— Уверена в этом, — засмеялась я и стала посвящать его в курс дела.

Через месяц работы мы нашли покупателя на квартиру на Большой Филевской, и нам с Тамарой осталось самое сложное — подобрать им две квартиры для расселения. И в один прекрасный осенний вечер я поехала разговаривать с Лениным братом, который, как она доверительно мне сообщила, был в этот вечер не слишком пьян.

Дверь мне открыла бабушка, которая сурово меня оглядела:

— Ты кто?

— Я агент по продаже вашей квартиры, — бодро сказала я. — Меня зовут…

— Убирайся, — бабка стала закрывать дверь. — Я сто раз говорила, что не буду никуда переезжать.

В этот момент к двери подскочила Лена и оттеснила бабулю.

— Бабка, ты что? — заорала она. — Иди к себе и не высовывайся!

Бабуля гордо удалилась в свою комнату и оттуда прокричала:

— Я никуда не поеду!

— Не обращай на нее внимания, — зашептала мне Лена, подталкивая меня в сторону комнаты брата. — Главное с братом договориться. Она только его слушает. Пойдем.

Она заглянула в дверь и пропела:

— Сергей, к тебе Наташа насчет размена.

Я вошла в комнату и оглянулась, думая, что Лена идет следом, но она закрыла за мной дверь, оставшись с другой стороны.

Я посмотрела на Сергея. Передо мной сидел молодой парень лет двадцати, с довольно приятными чертами лица, и голый до пояса. В одной руке у него был стакан с пивом. Я вспомнила все страшные истории про него и удивилась. Вид у него был мирный, пока он не раскрыл рта.

— Не знаю, чего там моя сеструха подписывала, я здесь не при чем. Ты зря пришла.

На какой-то момент я почувствовала себя полной дурой, и мне захотелось послать его к черту. Надо признаться, что за время работы агентом, я к этому чувству уже попривыкла. Я нашла какой-то заваленный одеждой стул и осторожно села на край.

— У нас есть покупатель на эту квартиру, и у тебя есть шанс получить квартиру и жить отдельно, — сказала я равнодушно.

— С бабкой — это не отдельно, — заявил он. — Хотя с ней легче сладить, чем с моей сестрой-шлюхой. Я устал ее мужиков отсюда выкидывать.

— Вот и давай разъезжаться, — предложила я. — Сестру не будешь видеть, да и квартира потом твоя будет.

— Достала меня Ленка, — он хлебнул еще пива и стал разделывать рыбу.

Я сидела молча, обдумывая аргументы, которые были бы ему понятны, но он продолжил сам:

— Мне квартира нужна здесь, рядом с речкой. Я рыбу ловлю. Он достал рыбу из-под кровати и показал мне. — Видал, какая?

— Никогда не думала, что в Москва-реке можно поймать такую рыбу, — сделала я ему комплимент.

— Это еще маленькая. Я здесь и не такую ловил.

— Расскажи, при каких условиях ты бы переехал? — вернула я его в нужное русло.

— Мне плевать, сколько будет стоить эта квартира, но если мне понравится, со мной проблем не будет, — заявил он, наполняя снова стакан пивом. — И только в этом районе, поняла? — он сфокусировал на мне мутный взгляд.

— А с бабушкой проблем не будет? — спросила я.

— Поедет, куда я скажу, она меня боится, — он хохотнул. — Недавно она вякнула не по делу, я ей два яйца разбил об голову. Она стала как шелковая.

Я поняла, что больше не выдержу общения с этим дегенератом, и встала.

— Ладно. Я все поняла, пойду с Леной поговорю.

— Подожди, — он схватил большую вяленую рыбину и бросил мне. Я едва успела поймать ее на лету. — Подарок фирме.

— Спасибо, — выдавила из себя я, испытывая желание швырнуть эту отвратительно пахнущую рыбу обратно.

Я вышла из его комнаты и остановилась в коридоре, мне хотелось бросить все к черту. Пока я раздумывала — не ускользнуть ли, Лена открыла дверь:

— Ну, как? — она втащила меня в комнату.

Мыши подросли, стали громче пищать и издавать более резкий запах. Я заткнула нос, думая, что потеряю сознание.

— Что он сказал? — требовательно повторила Лена.

