— Рай — страшное место, — ответила Наи задумчиво. — Никаких нужд и, следовательно, никаких стимулов для их удовлетворения, а значит, никакой работы и никакого развития.

Дан сел. Сел и Маран, с улыбкой глядя на философствующую жену. Женщины не обратили на них внимания, они стояли лицом к морю, к ним спиной, одна высокая, статная, другая маленькая и изящная…

— Маран, — спросил Дан, — а ты замечал, что Вторая Гаммы Водолея похожа…

— На этот самый рай? Да, конечно.

— Потому они и застряли на месте, — заключил Дан. — Им повезло, а вернее, не повезло с планетой.

— Может и так, — сказал Маран. — А может, и не так.

— Не понимаю я тебя, — пожаловался Дан.

Маран, сощурившись, посмотрел на него.

— А ты знаешь, откуда взялось название планеты? Ну эта самая пресловутая Врджлакстла?

— Откуда?

— Это слово позаимствовано из ритуального приветствия, с которым они обращаются при встрече друг к другу. Означает оно вроде бы «мир», «земля», ну наши ребята и решили использовать его в качестве названия. По аналогии с другими планетами. А само приветствие звучит примерно так: «Покоя, добра и любви этому миру».

— Длинно, — сказал Дан.

— Не очень типично для примитивного племени, по-моему, — заметил Поэт, дремавший, казалось, под переносным тентом.

— Вот именно, — согласился Маран.

— А обедать мы сегодня будем? — поинтересовалась Ника. — Слышишь, Даниель? У тебя жена на пороге голодной смерти.

— Я бы тоже перекусил, — сообщил Поэт. — Или тут, на Земле, совсем есть перестали?

— Это — нет, — успокоила его Ника.

— Ну что ж, пошли обедать, — вздохнул Маран, вставая.

Обед как будто был недурный, но Дан жевал всех этих омаров, лангуст и прочих морских жителей чисто механически, размышляя о перспективах задуманной Мараном экспедиции, его смущало немало моментов, не последнее место среди которых занимал этический. Как-никак на орбитальной станции, назначением на которую никто особо не гордился, в Разведке таковое расценивалось почти как отправка на пенсию, тем не менее сидело три или четыре человека, потихоньку изучавших планету. И было как-то неловко… Он проглотил очередной кусок и сказал:

— Но там же работают люди.

Где, он уточнять не стал, однако Маран понял.

— Лениво. Без фантазии. Без особых результатов.

— На одних зондах далеко не уедешь, — возразил Дан.

— Даже на зондах можно уехать куда дальше, чем они, — бросил Маран. — Но я, конечно, зондами ограничиваться не собираюсь.

— Вот как! — сказал Дан с иронией. — А что же ты намерен делать? Замаскироваться под маленького симпатичного бегемотика?

— Эти ваши врджлакстлане, — заметила Наи, — похожи не столько на бегемотиков, сколько на первобытные земные скульптуры.

— Какие скульптуры? — спросил Дан.

— Всякие. Кикладские идолы, допустим. Только у тех носы.

— Ну вот, — сказал Дан. — Хорошо, что здесь нет Патрика, он тут же объявил бы, что эти парни успели побывать на Земле.

— У них же дотехническая цивилизация, — уронила Ника с оттенком превосходства. Как и все электронщики, она, кажется, считала не только дотехническую, но и докомпьютерную эпоху временем варварства. При всей ее начитанности и общей образованности! Правда, когда Дан ловил ее «на месте преступления», она тут же открещивалась от собственных слов или начинала утверждать, что ничего такого в виду не имела. Может, и нет. — Дотехническая или атехническая.

— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил Дан Марану. — Надеюсь, ты не забыл, что вопросы контакта находятся не в нашей компетенции.

— Нет, — сказал Маран, — не забыл.

— Ну и?

— Я собираюсь атаковать их бастионы, — объявил Маран хладнокровно.

Дан вытаращил глаза.

— Чьи?

— ВОКИ. А если понадобится, и Ассамблеи.

— Ну ты герой!

— А он и есть герой, — сказала Ника. — Ты что, газет не читаешь?

— Маран — герой Галактики, — пробормотал Поэт. — Столп цивилизации. Надежда человечества.

— Вождь краснокожих, — сказал Маран нетерпеливо. — Резвитесь, резвитесь! Видишь ли, Дан, я внимательнейшим образом прочел все документы Ассамблеи, имеющие отношение к проблеме. И обнаружил, что касаются они исключительно контакта… системного, скажем так. Ну типа того, что между Землей и Тореной. На планетном уровне, во всяком случае, со стороны Земли, с договорами, протоколами и тому подобное.

