— То есть… вы с ними живете под одной крышей и не жалуетесь?..

— Живем, и друг дружке в том помогаем. Средь хищей немало добродетелей, уж можешь мне поверить.

— Значит, Вы хотите сказать, что я могу сейчас спокойно выйти на улицу и ничего не бояться?.. — ни на йоту не веря в ее слова, хмыкнула я.

— Остерегаться есть кого, девочка, только это мятежники… смутьяны иначе. Они как ты — сомневаются, что волки с овцами побратиться могут.

— Это Вы меня сейчас в мятежники записали?.. — краснея, улыбнулась я.

Майя мягко посмеялась, накрывая шершавой ладонью мою руку.

— Да научишься ты всему, сама все поймешь, как их получше узнаешь.

Я грустно вздохнула, оглядывая уютно освещенный зал, подвижные тени.

— Мда… Боюсь, я уже их узнала, причем гораздо ближе, чем хотелось бы, — прикрыла глаза ладонью, — Слушайте, Майя, я тут подумала… Мне бы для начала хоть где-то закрепиться надо, осмотреться, прижиться. Вам… помощник по хозяйству случайно не нужен?

— У-уна, детка, — смеясь протянула она, — Помощник то у меня уже есть, — женщина устремила взгляд в полумрак кухни и кому-то там ласково улыбнулась, — Но ты носа не вешай, в беде мы тебя не оставим. А пока… идем-ка со мной.

Майя поднялась из-за стола и за руку повела меня в кухню. Сказать, что я была заинтригованна — это не сказать ничего.

— «Мы»? — переспросила я, из-за ее спины вглядываясь в темный угол, где недавно видела парня.

Женщина не ответила, усадила меня к огню, а сама прошла к дверце подпола и негромко позвала кого-то:

— Тимьянушка, поди, сынок, гостье нашей представься.

Наблюдая, как медленно отворяется погреб, я судорожно вдохнула и едва не захлебнулась ароматным паром, валившим из котелка. На поверхности по пояс показался молодой парень и, не растрачивая времени на поиск ступенек в темноте, подтянулся на руках и ловко выпрыгнул на свет. По-простецки одетый, худоватый, но очень пластичный хозяйский сынок босиком прошел ко мне, заулыбался, заметив мое оцепенение, по-дружески кивнул.

— Привет, попаданка. Я — Тимьян, — он протянул мне руку.

«Мда, у них видать модно называться пряностями. Ведьма — Карри, этот вон Тимьян… Дальше кто? Имбирь? Мускус?» Я подала ему ладонь и поняла, что передо мной совершенно еще мальчишка! Светлые кудри, бледноватые веснушчатые щеки. Рука мягкая, теплая, чуть влажная, тощая и вроде бы слабенькая, но при пожатии мне совсем не показалось, что Тимьян слабак. Кажется даже фаланга хрустнула от его щедрости. Мой взгляд наткнулся на разодранные брюки, ровно на коленях… Ошарашено переглянувшись с Майей, я инстинктивно убрала руку за спину. Но тетка тут же нашла парню какую-то работу и услала, подальше от глаз.

Я так с распахнутым ртом и проводила его взглядом.

— Что, глянулся тебе мой молодец? — поддела меня тетка, приводя в чувство, — Иль напугал? Не пойму…

— Да нет, просто… А сколько ему лет, Майя?

— Хм… Издалека начала. Да ты в лоб спроси! — усмехнулась она.

— Вы про штаны говорили, а у него… — я собралась и подняла на тетку глаза, — Тимьян — волк?.. — давящимся шепотом произнесла я.

Майя кивнула, прикрыв покрасневшие веки. Я почесала затылок.

— Но мне показалось, Вы не очень-то хотите, чтоб кто-то из посетителей его видел?..

— Тебе не показалось, Уна. Так и есть. В наших краях не всегда стоит прятаться от волков. Иногда и сами они от людей вынуждены таиться… — она тяжело вздохнула.

— Не понимаю. Как же так? Ведь Вы говорили, что тут все живут на равных правах.

— Разве это я говорила?

Я растерянно захлопала ресницам.

— Я, милка моя, говорила, что мы в дружбе живем. Но на каждого зверя свой закон писан. Коль ты человек — подчиняешься одним, а коли зверь… уже другим совсем.

— Мда… Сложно тут у вас все короче. За день не изучить. Хотя… У нас тоже много законов, правил и норм поведения, и тоже есть те, кто нарушает…

— Только ты молчком, — вдруг опомнилась и зашептала Майя, глядя на меня пристально, — Никому не взболтни, что его тут видела.

