Между тем, ледоход продолжался. Река уносила на себе в Каспий всё, что плохо лежало. Любовники не заметили, как к берегу, в двух шагах от них, прибило льдину с рыбаком посередине. Он ловил рыбу из проруби и, возможно не заметил, что его уже давно оторвало и понесло по реке. Льдина толкнулась о берег, и это отвлекло рыбака от вожделенной дырки во льду, которая ничуть не пострадала. Он увидел Олю и Костю и спросил: ребята, закурить не найдётся? Пришлось остановиться. Оля, не выпрямляясь, и, продолжая держаться одной рукой за крепенький карагачик, другой дотянулась до сумочки, достала пачку сигарет и бросила её всю рыболову. Тот сказал: «Спасибо», оттолкнулся удилищем от берега, сел на складной стульчик и стал прилаживать новую наживку.

Костя оглядел реку, насколько ему позволяла его привязанность, не заметил больше никаких рыбаков и хотел уже, было, продолжить свои преступные действия. Чтобы приободрить себя, он глянул на место соединения с полюбившейся ему Оленькой. Обычно это вдохновляет, вызывает прилив новых чувств и сил. Но тут случилось обратное. Костя увидел, что его любимый друг, а с ним и прилегающие окрестности обагрены кровью. – Оля, Оленька, ты что, болеешь? – спросил он женщину, которая, конечно же, ничего этого видеть не могла. – Почему не сказала?

Оля оглянулась и ахнула: «Нет, не может быть, со мной всё было в порядке…». А потом вскрикнула. Когда Костя отстранился от неё, чтобы прояснить ситуацию, Оля первая увидела, что на месте члена у него какая-то торчащая кровавая колбаса. Произошёл отрыв уздечки, и шкурка засучилась до самого основания, под самые яйца. Если кто видел кролика, с которого содрали шкуру, или индейца, с которого сняли скальп, то может, получит некоторое представление, как это всё выглядело. Зрелище не для слабонервных. Эрегированная окровавленная мужская плоть, которая ещё не остыла от желания женщины… С такими членами ходят по ночам вурдалаки в американских фильмах.

Только сейчас Костя почувствовал боль, как будто сильно оцарапался. Ну и дела! Оля, несмотря на неэстетичный вид торчащей колбаски, хотела взять её в рот – слюна, дескать, заживляет. Костя, конечно, был тронут, но отказался. Снял джинсы, пошёл к реке, обмылся структурированной талой водичкой. Обмотал пострадавший орган носовым платком, надел сверху презерватив. Вечеринка кончилась. Пора по домам. Но что он скажет дома? В троллейбусе дверью прищемило? Покусали собаки, когда он писал на их столб? На худой конец, конечно, сгодится, но… Да, но… Лучше бы этого ничего не было.

Прощание с Олей получилось скомканным. Высаживая из машины на проспекте Победы, он её безвкусно поцеловал. Мыслями был целиком со своей специфической бедой. Наверное, Оля не обиделась. Обещала позвонить. Или он ей пообещал?..

А дома дверь открыла радостная супруга: «Вот и наш котик с работы пришёл! И не задержался!». Котик держал в руках коробку конфет «Птичье молоко» и бутылку шампанского. Выглядел радостным и влюблённым, как и полагается мужу, который, в силу естественных причин, испытал муки трёхдневного воздержания. Его мышка была в голубом полупрозрачном пеньюаре, сквозь который, правда, проглядывал ещё один слой эротического наряда. Шампанское – мышке, котику – водочку под пельмени. Ах, какие взгляды бросал Костя на супругу через стол! Руку, потянувшуюся за салатом, успевал чмокнуть, слегка щипал жену за попку, когда она проходила мимо к газовой плите, ронял под стол вилку и потом там, под столом, целовал супружнину ножку в домашнем тапочке. Целовал внизу, потом задирал пеньюарчик и лобызал коленочку и пробирался выше до притворно - испуганного «Ой!».

