Теперь больше не было маленького сына кузнеца, посланного забрать из ловушек кроликов. Нет, Конан стал полноправным воином, и искал не жалких зверьков, а солидную добычу. Где-то в чаще вполне могли таиться разведчики пиктских кланов Ворона или Выдры, исследовавшие перед набегом земли киммерийцев. А еще хуже, если аквилонцы снова замыслили вторжение на север с целью отодвинуть границу вглубь страны, на которую не должны были иметь никаких притязаний. Когда-то дед Конана воевал с ними и после часто говорил, что они еще вернутся. Скорее всего, именно аквилонцы представляли более реальную угрозу.

Однако всему этому Конан не предавал особого значения. В любом случае ему следовало передвигаться по лесу быстро и бесшумно, ступая так, чтобы хруст снега под ногами не выдавал его. Перемещаясь от дерева к дереву, он, наконец, спустился в лощину, окруженную стволами сосен и елей. Здесь юный киммериец осмотрелся, вглядываясь в тени за укутанными снегом ветвями, где могли обнаружиться пикты; и прислушался, поскольку звон доспехов обязательно бы указал на присутствие в лесу аквилонцев.

Хотя Конан знал, что сейчас играет в игру, но для него она он стала чем-то большем, нежели просто забава. Мальчик испытывал острые ощущения, наблюдая нечто, наполовину запорошенное снегом и представляя это засадой пиктов. Но все же какая-то его часть, которая была ближе к мужчине, заставляла Конана смотреть, сузив глаза, на предмет детских фантазий по-взрослому. Он вглядывался, пытаясь понять мог ли там действительно скрываться пикт, затем исследовал землю, чтобы удостовериться, что это не было иллюзией.

Никто из других подростков в деревне не обладал таким воображением. Может быть, по этой причине они редко приглашали Конана участвовать в их играх. Старшие говорили, а дети повторяли их слова, что Конан имел душу и жизненный опыт старика. И все знали почему: «Ребенок родился на поле битвы».

Сей факт заставлял многих ждать от Конана неизвестно ничего. А его предназначением было стать великим воином, и он желал оказаться достойным такой судьбы. Его мать умерла при родах там, на том поле. Хотя мальчик не сохранил о ней никаких воспоминаний, но ему сказали, что с последним дыханием она дала новорожденному сыну имя. Теперь ему предстоит прославить свой род и возможно даже всю Киммерию. Пусть имя «Конан» будет вселять страх в сердца пиктов, аквилонцев, ваниров и всех тех, кто тянет к Киммерии жадные руки и верит, что ее можно поработить.

Мальчик выскользнул из-за деревьев и внимательно осмотрел оставленный за спиной след. Потом, двигаясь зигзагами, он проложил себе путь к каменной стене. Конан мог бы продолжить следовать правилам игры и обойти скалу вокруг, чтобы взобраться на вершину по отлогому склону, но вместо этого он подпрыгнул вверх. Его пальцы удержали захват лишь на миг, после чего Конан свалился обратно в снег.

Другой ребенок, возможно, посмеялся бы над неудачей и отказался от дальнейшей попытки, но только не Конан. Молодой киммериец и не думал веселиться. Снова он покатился в снег и встал, отряхивая свой плащ из волчьих шкур. Конан специально избегал использовать точки опоры, которые находились у подножия скалы. Подпрыгнув в третий раз, он уцепился за выступ одной правой рукой, подтянул левую и после начал подъем. Взгляд острых глаз прокладывал дорожку и, таким образом, подросток достиг вершины даже быстрее чем, если б продолжал свою игру.

«Я не оставил никаких следов моего восхождения» — подумал он и усмехнулся. Затем пожал плечами: «Ну, кроме той ямы, что вырыло мое тело при падении».

Лес открылся перед ним, показывая обширный, овальной формы луг, рассеченный темным рубцом речки. Конан заострил внимание на опушке леса, изучая пространство в значительной степени нетронутого снега. Когда он доберется до цепочки следов, то присядет и хорошенько их рассмотрит. Подросток мог определить, не только какие животные проделали тот путь, но и какое время тому назад. Годы наблюдений теперь позволяли ему прочесть следы как животных, так и людей. Если пикты или кто-то еще посещали эту местность, Конан будет знать, сколько их и когда они тут были.

