- Ну да, конечно не заставляешь, - Наста поднялась из-за стола, окинув собравшихся насмешливым взором. – Иногда мне кажется, что вы нарочно сговариваетесь против меня.

- О чем ты? – удивленно приподнял брови Акутагава, хотя и понял ее намек.

- Не делай такое невинное лицо, Коеси, - она направилась к широко распахнутым стеклянным дверям, намереваясь покинуть балкон. Через плечо она упрямо бросила троим оставшимся за столом мужчинам: - А я все равно пойду на пляж.

Юки смущенно посмотрел ей вслед. Он понимал, что теперь ей, скорее всего, не отвертеться от общей поездки – и чувствовал себя немного виноватым. У нее, должно быть, ангельское терпение, раз она вот уже больше года вполне спокойно терпит ущемление своей свободы Ивом.

В отношения близнецов ни он, ни Акутагава не смели вмешиваться, да и те сами никого не впускали в свой уединенный мирок. Хотя однажды – во время одного из своих двухнедельных отпусков – Юки, движимый чувством справедливости, все же сделал замечание зеленоглазому мужчине.

«Наста уже взрослый человек, - сказал он, оставшись наедине с Ивом. – Ты мог бы давать ей больше свободы».

«Тебя это не касается», - ответствовал тот с обманчивой легкомысленностью. И это ввело в заблуждение Юки.

«А ты не боишься, что однажды она просто сбежит от твоей монополии?»

Ив улыбнулся. Однако это была одна из его мерзких улыбок – тех самых, что Юки ненавидел. Ив давно уже не позволял себе таких оскалов, но сейчас именно такая гримаса появилась у того на лице.

«По себе судишь, Юки?»

«При чем тут я? – он тогда слегка сконфузился. - Тебе это скажет любой здравомыслящий человек».

Ив помолчал, несколько секунд изучая его своим таинственным изумрудным взором. Потом ответил емко:

«Если Наста уйдет, то уйду и я», - сказав это, он удалился, оставив Юки одного.

С тех Юки не заводил больше разговоров на эту тему. Ив ясно дал понять, что не желает чьего-либо вмешательства в его отношения с сестрой. И что может в любой момент просто взять и бросить его и Акутагаву. Оставалось только со стороны наблюдать за близнецами, теряясь в догадках.

Юки, хоть убей, не мог понять, чего Ив добивается, так контролируя сестру. Он сам был единственным ребенком в семье, и опыта общения с сестрой или братом у него не было. Конечно, можно было предположить, что таким – пусть и чрезмерным - образом Ив заботится о сестре, оберегает её. Но предчувствие подсказывало, что тут все куда сложнее и запутаннее. Тут была замешана явная ревность и… какой-то целенаправленный умысел?

Да, именно так - какой-то умысел. Юки не первый день знал Ива. Более того, на собственной шкуре испытал многое из его арсенала грязных приемов. И поэтому, наблюдая за его тактикой в отношении сестры-близнеца, он невольно начинал подозревать и тут очередную не слишком чистую уловку. Однако Юки не сомневался: что бы там не замышлял Ив – Наста это прекрасно видит и понимает. Уж она-то никогда не страдала наивностью! Судя по всему, близнецы ведут между собой какую-то странную игру, исход которой непредсказуем.

Щелчок бензиновой зажигалки вернул Юки к реальности; он поглядел на прикуривающего сигарету Ива, затем перевел взгляд на Акутагаву. Ему хотелось сказать что-нибудь, но подходящих слов не нашлось. Да и зачем что-то говорить, если можно просто находиться рядом друг с другом? Если можно просто смотреть друг на друга?…

Когда Юки с Настой уселись в специальный автобус вместе с японской делегационной группой, то женщина первые несколько часов не разговаривала с ним. Юки, пряча глаза за солнцезащитными очками, спокойно сносил этот бойкот, с любопытством следя за развивающимися событиями.

Акутагава и Ив, в качестве руководителя его личной охраны, ехали на бронированном автомобиле впереди. Стоило только Акутагаве покинуть недра автомобиля, как стая репортеров с микрофонами и телекамерами наперевес, устремлялась к нему. Телохранители, окружавшие своего хозяина плотным кольцом, не подпускали никого достаточно близко – хотя все репортеры были проверены заранее. Все места, которые Акутагава планировал посетить, были наводнены полицейскими и сотрудниками госбезопасности. Каждый метр помещений был заранее обследован и взят под контроль.

