Тут произошло неожиданное: ребенок лет трех-четырех, крутивший педали старого трехколесного велосипеда, разогнавшись что есть силы, врезался в ноги телохранителя, успевшего заслонить собою хозяина. Одна из женщин, как видно мать ребенка, испуганно всплеснула руками и закричала на него. Мукондо Бозо досадливо смутился. Акутагава, иронично скривив губы, оглянулся худощавого мальчика, чья голова казалось большой и яйцеобразной по сравнению с щуплым тельцем и, внезапно нагнувшись, подхватил того на руки.

Журналисты тут же жадно засверкали вспышками, стараясь как можно виртуознее запечатлеть сей момент.

- Это гениальный кадр! Великолепно! – воскликнул кто-то из представителей прессы, так что даже Юки, находившийся позади всех, его расслышал.

Мальчик на руках Акутагавы сжался, испугавшись столь пристального внимания к своей персоне. Впрочем, необычная внешность мужчины, поднявшего его над землей, вызвала у ребенка острое любопытство. Моргая лишенными ресниц веками, он во все глаза разглядывал светлую с персиковым оттенком кожу Акутагавы, его светло-карие глаза, аккуратно уложенные русые волосы, тонкие черты лица… От него приятно пахло мужским одеколоном, что тоже казалась для мальчика непривычным: он привык к запаху пота или мыла, но никак не дорогой парфюмерии. Наконец, Акутагава вернул ребенка его матери, предварительно ласково потрепав мальчика по голове.

Кивнув Мукундо Бозо в знак того, что он может продолжать экскурсию, Акутагава двинулся дальше.

Перед тем как отправится на благотворительный обед, Акутагава заехал в гостиницу, чтобы принять освежающий душ и облачиться в соответствующий костюм. Туда же вернулись Юки с Настой.

Время давно перевалило за полдень, на улице царила удушающая жара. Юки был несказанно рад оказаться в гостиной, где было воздух остужали кондиционеры. В поездке он умудрился вспотеть в своем строгом костюме с галстуком, и сейчас с удовольствием принялся стягивать с себя пиджак, галстук и мокрую рубашку.

- Проклятая жара! Я никогда не смогла бы к ней привыкнуть, – проворчала Наста, сбрасывая туфли и направляясь к бару, чтобы приготовить себе прохладительный напиток.

Юки заглянул было в ванную комнату, но, услышав звук льющейся воды, не стал мешать Акутагаве принимать душ. В конце концов, у него каждая минута вписана в расписание. Достав шорты и футболку, молодой человек переоделся и вернулся в гостиную, где устроился на диване. Спустя несколько минут там появился Ив: он то и дело с кем-то переговаривался по рации и выглядел занятым. Даже если ему было сейчас чертовски жарко и неудобно в его деловом костюме, то зеленоглазый мужчина никак этого не демонстрировал. Юки не сводил с него глаз несколько минут подряд, ему нравилось наблюдать за ним.

- Такое впечатление, что у меня на голове появилась вулканическая сопка, - сказал Ив, когда отвлекся от рации и присел на высокий барный табурет подле сестры. Приняв из ее рук напиток, он сделал несколько быстрых глотков. Жара допекала и его, несмотря на внешнюю невозмутимость.

- Что? – не понял Юки.

- Ты пялишься на меня, как будто я предмет исследования.

Тот, задумавшись на секунду над его словами, рассмеялся в ответ:

- Я столько работал, что теперь хочу наверстать упущенное. Поэтому я буду смотреть столько, сколько понадобится, чтобы я перестал чувствовать себя тут чуточку чужим.

- Ты никогда не будешь чужим, Юки.

Молодой человек повернул голову, взглянув на вошедшего в гостиную Акутагаву. Тот облачился в свободный махровый халат и выглядел расслабленным после душа. Мужчина уселся в кресло напротив Юки, ладонью откидывая со лба мокрые пряди волос.

- Тебе не было скучно сегодня? – спросил он.