Хотя никакие враги не проходили через луг, но кое-какая мелкая дичь все же здесь пробегала. Конан проверил с десяток ловушек в округе и обнаружил двух пойманных зайцев. Оба казались мертвыми, задохнувшимися в петле, сплетенной из жил. Однако в целях проверки, он свернул им шеи, затем выпотрошил тушки, отбросив в сторону внутренности, чтобы орлы и ястребы могли устроить себе пир. Поправив силки, юный охотник передвинул два из них к звериной тропе, которая вела к водопою.

Самой быстрой дорогой домой являлась та, что привела его к лугу. Однако этот путь был не приемлем. Не то, чтобы там образовалась какая-нибудь преграда, или что утес представлял трудность для спуска. Не то, чтобы враги ожидали в засаде. Нет, просто потому, что возвращение тем же самым образом будет считаться верхом беспечности. Это могло бы послужить приглашением для врагов и привести их прямо к своему дому. Обязанность каждого настоящего воина обеспечить, чтобы подобные вещи никогда не случались.

Конан углубился в лес. Двумя днями ранее, он покинул деревню в северном направлении, а возвратился с востока. На сей раз подросток повернул на запад, где долго продирался сквозь чащу. Передохнул он на вершине холма, который нависал над торговой дорогой, тянущейся вслед заходящему солнцу. Ему случалось ранее путешествовать по ней, когда он навещал своего деда. Но сегодня пустынная дорога не представляла для него интереса.

Большей частью взгляд его был устремлен к горам на юге и к странам, что лежали за ними. Название «Аквилония» звучало довольно часто и не внушало страх, когда мальчик слышал его. Однако такие места как Офир, Коф, Шем, темная Стигия и далекий Кхитай… все они казались чем-то вроде сказки. Мужчины между собой называли деда Конана великим воином, но в то же время говорили, что он также большой выдумщик. Действительно, в его рассказах места, где старик путешествовал и воевал, в глазах соплеменников выглядели настоящим чудом.

Конечно, имея за плечами всего одиннадцать лет, Конан полагал, что его дед сильно преувеличивает. В конце концов, такая страна как Шем вообще не могла существовать. Как, например, может быть жарко круглый год? Как так возможно, что там никогда не выпадает снег, зато бывают песчаные бури? Или то, что неизведанные, непроходимые джунгли изобилуют чудовищным животными и ужасами, сохранившимися с древних времен… Как все это имеет право на существование? Безусловно, подобные истории рассчитаны, чтобы попугать испугать детей и заставить отвиснуть челюсть глупца. К счастью, Конан вырос из веры в такие дикие байки.

Очаровывали же его в историях старого Коннахта люди и их странный образ жизни. Особенно удивляла Конана их потребность в легионах богов и в массивных храмах, возведенных в их честь. Еще из рассказов выходило, что для южан каждый киммериец был всего лишь товаром, который можно купить и продать весьма дешево, в землях, простирающихся за вон теми горами. Конан никогда бы не осмелился назвать деда лжецом, но в глубине души он все равно будет сомневаться, пока сам не увидит все те удивительные вещи.

Юный киммериец выпрямился и улыбнулся, поглядывая на юг. Он станет воином. Если Кром пожелает, то он максимально использует всю храбрость и ум, данные ему при рождении. И в первую очередь, чтобы защитить свою родину.

— Итак, — объявил Конан, обращаясь к ветру, — если цивилизованные люди посмеют нарушить нашу границу, то, клянусь Кромом, я заставлю их дорого за это заплатить.

Корин сидел на корточках у очага.

— Кто был на сей раз? Пикты или блестящие аквилонские рыцари? — спросил он, не оборачиваясь.

Скрип закрываемой двери почти заглушил вздох Конана.

— Я проявлял осторожность.

— В целях практики или же существовала веская причина?

Мальчик положил тушки кроликов на дальний от очага край.