— Хорошо. Конечно. Да и… кому я могу сболтнуть? — я грустно усмехнулась, — Я кроме Вас тут никого не знаю. А с незнакомцами говорить… я уже зареклась.

— Что так?.. — заинтересовалась тетка.

Я в двух словах рассказала ей историю с вампиром. Майя менялась в лицах, под конец побледнела и медленно поднялась с лавки.

— По-горел значится?.. — прозаикалась она пропавшим от волнения голосом, но от моего прямого взгляда почему-то увильнула.

— Ну да. А что мне оставалось делать? Он ясно дал понять, что моя жизнь для него ни гроша не стоит.

— Да… Так то оно… — глядя невидящим взором в сторону зала, пробормотала она, — Ты… знаешь что, иди к себе, отдыхай, Уночка. А ужин я тебе снесу.

Женщина медленно заковыляла к выходу с кухни. Провожая ее взглядом, я заметила, как трясутся ее руки.

— Что ж ты, милая, наделала… что ж ты… — словно в бреду шептала она себе под нос.

Мысленно покрутив пальцем у виска, я побрела наверх, в свои «королевские покои». Вечер был тихий. В маленькое окошко в моей комнатке почти ничего не было видно из-за ледяной корки. Зато красивые морозные узоры можно было разглядывать часами. Встав коленями на постель, я подышала на стекло и рукавом расчистила себе смотровое пятнышко. Правда толку в этом было маловато. Все, что я увидела — запорошенный снегом задний двор, хлипкий заборчик и пару домиков по соседству, которые тоже по самые окна стояли в сугробах. Почему-то вспомнился новый год, когда мы всей группой арендовали коттедж. Тогда еще второкурсники, совсем молодые и бестолковые, не понимающие толком, чего ждать от жизни. Зато нам было ужасно весело. Когда не знаешь, как сложна и сурова судьба, когда не задумываешься еще о том, чего добился и не гонишь себя, потому что кажется, что все еще впереди, вся жизнь в запасе… Вот тогда еще можешь быть счастливым, по-настоящему радоваться глупостям и мелочам. Все мы тогда конечно напились до чертиков. А сначала было весело. Конная прогулка по лесу, праздничная суета со столом, бой напольных часов… а дальше фейерверки и полное безумие. Но даже тогда я знала, что буду вспоминать этот новый год еще не раз.

Моя смотровая полынья начала покрываться матовым налетом. Снова протерла рукавом. Со двора донеслось тревожное ворчание собаки. Судя по тембру голоса, этот цербер был довольно внушительных размеров. Ворчание перешло в лай. Сперва два предупредительных… и уже непрерывным, заливистым воем пес стал будить округу. Завелись соседние шавки, где-то вдалеке, звонко, пискляво, протяжно. Я расчистила пятнышко побольше, но так ничего и не увидела. На заднем дворе все было тихо и спокойно. Эдакое «белое безмолвие». Захотелось спуститься и полюбопытствовать, в честь чего этот концерт. Тут еще живот забурчал на всю комнату. 'Ну где она там? Обещала же принести… Хотя, что я, больная, чтоб старуха мне тарелки по лестнице таскала! — с этой мыслью я уверенно направилась к выходу, но не успела коснуться ручки. Дверь резко, с грохотом, распахнулась перед моим носом, едва не задев меня, словно кто-то открыл ее с ноги. В тусклом свете я разглядела какую-то толпу на пороге. Люди в дорожных плащах и… синих костюмах.

— Именем короля Эдмонда, Вы арестованы по обвинению в убийстве гражданина Медерской империи! — грянул у меня над головой железный официальный голос, да так громко, что слегка заложило уши, отчего я не сразу сообразила, что он сказал, что происходит, и почему меня подхватили под руки так грубо и куда-то ведут. На лестнице было тесно, но когда я со всей этой процессией вывалилась в зал, то взгляд выхватил в толпе Майю. Она была бледна, закрывала морщинистыми ладонями рот… видимо, чтоб еще чего-нибудь не «взболтнуть». Но, судя по всему, она и так уже наговорила достаточно.

— Вот оно значит как… Что, старая крыса! Настучать успела?! Шустрая… — сквозь зубы процедила я, чувствуя, что руки в локтях мне начинают выворачивать, чтобы направить к выходу.

— Ну прости меня, девочка! — неожиданно взорвалась плачем женщина, уже за моей спиной, — Нельзя мне с законом то ссориться… Ты уж прости…