— Некому больше было, — часто повторял Патрик. — Семья твоего отца, конечно, знала о его гибели. Я написал им, но ответа не последовало. Они не любили твою мать, считали ее недостойной рода Ашбертонов. Хотя мы, О’Донованы, прямые потомки ирландских королей. Наши предки были королями, моя дорогая, когда эти английские выскочки были никем. И стоит ли нам беспокоиться? Ты — ирландка до мозга костей. В тебе кровь О’Донованов, помни это.

И Шина помнила. Но она не могла заставить себя ненавидеть англичан, как дядя Патрик. Ее отец был англичанином. Возможно, он был плохим, но он был ее отцом, что бы ни говорил дядя Патрик.

Вопросы полковника Мансфильда впервые пробудили ее любопытство. Имела ли она какое-либо отношение к лорду Эйвену? Шину тревожило, что она так мало знала об отце. И почему она не удосужилась узнать ничего о нем раньше? Она поражалась самой себе. Но потом вспомнила, что из Патрика О’Донована об этом нельзя было и слова вытянуть.

Разговоры об отце приводили дядю в ярость. И Шина еще совсем маленькой научилась избегать этих вопросов, чтобы не расстраивать его. «Когда я опять увижусь с ним, я докопаюсь до истины», — подумала Шина и удивленно улыбнулась. Неужели она осмелится на это?

Каминные часы пробили час, и она поднялась. Она не успела заштопать носок Мэди, потратив время, отвечая на вопросы полковника Мансфильда и на свои мысли, которые только растревожили ее.

Когда она укладывала носок в свою рабочую корзинку, дверь открылась и на пороге появился виконт де Кормель.

— Здравствуйте, мадам. Я пришел за детьми, — улыбнулся он. — У меня новая машина, и я обещал неделю назад прокатить их на ней.

— Я сейчас соберу их. — Шина направилась было в спальню.

Молодой виконт быстро преградил ей путь:

— Не стоит торопиться.

— Но им пора вставать, — возразила Шина.

— Пускай подождут, — сказал он. — А то еще переволнуются, узнав, что мы за ними пришли.

Шина подняла брови:

— Мы? Я не думала, что поеду с вами.

— Разве бы я тогда за ними зашел? — спросил де Кормель. Он смерил ее оценивающим взглядом.

— Думаю, нам было бы намного лучше прогуляться пешком, — попыталась возразить Шина.

Анри де Кормель рассмеялся и схватил ее за руки прежде, чем она смогла их отдернуть.

— О Шина, Шина! — воскликнул он. — Знаете ли вы, что сегодня впервые я услышал ваше имя. Какое чудесное имя для чудной девушки! Шина! Я никогда не встречал девушки с таким именем.

— Меня зовут миссис Лоусон, месье, — сказала Шина как можно серьезнее. Но было трудно оставаться серьезной рядом с таким привлекательным молодым человеком, который к тому же держал ее руки в своих ладонях, слегка раскачивая их.

Виконт был невысокого роста, но прекрасно сложен, гибок и грациозен, как молодой олень. Шина внезапно представила ветвистые рога в его вьющихся волосах.

— Мы поедем в Булонский лес, — весело произнес он. — Я хочу показать вам лес. Деревья уже зазеленели, а под ними, обнявшись, гуляют влюбленные, которые ничего не замечают вокруг. Мы поедем вдоль Сены, и я хочу посмотреть на выражение вашего лица, когда вы увидите реку, посеребренную солнцем, баржи, плывущие по ней, здания, отражающиеся в воде, и птиц, подлетающих к берегу напиться.

— Я… я пойду соберусь. — Шина попыталась освободить свои руки.

Но он не пускал ее:

— Вы так молоды. Вот уже два дня я наблюдаю за вами. Вы похожи на спящую красавицу, пробудившуюся от поцелуя. Каким был ваш муж?

Этот вопрос застал Шину врасплох, и она стремительно высвободилась, прежде чем виконт смог задержать ее.

— Я сейчас позову детей, — сказала она и поспешила выйти из комнаты.

— Дети, вставайте! — громко произнесла она. Пришел дядя Анри, он собирается покатать вас своей новой машине.

Дети закричали от восторга. Шина надела на них белые шерстяные рейтузы, чтобы они не замерзли, и затем ботинки. Она застегнула на них яркие красные пальто, надела на Педро белый берет, а на Мэди — красную шляпку с отделкой из белого горностая.