— Он сказал, что поедет в квартиру только в этом районе, а это означает, что тебе остается совсем мало денег, соответственно выбор будет ограничен.

— Вот урод! — сказала она с чувством о любимом брате и потянулась за сигаретами.

— Открой окно, — попросила я, — очень душно здесь.

— Не всех мышей удалось продать, — пожаловалась Лена, все же открывая форточку.

— Он тебя рыбой угостил? — удивилась Лена, заметив в моих руках вяленого леща.

— Дай хотя бы газету, что ли, — сказала я, глядя с омерзением на рыбу, выловленную в отравленной реке родного города.

— Это значит, что ты ему понравилась, — продолжила Лена. — Наверное, все-таки будет сделка.

Я вышла из квартиры и, жадно глотая свежий осенний воздух, выбросила рыбину в урну. Всю дорогу до дома я была под впечатлением от проведенного времени и серьезно думала о том, чтобы отказаться от продажи этой квартиры.

На следующий день я пришла на работу в мрачном расположении духа и долго пыталась переубедить Тамару отказаться.

— Давай вернем аванс покупателю и дело с концом, — предложила я ей.

— Ни за что! — вдруг твердо заявила Тамара. — Если ты это бросишь, я буду продолжать одна, но мне будет трудно.

— Тамарочка, но они вымотают нам все нервы. Мы будем рисковать, прокладывая авансы за выбранные ими квартиры. Они же не будут подписывать никаких документов, а если и подпишут, то для них это ничего не значит. Сегодня подписались — завтра заявили, что они передумали. И тогда мы будем возвращать деньги из своего кармана.

— Наташа, ты не представляешь, сколько раз я ездила показывать эту квартиру, прежде чем объявился покупатель, мне жаль потраченных усилий. Это у тебя клиенты бывшие партийные работники, а для меня эта квартира единственная возможность заработать на данный момент.

ЦК-овскими квартирами я решила заняться недавно. Эти симпатичные кирпичные домики, выстроенные в восьмидесятых годах для членов ЦК и их семей, принадлежащих к государственному аппарату, привлекли мое внимание тем, что всегда пользовались спросом. В этих домах в подъезде всегда сидела консьержка, которая следила за порядком и не пускала чужих, а двор был огорожен забором. На этой территории можно было поставить машину, не волнуясь за ее сохранность. Но самое главное, почему люди готовы платить большие деньги за квартиру в этом доме, был, конечно, престиж. На нашем языке это называлось солидным окружением. Хотя лично я ничего солидного в этих замшелых бабушках и дедушках и их детях с большими амбициями не замечала. К концу 90-х им жилось так же плохо, как и обычным пенсионерам, поэтому многие их них хотели переехать в меньшие квартиры, получив солидную доплату на жизнь.

Один раз, устав от безделья и отсутствия вариантов, я распечатала телефоны всех квартир ЦК дома под номером 54, находившемся по улице 2-я Тверская-Ямская и стала прозванивать каждую, предлагая свои услуги, как представителя агентства «Ваш дом». Все коллеги, затаив дыхание, следили за моими действиями, большинство из них считало, что это пустая трата времени, но я знала, что шанс есть всегда и не обращала внимания на их мнение. И в очередной раз, когда уже без должного энтузиазма, услышав старушечий голосок, я произнесла:

— Здравствуйте. Агентство «Ваш дом» предлагает вам услуги по продаже, обмену и расселению квартир.

— Я много думала об этом, — слабым голоском сказала мне в ответ старушка. — У нас с мужем очень большая квартира — сто двадцать квадратных метров, а нам столько не надо, вот и хотелось бы переехать в меньшую с доплатой. Только обязательно в доме такого же уровня, мы не можем жить в обычных домах.

— Мы готовы помочь вам в этом, — сказала я, затаив дыхание и боясь спугнуть старушку.

— Если вас не затруднит подъехать, мы можем побеседовать, — предложила она. — Меня зовут Мария Ивановна. Я предупрежу консьержку, что вы придете.

Договорившись о встрече и положив трубку, я сорвалась с места, как будто мне предстояло, побить рекорд скорости. По дороге я чуть не сбила Александра Ивановича, степенно поднимавшегося по лестнице.