На стоянке он встретился с давним приятелем — старшиной Трегидько, который обслуживал «спарку».

— Дожидаются тебя, — улыбнулся Трегидько, указав на самолеты, — засучивай рукава — и за дело.

«Рукава засучить нетрудно, — подумал Максимов, — а вот как взяться за дело, которое никогда еще не выполнял?.. И спросить не у кого. Никто в полку пока еще не снимал и не ставил двигателей на новых всепогодных истребителях-перехватчиках. Но разве хотел бы ты, старшина сверхсрочной службы, член КПСС с тысяча девятьсот тридцать седьмого года, работавший еще на «Чайках» и «Харрикейнах», «Лагах», «Яках» и «Мигах», чтобы дело это поручили кому-то другому? — спросил сам себя Максимов. И ответил: — Ни за что!» — Где инструкция? — обратился старшина к Трегидько.

Не отходя от самолета, Максимов внимательно прочитал инструкцию, сделал карандашом кое-какие пометки для себя. Сказал инженеру эскадрильи, что в помощь ему нужны четыре механика. Инженер согласно кивнул: нужно так нужно. И не успел инженер уйти, к Максимову подошли выделенные для работы специалисты.

Удобств для работы не было, — не то, что в ангаре, где все под рукой. Но Максимову не привыкать было работать в полевых условиях. Всю войну трудился он механиком, в жару и в холод, в дождь и в снег — под открытым небом.

Дружно взялись за дело. Сначала расстыковали самолет. Это не составило особого труда. Снять двигатель с рамы оказалось куда труднее. Никто не знал, с чего начать. Не могла помочь здесь и инструкция. В ней говорилось лишь о том, что нужно делать. А о порядке работ надо было подумать самим.

И Максимов думал, вместе с механиками ломал голову. В ходе работ убедился, что инструкция, ко всему прочему, не совсем точна. Это и неудивительно: самолеты новые, многое в них еще не было проверено практикой.

С темна дотемна работали механики. Никто не считался со временем. Обедали прямо на стоянке. Здесь же и спали под самолетами. Хотелось скорее ввести в строй истребители — их с нетерпением ждали летчики.

На демонтаж, монтаж, заправку горючесмазочными материалами и опробование первого двигателя ушло двое суток. За это время механики приобрели некоторый опыт. Второй двигатель заменили на полдня быстрее. Но к концу работы случилась непредвиденная оплошность. Один из помощников уронил ключ в отсек первого бака между двумя двигателями. Чтобы достать его, следовало снова расстыковать самолет, снять керосиновые баки. Механики расстроились, повесили носы. То ли дело на старых машинах: открыл снизу лючки и все вывалится на землю.

— Может, вы еще вспомните, когда на телегах ездили, — перебил механиков Максимов. — Надо было работать привязанным инструментом, как инструкция требует…

— С привязанным неудобно, — оправдывались механики.

Подумав немного над тем, что же теперь делать, старшина велел принести из каптерки магнит. Привязав его веревкой, Максимов опустил магнит в узкую щель между обшивкой самолета и двигателя. После нескольких попыток ключ был извлечен. В это время пришел инженер эскадрильи, привел на подмогу специалистов.

— Начали разбирать? — спросил встревоженно.

— Уже. Расстыковали и вновь состыковали, — пошутил Максимов.

Инженер недовольно сверкнул глазами.

— Вы мне бросьте шутить в такой ответственный момент. В любую минуту нам могут объявить готовность номер один, а машину нельзя будет выпустить из-за какого-то дурацкого ключа…

— Можно, товарищ инженер. Выпускайте! — Максимов достал из кармана злополучный ключ, объяснил, как удалось его извлечь.

— Это же замечательно! — возбужденно воскликнул инженер и, прихватив с собой ключ, поспешил к командиру полка докладывать, что обе машины готовы к вылету.

На дворе непогода. Но разве может она в воскресенье удержать молодежь в казарме? Те, кто получил увольнение, давно ушли из городка. Некоторые уехали на автобусах в городской театр — артисты давали шефский концерт. Остальные собрались в гарнизонном клубе, где проходили соревнования на личное и командное первенство гарнизона по штанге.