- Нет, что ты. Было здорово, - проговорил Юки искренне. – Я рад, что сопровождал тебя.

- А я – нет, - сказала Наста, с бокалом в руке пересаживаясь к нему на диван. Она приподняла свою стройную ногу, словно была Золушкой из сказки, и капризно обратилась к брату: - У меня ужасно устали ноги. И все из-за тебя. Мне не помешает массаж.

Ив подчинился ее требованию. Сняв свой пиджак, он ослабил узел галстука и, опустившись перед сестрой на колени, принялся разминать ее ступни руками. Его движения были уверенными и мгновенно приносили облегчение: Ив умел творить чудеса своими прикосновениями. При этом Наста выглядела как госпожа, с холодной презрительностью принимающая услуги своего раба.

- Прямо обложка книги Захера-Мазоха, - пустил шпильку Акутагава в адрес зеленоглазой женщины. – Смотри, не заезди его. Он мне еще нужен во время благотворительного обеда.

- Мы оба знаем, что заездить его крайне сложно, - хмыкнула Наста.

Ив только скорчил ей в ответ скабрезную физиономию, но продолжил покорно массировать ей ноги. Впрочем, это не удивляло теперь даже Юки - Ив делает то, что пожелает. И, если он хочет сейчас стоять на коленях и прислуживать сестре, то лучше не мешать ему удовлетворять это свое желание. Да, это было крайне странно…

И еще более странным было чувство, испытываемое Юки: ему было уютно, было так спокойно рядом со всеми ними - Акутагавой, Ивом, Настой. Им всем не нужно притворяться друг перед другом. Они видели друг друга и в плохом свете и в хорошем. Они вместе прошли сквозь огонь и воду. Они понимают друг друга так, как никто больше в этом мире их понимать не будет. Словно они были семьей… Аляповатой и на всю голову сумасшедшей – но все же семьей.

- Знаешь, о чем я подумал, когда увидел, как ты взял на руки того мальчишку? – обратился Юки к возлюбленному.

- И о чем же?

- Что ты был бы замечательным отцом.

Акутагава взял со столика портсигар, вынул сигарету и прикурил. Кажется, слова Юки его немного огорчили.

- Ну… когда-нибудь я все же стану отцом, - ответил он небрежно. – Впрочем, не знаю, как на счет приставки «замечательный». Думаю, лучшее, что я смогу сделать для ребенка, так это не повторить воспитательные ошибки моего собственного отца. И этого хватит.

- Ты излишне строг к себе, - мягко возразил Юки. – Я уверен, ты души бы не чаял в своем ребенке.

- Время покажет.

Они как-то неловко замолчали. Юки отлично понимал, что подразумевается под выражением «время покажет». Рано или поздно Акутагаве все равно придется жениться, чтобы создать образ благопристойного семьянина. Этот политический шаг неизбежен. Юки это осознавал и не собирался этому противиться; более того, ему вдруг мучительно захотелось, чтобы в жизни возлюбленного произошли такие изменения. Сегодня он почувствовал, чего так не хватает Акутагаве – пусть тот и сам этого не осознает в полной мере.

Ему не хватает родной кровинки, которой можно было подарить всю ту огромную любовь, на которую было способно сердце Акутагавы. Ему не хватает того, в ком он видел бы продолжение себя в будущем, в бесконечной цепочке родословной, в вечности. И его ребенок будет чудом. Потому что у таких необыкновенных людей может родиться только столь же необыкновенное дитя.

«Я бы безумно любил этого ребенка хотя бы только потому, что он – продолжение Акутагавы», - подумал Юки с щемящей душу нежностью.

Акутагава затушил окурок в пепельнице, поднялся с кресла, и, наклонившись к Юки, легонько коснулся его губ со словами:

- Тайм-аут закончился. Мне пора собираться на благотворительный обед.

- Я люблю тебя, - шепнул ему Юки.

_____________________

КОНЕЦ

_____________________