Акутагава не избегал общения с журналистами: во время визита в больницы, он периодически останавливался, чтобы ответить на возникающие вопросы. Повсюду сопровождающий знаменитого гостя заместитель министра иностранных дел ЮАР Мукондо Бозо, старательно выжимал улыбки в объективы камер. То и дело сверкали фотовспышки.

Юки и Наста всегда держались поодаль, стараясь не выделяться из группы. Сначала он плохо понимал подоплеку происходящего, но Наста, которой надоело молчать, принялась пояснять ему суть:

- Видишь этого политикана? – она указала на заместителя министра. – Он приставлен к Акутагаве, чтобы не позволить своей стране слишком сильно опозорится. Китайская корпорация, которая принадлежит Акутагаве, и «Ниппон Тадасу» вложили значительные средства в экономику и здравоохранение ЮАР. И Коеси прилетел сюда не столько для того, чтобы участвовать в обсуждениях, сколько для того, чтобы попугать местные власти. Не секрет, что они приворовывают. В эти больницы должны были быть вложены определенные средства, и этот хлыщ Бозо не должен сейчас дать маху.

- Да, я слышал, что некоторые активы Акутагавы вложены в страны Африки, - ответил Юки.

- Много ты слышал… - ухмыльнулась зеленоглазая женщина снисходительно. – А тебе известно, каких именно активов в Африке больше всего? Ответ: семьи Сангяцанма. Деньги вложены в добычу ценных видов металлов, алмазов, газа, нефти. И, вполне естественно, что местные воротилы трясутся из-за этого. Они должны держать отчет перед ним.

Юки наблюдал за Акутагавой с гордостью. Ему нравилось видеть, с каким достоинством тот держится, невольно внушая всем присутствующим благоговение. И эта аура власти и силы больше не пугала Юки, не угнетала его как раньше. Теперь он уже не сомневался в своем возлюбленном.

После посещения нескольких больниц, следующей остановкой был центр по оказанию помощи беженцам из соседних стран третьего мира. Центр представлял из себя несколько трехэтажных каменных строений, окруженных по периметру забором из рабицы. На территории центра находились детские площадки и футбольное поле.

- В ЮАР в поисках лучшей доли бегут люди из нищих стран-соседей – Ботсваны, Зимбабве, кое-кто умудряется добраться даже из Руанды, - опять пояснила Наста, пока они с Юки плелись в хвосте группы, сопровождающей Акутагаву по гуманитарному центру. – Люди бегут от нищеты, от гражданских беспорядков, геноцида… Правительство дает гражданство только тем, кто может работать - ведь часть коренных жителей ЮАР недееспособны по состоянию здоровья, распространение СПИДа среди населения носит характер эпидемии. Поэтому ЮАР приходится импортировать трудоспособных людей. Обычно, если мужчине дают гражданство, то он может привести сюда и свою семью. Здесь, в этом центре, они дожидаются решения властей.

Большинство постояльцев центра выглядели истощенно – все как один худые, угловатые. На их лицах постоянно было одно и то же выражение: неуверенности и беспокойства. Правда, как только поблизости оказывался высокий гость с сопровождающими, они принимались улыбаться. Однако что-то неестественное сквозило в этих улыбках, принужденное.

Юки с интересом разглядывал внутреннее устройство центра. Обстановка небогатая, но здесь чисто и, кажется, есть все необходимое. Стариков тут практически не было, в основном центр населяли, как метко выразилась Наста, работоспособные люди и их семьи: жены и дети. На детях - особенно тех, что прибыли в центр недавно – отчетливей проступали следы пережитых ими невзгод и лишений. У них были костлявые фигуры, тонкие шеи, впалые щеки. При одном взгляде на них сжималось сердце.

Акутагава, шагая по коридору, замедлил шаг подле группы африканских женщин, облаченных в цветастые платья и платки, задав им несколько вопросов по-английски. Но те плохо понимали, что он говорит и пришлось подключить переводчика. Когда им перевели, что господин желает знать, как им и их детям живется в этом центре, они, дружно заулыбавшись, принялись одобрительно кивать головами.