— Теперь идите к дяде Анри, пока я буду одеваться, — скомандовала она.

Дети выбежали с радостными возгласами. Шина вошла в свою комнату и достала из шкафа старое пальто, которое носила уже пять лет, и простенькую коричневую шляпу, в которой приехала в Париж за неимением лучшего. Внезапно она почувствовала внутренний протест. Ей так опротивели пиджак из коричневого твида, выцветшее бежевое пальто и вечно убранные под шляпу волосы.

Сегодня утром она видела госпожу Пелейо, выходящую из дома в темно-красном бархатном пальто с огромным воротником и манжетами из горностая. И впервые в жизни Шине захотелось быть такой же ухоженной, изысканной, красиво одетой, как ее хозяйка и другие дамы, приходящие в посольство. Она мельком видела их, когда выводила детей из гостиной после чая или когда госпожа Пелейо заходила на минуту в детскую со своими друзьями.

Для Шины открывался новый мир, где женщины были красивы, нарядны и восхитительны. Но она чувствовала, что нравится Анри Кормелю и без этого лоска, и ей страшно хотелось узнать, возникли бы между ними какие-нибудь отношения, если бы они встретились при других обстоятельствах. Однако она немедленно прогнала эти мысли и, захватив сумочку и перчатки, скромно вошла в детскую. Дети тянули дядю к двери, болтая по-французски. Но он посмотрел на Шину и спросил по-английски:

— Вы готовы к нашей экспедиции?

— Да, я готова.

— Булонский лес всегда выглядит очень романтично весной. Вы готовы к этому? — Взгляд виконта был дерзким.

Но Шина не смогла удержаться от смеха, услышав этот вопрос.

— Да, я готова ко всему, — ответила она.

Дети побежали вперед, крича и смеясь, они спустились с лестницы. Тут Педро остановился, чтобы Шина взяла его за руку. Но вместо этого она подхватила мальчика и понесла вниз по широкой лестнице. Внезапно она почувствовала себя беззащитной. Ей захотелось сосредоточиться на своей работе. Ребенок был тяжелый, и из-за этого Шина почти не видела ступенек. Только спустившись и пройдя через холл, она заметила Люсьена Мансфильда. Он стоял у двери, ведущей в кабинет посла:

— Вы поедете кататься на машине?

Шина надеялась, что этот вопрос был адресован виконту. Однако она увидела, что Мансфильд смотрит на нее, и ей стало неловко.

— Да, — ответила она. — Мы поедем на машине месье де Кормеля. Он захотел покатать Мэди и Педро.

— Как им повезло! — В голосе Люсьена Мансфильда чувствовался явный сарказм.

Шина тревожно поглядывала то на него, то на виконта.

— Вы что-то хотели сказать?

Анри де Кормель воспринял эти слова как прямой вызов:

— Многое. Но наверняка вы этого не поймете.

— Тогда, может быть, не стоит себя утруждать.

— Да, вам не следует утруждать себя.

Между этими людьми чувствовалась вражда. Минуту они смотрели друг на друга в упор. Серые глаза на серьезном, почти окаменевшем лице Люсьена Мансфильда излучали стальной блеск. Он не отводил взгляда от красивого лица виконта. Анри де Кормель отвернулся.

— Я не вторгаюсь в вашу личную жизнь, — усмехнулся он. — И прошу не трогать меня.

Шина не совсем поняла, как это случилось, но она не успела услышать ответ Мансфильда, так как виконт увлек их за собой и они оказались в его большой машине.

Все поместились на переднем сиденье. Мэди уселась между Шиной и дядей, а Педро — у нее на коленях. Лакей укрыл их колени пледом, захлопнул дверцу, и они тронулись с места. Большой автомобиль урчал, как сытая кошка, когда виконт ловко вел его по тихим улочкам и через Елисейские Поля.

— Быстрее, быстрее, дядя Анри! — закричала Мэди, когда они проехали мимо Триумфальной арки и покатились по направлению к Булонскому лесу.

Париж купался в бледном золоте солнца, но было холодно, и Шина застегнула верхнюю пуговицу на пальто Мэди и прижала ее к себе.

— Вы не замерзли? — заботливо спросил виконт.

— Нет, все чудесно, — ответила Шина.

— Восхитительный день, и принадлежит он восхитительным людям, — сказал он, и это прозвучало комплиментом для Шины. Она опустила глаза, а его взгляд был направлен на дорогу. Он разгонялся все быстрее и быстрее.