Ужин прошёл в тёплой, дружественной обстановке. Со стола решили не прибирать – потом, потом, потом - как будто нужно было торопиться на какой-нибудь поезд. Костя, врываясь в супружескую опочивальню, против обыкновения, не снял плавок, что, впрочем, выглядело, как любовная игра. Кто-то, например, натягивает воинскую фуражку, портупею, кто – маску поросёнка, а Костя – просто в трусах вошёл. Жена чуть не упала от его оригинального вида, хотя в тот момент, чтобы произвести впечатление, она приняла позу лотоса кверху корнями, и у неё были задействованы все четыре точки опоры.

Мышка тоже хотела сделать своему котику сюрприз: пару дней назад она увидела в магазине занятную вещицу в отделе женского белья. Что-то вроде комбинации, к которой пришили трусики. И называлось по-стильному: «Комбидресс». Молоденькая продавщица, хихикая и бросая многозначительные взгляды, объяснила, как пользоваться потайной фурнитурой, если телу понадобится связь с внешним миром.

…Хотела удивить мужа… Странные эти женщины. Купят что-нибудь и думают, что этот экземпляр единственный. Уж Костя-то знал, что их в город на тот момент поступило, как минимум, два.

В общем, влетает Костя в спальню в своём прикиде, а его мышка встречает его уже на четвереньках – в своём. И этак, кокетливо вращает попочкой. А что? Если замужем, то ничего не должно быть стыдно. А Костя – вот ведь какой озорник - не снимая белья, подкрался к ней сзади и прижался к жене своим разбухшим сокровищем. А потом рванул комбидрессово забрало так, что крючки посыпались, и, оказавшись вне зоны видимости, с ловкостью Арутюна Акопяна приспустил плавки, освободил своего истомившегося тигра и вошёл в супругу неожиданно и резко, вызвав у неё запоздалое «Ах-х-х!..». Костя сделал несколько решительных толчков и вдруг застонал. Жена подумала, что, всё - просто и буднично закончился её долгожданный праздник. Жалко: ждала, готовилась, купила комбидресс, а он… Даже не поинтересовался, как его расстёгивать…

Костя обмяк, отвалился. И он всё время тихонечко подвывал: «Оё!... – оё-ё-ё-ё-о!». Женщина обернулась. Хотела сказать приличные случаю слова, что, дескать - ничего! - в другой раз у нас всё получится и… осеклась. Костя сидел на кровати, и вид его был жалок: то, чем он всегда так гордился, чем всегда перед супругой вызывающе похвалялся, висело теперь у него между ног кровавой тряпочкой. Костя сидел и, раскачиваясь из стороны в сторону, приговаривал: «Оё!... – оё-ё-ё-ё-о!».

Как бы то ни было, но своё доброе имя он спас и ещё избавил себя от ненужных объяснений. Разыгранному спектаклю позавидовали бы и Качалов и Штирлиц. А говорят ещё, что мужчины не могут терпеть боль. Они могут переносить её, улыбаясь, даже не будучи при этом коммунистами. Конечно, важную роль в исходе щекотливой ситуации сыграла водочка, которая всё-таки боль на какой-то момент приглушила. (А оно и нужно-то было – на момент). Ну а главное – это, конечно, любовь Кости к своей женщине. Только любовь помогла ему поднять искалеченный член и, не моргнув глазом, эмитировать его в трепетное лоно законной своей супруги. И заново безжалостно содрать запёкшуюся, присохшую уже было, шкурку.

Можно представить, как важно было для Кости сохранить тепло домашнего очага.

И он его сохранил.

Сколько нежности, тепла и заботы подарила ему супруга, пока происходил процесс заживления раны! Несмотря на то, что в эти дни, в силу своих производственных обязанностей, много посторонних людей брали у Кости в руки то, что полагалось только ей одной. Это - хирург, который зашил разорванное место. Это медсёстры, которые делали Косте ежедневные перевязки, а потом – физлечение и массаж. Целый месяц Косте пришлось ходить на улицу Перова, засовывать член в специальный аппарат, где его просвечивали для скорейшего выздоровления недавно открытыми лучами. Этот прибор параллельно опробовали на мышах. И ещё научный сотрудник Раюшечка несколько раз, при помощи своего рта, осторожно брала у Кости для экспериментов образцы спермы. Говорила, что иначе нельзя, потому что швы ещё толком не зарубцевались.