— Я про себя называю это цивилизационным контактом, — сообщил Дан.

— Отлично. Цивилизационный, системный, тут все ясно. Однако это ведь лишь один вариант. Есть и другие возможности. В документах не отраженные. Об избирательном контакте там нет ни слова.

— Есть ведь положение о так называемом вынужденном контакте, — заметил Дан. — Это вариант избирательного.

— Есть. Ограниченный контакт. Только это не там. Это в Уставе Разведки.

— Утвержденном ВОКИ с ведома Ассамблеи, — возразил Дан.

— Да. Но четкой регламентации в Уставе нет. Пара строк и многообещающее et cetera.

— А о чем в этой паре строк идет речь? — спросил Поэт. — Об аварийной посадке?

— Главным образом. Плюс другие возможные неожиданности. Например, ситуация типа той, что у нас сложилась на Перицене. Разведчик, находящийся среди аборигенов, внезапно заболевает, — пояснил Маран. — Или окажется объектом нападения. За конфликт с туземцами по головке его, конечно, не погладят, но выручить выручат.

— Понятно. То есть, если нам не разрешат высадиться на эту самую Врджлакстла, мы можем имитировать аварийную посадку, — подытожил Поэт.

— После того, как не разрешат, имитировать поздно, — возразил Маран. — Или ты думаешь, что в ВОКИ сидят умственно неполноценные?.. Не пугайся, Дан, я не собираюсь затевать подобную авантюру. Я хочу подвигнуть ВОКИ на то, чтобы он разрешил нам войти в избирательный контакт не вынужденно, а добровольно. Ну и, если они хотят перестраховаться, имитировать эту аварийную посадку с их ведома.

— Это еще зачем? — спросил Поэт.

— Так ведь ограничения в области контакта обусловлены боязнью неприятностей для Земли. Вдруг попадутся какие-нибудь агрессоры, захватят корабль… Если мы сядем там на орбитолете, и нас даже съедят на ужин, а нашу, как выражался мой приятель Бетлоан, повозку присвоят, максимум того, что потенциальному противнику удастся — выйти на орбиту.

— Первобытному племени? — сказала Ника. — Это же смешно.

— Да, если они действительно первобытные. Ну а вдруг нет? ВОКИ старается предусмотреть все.

— Ты не совсем прав, — сказал Дан. — Ты рассуждаешь с позиции… Собственно, я тебя понимаю. — Он слегка смутился и умолк.

— Ты о чем? — спросил Маран. — Да говори же! Не разводи церемоний!

— Земля думает не о себе, — сказал Дан. — Во всяком случае, не только о себе. Она… э-э… ну речь о том, чтобы не повредить… э-э…

— Тем, кто находится на более низкой ступени развития? — спросил Маран. — Великий Создатель, Дан, неужели ты думаешь, что я до сих пор способен принимать близко к сердцу подобную ерунду? Это мне известно. Просто я не вижу, чем мы могли бы навредить первобытному народу. Просветительством мы, естественно, заниматься не будем, чтобы подхватить какие-то идеи случайно, надо стоять на эволюционной лестнице ближе друг к другу… Я думаю, им ничего не грозит. Если хотите знать, первобытным дикарям и вовсе не придет в голову, что мы с другой планеты. Древние греки верили, что на свете живут кентавры и циклопы. В средние века полагали, что окраина Земли заселена одноногими людьми, полулюдьми-полуволками и иными существами странного вида. Даже если б у нас было по две лишние конечности…

— На Безымянной, — заметил Дан, — двух недостающих пальцев хватило, чтоб устроить резню.

— Резню устроили не из-за пальцев, — возразил Маран.

Ника поежилась.

— Дикари — народ опасный, — сказала она дрогнувшим голосом, что было на нее непохоже. — Кто может знать, что им взбредет в голову.

Дан подумал, что им с Мараном крупно повезло, если б они выбрались с Безымянной двумя днями позже, известие об их исчезновении ушло б на Землю, и можно себе представить, в какое состояние впали бы Ника с Наи… Да, и Ника… Он чуть ли не пожалел, что взялся за освоение кевзэ, на это нелегкое дело его подвигла любовь, он хотел, чтобы Ника испытала хоть часть того блаженства, которое… Маран обещал ему, что так и будет, а Маран слов на ветер не бросал, и он стал работать, и действительно, шаг за шагом продвигался вперед или поднимался выше, если вспомнить аналогию Нилы, но теперь вдруг подумал, что если он и вправду где-нибудь угробится, Нике будет неизмеримо тяжелее, чем раньше, пережить утрату…