать.

— Стоп! Ты говоришь, что он твоя половинка, да? — Кристина кивнула. — Вот и люби его безусловно, независимо от того, что он делает. Отпусти его. Позволь ему быть счастливым даже без тебя. Это и есть любовь.

— Это идиотизм.

— Наверное. Но я так это понимаю. Радуйся, если ему хорошо. Сопереживание за другого. Это сложно.

— Это невозможно.

— А ты попробуй. Не причисляй себя к тем глупым женщинам, которые считают, что должны обязательно увести чужого мужа. Веди за собой. Это да. Когда он поймет, что без тебя ему невыносимо, он останется с тобой навсегда. Но это должно быть его решение. Ты не должна его к этому подталкивать.

— А как насчет жены и дочек?

— Все как-нибудь устроится. Возможно, жена отпустит его, когда поймет, что он ее не любит. Или еще что-нибудь случится. Если это твое, такое твое, как ты говоришь: родное, теплое, большое, это оттуда. Высшие силы вас соединят. Не знаю, когда и как. Я верю в это. И ты верь.

Кристина обняла Корзину. Они по-детски прижались друг к другу лбами. Обе рассмеялись.

— Неси свое шампанское, — улыбнулась Кристина. — Не знаю, как я буду жить дальше, но протянуть сегодня я точно смогу. Особенно, если выпью.

— А я тебе завидую.

Кристина жалостливо посмотрела на подругу. Черт. А ведь она даже не уверена, был ли у Корзины кто-нибудь. Знает ли она, каково это — принадлежать мужчине. Как это может быть здорово. И больно, когда он уходит.

— Мне нечего завидовать.

— Ты глупенькая. Неправильно все воспринимаешь. Эгоистически. С этой позиции ничего не выйдет. Но выглядеть ты стала замечательно. В твоих глазах появился свет. Твои движения стали уверенными и сильными. Ты…

— Ох, Корзиночка. А эта вселенская тоска. Это постоянное ожидание.

— Не более чем предрассудки. Любить женатого считается аморальным. Особенно, если у него есть дети.

Корзина встала и прошлась по комнате, засунув руки в карманы клетчатых шорт. Скользнув по ней взглядом, Кристина привычно заметила, что внешность подруги почти безнадежна. На ногтях ног с грязной каемочкой не было и следа от маникюра, а волосатые ноги по-прежнему вопили об эпиляции. Она перевела взгляд выше. Грудь у Корзины была прекрасная, и она не носила лифчика. Что выглядело не совсем правильно. Черт. Вот она сидит и слушает. Да разве Корзина с ее отсутствием опыта может что-нибудь посоветовать? Нашла, кому жаловаться!