Помост установили на сцене. Зрителям все очень хорошо видно. Они бурно реагируют на каждую победу, на каждое спортивное поражение.

За судейским столом — заведующий клубом капитан Кравцов, светловолосый, плечистый, с энергичным, гладко выбритым лицом. Сегодня он — главный судья соревнований. С обеих сторон от судьи сидят секретарь партийной организации полка старший лейтенант Подпорин и замполит майор Никифоров. У Никифорова в руках фотоаппарат. Он то и дело встает из-за стола, чтобы сфотографировать спортсменов с поднятой вверх штангой.

После очередного выступления тяжелоатлета Кравцов объявляет:

— На штангу прошу пятьдесят пять килограммов.

И тотчас же из-за сцены выбегают два рослых солдата, навешивают новые «блины».

— Орлов закончил с результатом пятьдесят. На штангу прошу шестьдесят.

Перед Кравцовым микрофон, за ходом соревнований могут следить в гарнизоне все, у кого есть радио.

С каждой минутой растет вес на штанге. Появляются новые спортсмены. Они подходят к штанге уверенно, одетые в костюмы тяжелоатлетов. Это опытные спортсмены, можно сказать, профессионалы.

С увеличением веса на штанге растет и напряжение в зале.

Главный судья, объявляя об очередном выступлении, теперь уже не ограничивается сообщением фамилий. Он дает краткую характеристику спортсмену.

— Рядовой Кабышский. Получил первый разряд в полулегком весе. Долгое время не занимался и выбыл из полулегкого веса. Теперь возобновил тренировки, выполнил норму первого разряда на окружных соревнованиях. Занял личное пятое место.

Капитан подает Кабышскому нужные команды. Во время работы спортсмена в зале стоит абсолютная тишина. Слышно только, как дышит тяжелоатлет да щелкает аппарат Никифорова. А когда спортсмен, отработав, покидает помост под дружные аплодисменты зрителей, Кравцов ведет репортаж дальше:

— На соревнованиях по округу Кабышский выжал сто пять килограммов. А сегодня — сто десять. В рывке его постигла неудача — снизил вес на пять килограммов, выжал восемьдесят пять. Толкнул сто десять. От дальнейших попыток отказался. В сумме троеборья набрал триста пять килограммов.

— Техник-лейтенант Кретов. Легкий вес. Неоднократно участвовал на окружных соревнованиях. Занимал призовые места.

Кретов уходит с помоста. Главный судья добавляет:

— Сейчас участвовал без тщательной подготовки. Легко выжал девяносто килограммов. Сделал рывок восемьдесят пять килограммов. Отказался от двух подходов и на втором подходе толкнул штангу весом сто двадцать килограммов.

И опять гремят аплодисменты.

— Ефрейтор Зотов, — продолжает комментатор. — Подает хорошие надежды. Имея личный вес пятьдесят девять килограммов, он выжал восемьдесят пять, в рывке взял семьдесят пять и толкнул сто десять килограммов.

Соревнования затянулись. Но из зала никто не уходит. Всем интересно наблюдать, как работают тяжелоатлеты гарнизона. С хорошими показателями выступили рядовой Агадженян, техник-лейтенант Иванов, рядовой Ветчинин и другие.

Команда, руководимая Кретовым, заняла первое место. Пять человек в сумме троеборья подняли 1 272 килограмма 500 граммов.

На второе место вышла команда Кабышского. Ее результат — 1 193 килограмма. Это отличный результат, если учесть, что в команде не было тяжеловесов.

Команда Зотова заняла третье место.

Подводя итоги, капитан Кравцов рассказывает о работе спортивных секций: лыжной, легкоатлетической, хоккейной, секции бокса, шахматной. Он призывает воинов, не занимающихся спортом, немедленно записаться в секции.

За окном слышится шум мотора. К клубу подъезжает зеленый автобус.

Губы капитана расплываются в довольной улыбке.

— Прошу не расходиться, товарищи, — говорит он сидящим в зале. — К нам приехали артисты областного театра. Сейчас они дадут нам концерт.

Последние слова капитана тонут в оглушительных аплодисментах.